Маленькие камчатские истории

Оба завода АКО работали без перерывов, но на ночь рыбаков в целях безопасности снимали с неводов. 19 августа колхозники поймали в реке около 16 тысяч рыбин, но из-за отсутствия катеров, переданных военным, доставить их на заводы не удалось, почему улов весь испортился.

Все эти тревожные дни руководители района находились на комбинате. «Морально-политическое состояние было высокое и приподнятое». Секретарь Усть-Камчатского райкома ВКП(б) Кузьмин в докладе секретарю обкома партии Николину об обстоятельствах недавно завершившихся событий, датированном 23 августа 1939 г., сообщал: «В заключение могу передать: было единое мнение, как у войсковых частей, так и у рабочих, колхозников, советской интеллигенции — уничтожить зарвавшихся японских самураев. К этому мы готовы в любое время».

«Итогом событий явилось общезаводское собрание женщин-домохозяек и работниц. В переполненном клубе был сделан доклад о международном положении и о японской провокации. Выступавшие работницы высмеяли паникеров и заявили, что они чувствуют заботу партии и правительства и лично товарища Сталина, и готовы вместе со своими мужьями защищать священную советскую землю».

В последнем сомневаться не приходилось.

Старожил Усть-Камчатска В. И. Гранин так вспоминал об описанных выше событиях. «В 1939 году захватили японскую шхуну, двух или трех японцев водили на допрос. Пришли два крейсера: «Если не отдадите, расстреляем Усть-Камчатск!». Связались с Москвой. Отпустили. Потом наши артиллеристы сделали пробный выстрел по мишени — кунгасу — и попали точно в цель». 152-миллиметровый снаряд в щепки разнес мишень, стоявшую как раз на том месте, где немногим ранее находился японский эсминец.

Усть-Камчатск был не единственным местом на камчатском побережье, где летом 1939 г. сложилась напряженная обстановка. Вот свидетельство старейшего работника рыбной промышленности Камчатки Г. Ф. Буйвола, работавшего в то время механиком промыслового флота Жупановского рыбокомбината. «В самый разгар путины у нас закончилось топливо. Директор комбината направил меня в командировку в Петропавловск на нефтебазу. В мое распоряжение выделили кавасаки с командой, состоявшей из старшины, моториста и матроса. Для выхода из советских территориальных вод требовалось разрешение начальника пограничной заставы. Ему также следовало докладывать и о возвращении.

Пост пограничной заставы располагался недалеко от второй базы. Получив разрешение, мы вышли в море. В Петропавловске погрузили топливо и отправились на вторую базу, чтобы доложить о возвращении. Когда мы подходили к месту, то увидели, что там стоят четыре больших японских военных корабля, а в бухте возле реки Жупаново находится наш сторожевик «Дзержинский».

Был воскресный день. Днем раньше японская рыболовная шхуна нарушила границу и зашла в наши территориальные воды. С пограничного поста ее заметили, из реки на перехват вышли два пограничных катера. Они арестовали шхуну за незаконный лов рыбы и привели ее в речку Жупаново. На правом берегу реки в то время располагался рыболовецкий колхоз. К колхозным рыбакам подошел японский военный корабль, и на русском языке с него спросили: «Не видели ли вы нашу шхуну?» Рыбаки, не подумав о последствиях, ответили, что она стоит в реке. Спустя некоторое время прибыли еще три японских корабля, перекрывшие нашим судам, в том числе и «Дзержинскому», выход из бухты.

Японцы выдвинули ультиматум: «Если в воскресенье к двенадцати часам дня шхуна не будет выдана, откроем огонь!».

В субботу, после того как они предъявили свои требования, женщин с детьми отправили в поселок колхоза, мужчины же, вооружившиеся чем попало, ночью охраняли берега бухты от возможной высадки японского десанта.

Когда мы заходили в бухту, то проходили мимо японских кораблей… Через некоторое время к нам пришел сам начальник заставы, который позволил нам идти по назначению… Когда мы проходили мимо японцев, то были спокойны, думали, что погони за нами уже не будет. И вдруг… увидели появившийся на горизонте японский корабль… Японцы решили взять нас на абордаж. На полном ходу к нам запрыгнули два матроса и офицер… В это время к борту подошел бот и с него высадились еще пять человек… Нас пришвартовали стальными тросами к головному кораблю, на котором находился их самый высокий чин, кажется, адмирал, точно утверждать не могу…

Вечером японцы стали вести переговоры флагами с «Дзержинским». Утром в понедельник они спустили катер, в который сели два офицера. Он отправился к нашему кораблю. Один офицер пытался подняться на него, но ему этого не разрешили. Тогда он передал нашим морякам какие-то бумаги и вернулся восвояси.

Полагаю, что вопрос о нашем освобождении и выдаче шхуны в обмен на нас решился в понедельник во второй половине дня. Японцы снова начали вести переговоры с командованием «Дзержинского». Они предложили нам приготовиться к отходу. Вскоре к нам подошел японский катер, но вдруг все приготовления приостановились. Оказывается, во время выхода японской шхуны из реки, она села на мель. В это время был отлив. Пришлось ждать, когда наш катер, вышедший из речки, стянет ее с мели. Теперь нам позволили следовать в сопровождении японского катера навстречу шхуне, ведомой нашим катером. Когда мы встретились, то японский катер стал провожать свою шхуну, а наш — нас, доведя кавасаки до «Дзержинского»».

Вскоре после этого японские корабли подняли якоря и ушли. До военных столкновений на Камчатке в 1939 г. дело не дошло.