Маленькие камчатские истории

Как Усть-Камчатск готовился отражать десант

Во второй половине 1930-х гг. советско-японские отношения заметно осложнились: на дальневосточных рубежах между сторонами назревал военный конфликт. Особое место во взаимодействии Японии и СССР занимала Камчатка. На полуострове исторически сложилось уникальное положение: в рамках действия рыболовной конвенции сотни километров морского побережья СССР на несколько месяцев в году становились территорией, на которой размещалась производственная база другого государства. Еще в 1934 г. консул Японии в Петропавловске Сайто в интервью, данном корреспонденту японской газеты, заявил: «Рыболовные вопросы очень сложны, и из-за недоразумения по этим вопросам следует ожидать войны между СССР и Японией».

Естественно, что в условиях взаимного недоверия и подозрительности по отношению друг к другу между двумя тоталитарными режимами могли возникать различные недоразумения, усугублявшие и без того сложную обстановку. Во избежание подобных происшествий, весной 1936 г. секретарь областного комитета ВКП(б) В. Орлов обратился к районным партийным комитетам и политотделам рыбокомбинатов АКО с секретным посланием, после ознакомления с содержанием которого адресатам следовало его уничтожить. Документ разъяснял необходимость принятия самых строгих мер по предотвращению конфликтов с японскими рыбопромышленниками и боевыми кораблями, «охранявшими рыбалки», чтобы избежать поводов к осложнению и без этого напряженных отношений с Японией.

«Попытка фашистских групп японского империализма спровоцировать Советский Союз на войну особенно усилилась за последнее время. И эта попытка до сих пор не увенчалась успехом лишь благодаря правильно проводимой мирной политике нашей партии, всеми дальневосточными организациями в своей повседневной практической работе. У нас здесь на Камчатке соприкосновение с японским империализмом осуществляется через рыболовные вопросы. Рыболовные же вопросы на Камчатке сейчас стоят в центре внимания наших взаимоотношений с Японией. И, надо полагать, что и на этом участке фашистские группы японского империализма будут всячески провоцировать нас в наступающем рыболовном сезоне». Тем не менее, ожидая возможных инцидентов, правительство СССР распорядилось пресекать «в рамках корректного и вежливого обращения» все нарушения обязательств по рыболовной конвенции со стороны японских рыбопромышленников.

Рыболовный сезон предыдущего 1935 г. прошел с меньшим количеством нарушений с японской стороны, чем другие годы. Это в значительной степени было связано с тем, что наступил срок пересмотра японо-советской рыболовной конвенции, заключенной в 1928 г. 26 мая 1935 г. японское правительство официально заявило о своем желании заключить новое соглашение о рыболовстве.

С советской стороны в 1935 г. «имели место случаи нехороших действий» отдельных работников промыслового надзора, в том числе взятки, грубое поведение и предъявление японцам необоснованных требований. Отмечались попытки некоторых директоров комбинатов АКО по собственной инициативе вступать во взаимоотношения с японскими рыбопромышленниками.

Для сведения к минимуму контактов с иностранными гражданами отныне все связи с ними разрешалось поддерживать только официально уполномоченным на это органам: дипломатическому агентству НКИД, НКВД и Дальрыбе. Представителям властей на местах (председателям райисполкомов) в случае обращения чиновников японского консульства, выезжавших на побережья для инспекции, следовало «оказывать необходимое законное содействие как официальным чиновникам страны, находящейся с нами в нормальных взаимоотношениях… Этим узким кругом взаимоотношений формального порядка и ограничиваются все функции отношений с японцами местных советских властей. Никакой инициативы в смысле ведения со своей стороны сношений с японцами местные власти проявлять не должны».

Еще одной стороной взаимодействия советской стороны с японцами была передача имущества рыбопромысловых фирм на охрану в зимнее время, производившаяся по окончании промыслового сезона. Им считалось 28 сентября. Ранее японцы оставляли зимовать на промыслах нескольких своих сторожей, но с начала 1930-х гг. этот порядок был изменен и теперь имущество сохранялось специально нанимаемыми советскими сторожами. Договор об охране японские фирмы заключали с правлениями колхозов, расположенных неподалеку от арендуемых ими участков.

При заходе японских кораблей в территориальные воды СССР местные власти не могли вступать с ними в какие-либо контакты, а о каждом таком случае им следовало немедленно извещать «соответствующие областные организации», то есть НКВД и дипагенство НКИД.

Переговоры о продлении рыболовной конвенции закончились в ноябре 1936 г. подписанием особого соглашения. Но в связи с тем, что Япония и Германия 25 ноября 1936 г. заключили Антикоминтерновский пакт, советское правительство отказалось утвердить его. С 1936 по 1940 гг. действие старой конвенции ежегодно продлевалось временными соглашениями. Японское правительство в течение этого периода неоднократно пыталось добиться утверждения советской стороной решений 1936 г. или начать переговоры о заключении новой конвенции.

Тем временем на Дальнем Востоке продолжали сгущаться тучи. В 1935 г. СССР, опасаясь военного конфликта, был вынужден уступить Китайско-Восточную железную дорогу. Летом 1937 г. началась японо-китайская война. СССР поддержал Китай не только дипломатическими и финансовыми мерами, но и поставками вооружения, а также отправкой военных советников и добровольцев. Это также не способствовало улучшению отношений с японской стороной. Ко всему этому добавлялись многочисленные пограничные инциденты.

