Маленькие камчатские истории

Эшелон идет на восток

Препятствием бурному экономическому развитию Камчатки, начавшемуся в конце 1920-х годов, стало отсутствие на полуострове достаточного количества рабочих рук. Население Камчатского округа в ноябре 1927 г. составляло 34 269 чел. На громадной территории оседло проживало всего 20 262 чел. При этом в основных районах насчитывалось следующее число жителей: в Большерецком — 2 432, в Усть-Камчатском — 3 104, в Тигильском — 3 628, в Карагинском — 3 262. В Петропавловске жило лишь 1 697 чел.

Наймом и доставкой на полуостров рабочей силы занималось специальное подразделение АКО — Вербовочное бюро (Верббюро). Сеть его пунктов была разбросана по всей стране, в первую очередь, — по традиционным рыболовецким регионам. Масса людей, не имевших навыков работы на рыбных промыслах, ввозилась из центральных областей СССР. Часть из них ломала привычную жизнь, спасаясь от нужды.

Вот документ, характеризующий достаток завербованных, датированный 28 марта 1933 г. «Мы, нижеподписавшиеся, вербовщик АКО Батраков, от Борского сельсовета товарищ Медведев, в присутствии завербованных рабочих Григорьева и Захарова, составили настоящий акт в нижеследующем. Граждане села Несмеяновки Борского района Долгих Павел Степанович и Долгих Матрена Алексеевна, завербованные АКО в качестве промрабочих, которые самовольно взявшие семью и иждивенцев четыре человека, и получившие аванс в сумме 150 руб., граждане Долгих, не желающие ехать без иждивенцев согласно договора, возвратить вышеуказанную сумму 150 руб. отказываются, на что и составлен настоящий акт. При описи имущества на месте у Долгих такового не оказалось». Похоже, что не последнюю роль в том, что это семейство согласилось ехать на далекую и суровую Камчатку, сыграл небольшой денежный «задаток».

Набор отечественной рабочей силы обычно начинался в феврале и длился до самого конца весны. К началу апреля первые работники начинали прибывать во Владивосток. Так, в апреле 1934 г. АКО завербовало 1 703 чел., из них во Владивостоке уже находилось 400. Средняя численность работников АКО в этом году составляла 15 846 чел., из которых 10 466 трудились в рыбной промышленности. Наиболее крупными предприятиями АКО являлись Кихчикский и Озерновский рыбокомбинаты (1 469 и 1 026 чел. соответственно), а также подразделения владивостокской конторы, в которых вместе с персоналом здешней жестяно-баночной фабрики работали 2 636 чел. Аппарат дирекции АКО в Петропавловске насчитывал 208 сотрудников.

Систематический вывоз рабочей силы из различных регионов страны привел к сокращению числа местных рыбаков. Они, отправляясь на сезонную работу на Дальний Восток, назад почти не возвращались, оседая на новом месте. Противодействуя этому, администрации некоторых районов Азово-Черноморского бассейна пытались «затормозить отход ловцов». Так, в 1936 г. в Новороссийском районе «имели место случаи выделения и посылки к нашему пункту вербовки наряда милиции, в задачу которого ставилось препятствовать заходу к нам рабочих, желающих вербоваться на Камчатку». Тем не менее, вместо ожидаемых 800 здесь завербовали целых 946 чел.

Аналогичное положение наблюдалось и в Сталинградском крае. Здесь местные власти прямо вербовке не препятствовали, но нанять требуемое количество людей также не позволили. Сокращено было и число районов, где разрешалась вербовка. «Особенные препятствия, даже своего рода враждебное отношение к вербовке АКО, мы встречали в Енотаевском районе и в Астрахани, где местными органами власти уже ставился вопрос о выселении нашей вербовочной конторы из города в Харабалинский район, что несомненно не только затруднило бы, но даже привело бы к полному срыву всей нашей вербовочной работы».

А вот в Западной Сибири наоборот, «вербовка в этом году (1936 г. — С. Г.) сопровождалась исключительно благоприятными условиями и помощью со стороны краевых организаций». Здесь АКО пользовалось авторитетом, поэтому план набора был перевыполнен на 22,1 % (вместо 1 800 приняли 2 223 чел.). 174 чел. отправились на Камчатку на постоянную работу, заключив договоры на три года.

В этом регионе «была поставлена задача переключения рабсилы, главным образом, на сельские местности, так как в прошлые годы рабочие набирались по преимуществу в городах». Особенностью местной вербовки являлось то, что отсюда, в отличие от европейской части СССР, вместе в рабочими на полуостров отправлялось небольшое количество домочадцев: 2 223 работника захватили с собой всего 61 члена семьи. АКО с удовлетворением отмечало, что «такой незначительный процент иждивенцев значительно удешевляет плановую стоимость вербовки одного рабочего по этому краю».

Давших согласие ехать на Камчатку ждала долгая дорога: в пути они нередко находились два и более месяца. Вот как была организована доставка рабочих на полуостров в 1936 г. В соответствии с планом, сюда предполагалось доставить 13 644 чел., из них 1 644 — с Дальнего Востока, а 12 000 — из Сибири и центральных областей СССР. В декабре 1935 г. заявка на рабочую силу была увеличена: теперь только для Рыбного управления АКО требовалось 12 360 чел.

В ноябре 1935 г. правительство определило численность рабсилы в 9 900 чел. Начать вербовку оно разрешило 16 января 1936 г. Всего было набрано 9 117 чел. Их сопровождали 2479 иждивенцев, в том числе 1 354 ребенка. Первые два эшелона с людьми двинулись во Владивосток по железной дороге 18 и 22 февраля 1936 г. К лету сюда прибыло, в общей сложности, 9 066 чел. Во Владивостоке по медицинским причинам отсеялось еще 60 работников, которых пришлось отправить обратно. Этот факт свидетельствовал о том, что врачебные комиссии на местах не уделяли достаточного внимания медосмотру людей, направлявшихся в столь дальний путь.

Сложности с отправкой эшелонов возникли из-за несвоевременного получения средств от Госбанка. Поздний перевод денег едва не сорвал отправку из Сызрани последнего, самого большого, состава, насчитывавшего 1 550 чел. По плану он должен был выйти 28 апреля 1936 г., но первый перевод пришел только 27 апреля. В результате рабочие не получили авансов. Части из них выдали деньги уже в пути, часть догоняла эшелон пассажирскими поездами. В ряд районов средства не пришли «вследствие наступления первомайских праздников», поэтому более 200 чел. ехали до Новосибирска за свой счет. Здесь только на девятый день после отправки уполномоченный АКО выплатил причитающиеся им деньги.

Такое несвоевременное финансирование, по мнению представителей АКО, «могло сорвать отправку, так как рабочие… могли просто отказаться от посадки… завербованные рабочие могли разойтись в пути следования, что привело бы АКО к большим материальным убыткам». Отсрочка отправки вагонов вызвала их простой, за который АКО пришлось уплатить крупный штраф.

Эшелоны с рабочими включали вагоны-изоляторы, лавки, клубы. Руководящий состав ехал в специальном вагоне, в котором также размещалась канцелярия. Отправку эшелонов затруднило сокращение числа предоставляемых вагонов: в феврале их подали только 80 вместо 97, а в марте — 160 вместо 226. Три вагона в пути вышли из строя: у них полопались оси. В каждом вагоне располагались 28 чел. Время в пути люди коротали, посещая клуб, кроме него работал «особый актив культурников из самих рабочих непосредственно по вагонам». Эшелоны снабжались газетами, литературой политико-просветительского характера и беллетристикой, настольными играми, музыкальными инструментами и патефонами. Во всех эшелонах выходили стенные газеты и действовали самодеятельные хоровые и музыкальные кружки. В первом и втором составах проводилась техническая учеба.