19 февраля 1938 г. грузовой пароход «Кузнецкстрой» с экипажем в 25 человек и 37 пассажирами был вынужден зайти за углем в японский порт Хакодате, где его задержала морская полиция. Японские власти обвинили капитана В. С. Калитаева в незаконном заходе в японские воды. Через месяц, 19 марта 1938 г., состоялся суд, приговоривший его к штрафу в 1 500 иен. В конце месяца судно было отпущено и 7 апреля вернулось во Владивосток.

По словам капитана, «Кузнецкстрой» 12 февраля вышел из Петропавловска во Владивосток. Первые пять дней плавание протекало при благоприятной погоде, но вечером 17 февраля в Сангарском проливе пароход застиг сильный шторм. Запасы топлива на судне подошли к концу, оно несколько раз теряло управление. Капитан дважды информировал портовые власти Хакодате о необходимости захода в порт. После прибытия сюда, где его поначалу встретили как обычное судно, на «Кузнецкстрой» поднялись пятнадцать полицейских, проведших обыск и грубо обращавшихся с командой и пассажирами. Угля японцы не дали.

Кроме «Кузнецкстроя» был задержан один из советских рефрижераторов, потерпевший аварию возле японских берегов. Японские власти арестовали и судили его капитана.

Вечером 3 июня 1938 г. к Петропавловску подошел пароход «Довер-Мару». В это время порядком штормило и стоял плотный туман. Для встречи судна вечером 3 июня и утром следующего дня из Ковша выходил катер. Так как оно не подавало сигналов, то найти его в тумане не удалось. Портовые власти ожидали, что с улучшением погоды пароход вновь появится, но когда туман рассеялся, на рейде его не оказалось. 16 июня стало известно, что японская печать представила дело так, что портовые власти Петропавловска отказались принять «Довер-Мару». Расследование показало, что это был вымысел.

По установившемуся порядку, суда входили в порт только с лоцманом на борту. Они должны были накануне сообщать о времени своего захода. Вероятнее всего, произошло обычное недоразумение: «Довер-Мару» выполнял случайный рейс, назначенный вместо регулярного, совершавшегося экспрессом «Синдо-Мару». Вполне возможно, что его капитан не знал этого порядка.

Этот случай, в свою очередь, мог отозваться на судьбе советских судов, проходивших вблизи японских вод. Для предупреждения возможных осложнений, 17 июля 1938 г. капитан парохода «Харьков», стоявшего в Петропавловске, просил сообщить ему о том, какие формальности необходимо выполнить для беспрепятственного захода в Хакодате, куда он предполагал выйти на следующий день. Японский консул в ответ на это заявил, что «Хакодате — открытый порт, и что пароходы могут заходить туда свободно». Советской стороне это было известно, но помятуя о случившемся с «Кузнецкстроем», она запрашивала о том, нет ли каких-либо изменений в существовавшем порядке захода. Он сводился к следующему: капитан должен был примерно за сутки дать телеграмму начальнику таможни с указанием времени прибытия. Советские капитаны обычно давали телеграммы начальнику порта, но в японских портах такой должности не было, а все необходимые формальности выполняла таможня.

В середине июня 1938 г. сторожевой корабль «Воровский» арестовал и отвел в Петропавловск на разбирательство четыре японских шхуны: «Кисаки-Мару», «Томой-Мару», «Тайсей-Мару» и «Конпиро-Мару», ведших хищнический лов. В связи с их задержанием, японский консул в Петропавловске задал советским представителям вопрос: «Что же, это нужно рассматривать как ответную репрессию за рефрижератор?». Ответ гласил, что это «не ответная мера, но мы имеем полное право судить нарушителей. Пароход-рефрижератор, а также «Кузнецкстрой» были арестованы японскими властями незаконно, а мы имеем дело с нарушителями». Консул заметил, что японские власти тоже всегда могут найти формальную причину для ареста. В это же время было зафиксировано нарушение границы СССР эсминцем «Камикадзе». В свою очередь, 9 и 10 июня советские рыболовные суда, зашедшие на японский участок, порвали там 550 сетей.

В июле — августе 1938 г. у озера Хасан, расположенного в 130 километрах юго-западнее Владивостока у границы с Китаем и Кореей, произошел первый крупный военный конфликт. Он был вызван вторжением японских войск на территорию СССР. 29 июля японцы перешли советскую границу и захватили высоту Безымянную. 31 июля они заняли сопку Заозерную. В ходе ожесточенных боев 6—9 августа обе высоты были отбиты, а 11 августа военные действия закончились серьезным поражением агрессора.

Реальная угроза начала большой войны, особенно с учетом присутствия на полуострове японцев, общая численность которых в 1930 г. составляла 22 234, а в 1934 г. — 17 865 чел., способных, по мнению советских властей, сыграть роль «пятой колонны», требовала разработки мер оборонного и идеологического характера. В связи с этим был составлен мобилизационный план Усть-Камчатского района, подготовлены необходимые материалы и проведены учения по сосредоточению военнообязанных на пунктах сбора и «сгона тяговой силы» в сельсоветах. Их организация возлагалась на военного инспектора райисполкома и военного комиссара.

В плане содержалось обращение к населению, в котором упоминались только что произошедшие хасанские события. «Вопреки мирной политике нашей партии и правительства, японские империалисты, поддерживаемые капиталистами других стран, напали на родину трудящихся, страну Ленина — Сталина. Вооруженные крейсерами, танками, аэропланами, они без соблюдения каких-либо международных правил, без объявления войны вторглись внутрь страны Советов для уничтожения форпоста социализма на Дальнем Востоке, для того, чтобы легче и безнаказанно грабить трудящихся Китая, Маньчжурии и трудящихся советских рубежей… Товарищи рабочие и колхозники! Враг у ворот Дальнего Востока и Камчатки, местами вторгается на советскую землю. Нет места унынию и панике!».