«Методы культмассовой работы во всех эшелонах были почти одинаковыми и почти не отличались от обычной работы в этом направлении прошлых лет. Исключением из этого был эшелон № 7, где под руководством и при непосредственном участии помощника по политчасти начальника эшелона товарища Заонсохова в эту работу было внесено новое. За путь следования эшелона был организован санитарный кружок, которым подготовлено и выпущено шестьдесят значкистов ГСО, все до одного в этом эшелоне вагоны участвовали в соцсоревновании и 80 % рабочих были охвачены индивидуальным соревнованием, объектами которого были борьба за чистоту и порядок, дисциплинированность, изжитие пьянства, выпивок и ругани и т. д.».

Время следования поездов до Владивостока достигало месяца. Питались люди на определенных станциях по талонам Главного управления буфетов транспорта наркомата внутренней торговли СССР. «Организация такого горячего питания… является чрезвычайно важной и политически ответственной задачей. В условиях зимнего следования такое питание особенно необходимо. Однако надо прямо сказать, что за небольшим исключением, обеды не заслуживают удовлетворительной оценки. Очевидно, лозунг «Жить стало лучше, жить стало веселей!» еще полностью до станционных буфетов не дошел. Администрация буфетов совершенно забывает, что в настоящее время, при возросшей зажиточности колхозников и рабочих, их нельзя кормить «по старине» стандартными обедами 1932—1933 гг. с весьма низким качеством и неудовлетворительными вкусовыми ощущениями». Плохое качество пищи стало причиной массового отказа от этих «стандартных обедов». Из розданных московской конторой АКО 207 тыс. талонов 130,9 тыс. было возвращено обратно.

Медицинское обслуживание людей в пути проводилось во включенных в состав эшелонов санитарных вагонах. За все время следования десяти составов в пути из-за несчастных случаев погибло восемь пассажиров. Четырнадцать заболевших сняли с поездов и поместили в железнодорожные больницы.

Прием прибывающих во Владивосток не всегда проходил гладко. Несмотря на то, что о подходе каждого эшелона здешнее Верббюро своевременно извещалось по телеграфу, поселенческий лагерь на Второй Речке оказывался не подготовлен к приему приезжавших. Зачастую их встреча и размещение носили настолько безобразный характер, что вызвали многочисленные коллективные жалобы, адресованные местным органам власти и даже в Москву — самому наркому пищевой промышленности А. И. Микояну.

Представители владивостокской конторы АКО не встречали ни один эшелон, хотя об этом было заранее договорено. По прибытии на Вторую Речку рабочие вынуждены были несколько суток ночевать под открытым небом на морозе или под дождем. В результате этого люди заболевали. Возмущенный происходившим, рабочий Леун обратился к руководству московской конторы АКО и в газету «Правда» с письмом, в котором он так охарактеризовал условия своего пребывания в переселенческом лагере. «Проведя четыре дня на сырой земле… я заболел ангиной, гриппом, сильно простудился. Место в палатке мне не предоставили ввиду переполнения. Центральная поликлиника признала у меня острый ревматизм рук, ног и поясницы».

Все без исключения начальники эшелонов отмечали «исключительно безобразный прием рабсилы и непринятие своевременных мер к размещению рабочих по баракам и палаткам».

Дальнейший путь на Камчатку завербованные продолжали на судах АКО или Дальневосточного государственного морского пароходства (ДВГМП). В середине 1930-х гг. людей перевозили, как правило, на грузовых пароходах в твиндеках, оборудованных нарами. При этом в трюме могли находиться промысловый груз, снабжение, продовольствие, а иногда — и уголь. Специальные пассажирские суда, такие как пароход ДВГМП «Ильич» (первый), могли принять ограниченное число пассажиров. В каютных местах, имевшихся в количестве от четырех до шестидесяти далеко не на всех грузовых пароходах, следовал руководящий состав предприятий. Ограниченность срока, в течение которого людей необходимо было доставить на промыслы, чтобы успеть к началу лососевой путины, и недостаток судов вынуждали размещать на пароходах до тысячи пассажиров, а в отдельных случаях и больше. Условия, в которых перевозились люди, зачастую были очень тяжелыми.