Маленькие камчатские истории

Как «Эскимос» возил пассажиров

Характерной чертой рыбной промышленности Камчатки в 1930-х гг. являлась ее ярко выраженная сезонность. Основные промыслы работали ограниченное время — не более четырех месяцев в году. Отсутствие в области достаточного количества рабочих рук заставляло завозить их из материковой России и Японии. По мере роста масштабов и количества местных рыбопромышленных предприятий непрерывно увеличивалась и общая численность ввозимых рабочих и служащих.

По данным, приведенным директором-распорядителем АКО Б. И. Гольдбергом в записке, адресованной И. В. Сталину, на предприятиях общества в 1928 г. трудились 3 017 русских и 1 500 японских рабочих. К 1932 г. их число и соотношение изменились, составив 12 164 и 500 чел. соответственно. Этот год стал последним, в течение которого на советских предприятиях работали иностранцы. В 1934 г. через порт в Петропавловске, по сообщению начальника политотдела порта и транспорта АКО В. Т. Ершова, прошло уже 25 657 чел.

К весне, началу промыслового сезона, вербовочное бюро АКО сосредотачивало желающих работать на Камчатке в поселке Рыбак под Владивостоком. Затем, по мере подхода судов, завербованные автотранспортом доставлялись во Владивостокский порт и размещались на пароходах. Многие рабочие следовали на Камчатку семьями, поэтому на судах зачастую находились десятки детей. Для них судовые администрации силами ехавших педагогов, медработников и активистов организовывали своеобразные «детские сады», готовили специальное питание.

Одним из судов, регулярно перевозивших рабочих на Камчатку и обратно, являлся пароход АКОфлота «Эскимос».

Четырехтрюмный грузовой пароход «Эскимос» был построен в 1919 г. по заказу США в Токио (Япония). Приобретен АКО в 1929 г., первый капитан — Г. Г. Пот. Чистая грузоподъемность судна составляла 3 200 т, дедвейт 4 952,3 т. Осадка в полном грузу 7,07, без груза — 3,84 м. Длина 93, ширина 13,3 м. Пассажировместимость: 24 классных места, до 800 — в твиндеках. Запас угля 1 600, воды — 711 т. Расход угля на ходу до 32 т в сутки. Грузовые операции выполнялись девятью паровыми лебедками и четырехтонными стрелами, а также одной тяжеловесной стрелой. Пароход имел четыре шлюпки. Главная машина тройного расширения мощностью 1 500 л. с. обеспечивала ему скорость хода до 8 узлов. Экипаж по штату насчитывал 50 чел.

Трансфинплан «Эскимоса» на 1936 г. предусматривал выполнение семи рейсов и перевозку 33 000 «тонно-пассажиров» (один пассажир засчитывался за одну тонну груза). 9 февраля 1936 г. «Эскимос» под командованием капитана Н. М. Остапюка вернулся из Петропавловска во Владивосток. В предыдущем рейсе судно успешно снабдило западное побережье Камчатки, выполнив план на 147 %. Наиболее отличившиеся члены экипажа — Козлов, Корольков, Ведута, Чеков, Мацевич, Коновалов — получили за ударную работу премии в размере от 200 до 400 руб.

Пароход встал на текущий ремонт, в ходе которого необходимо было перебрать главную машину, гребной вал, лебедки, вычистить котлы, а также заменить изношенный штуртрос. Продолжительность ремонта оценивалась в полтора месяца. Главные механизмы команда ремонтировала своими силами, закончив работы раньше срока. Остальные заказы, переданные местным предприятиям, своевременно выполнены не были (последнюю деталь доставили на пароход только 29 апреля).

Сменивший Остапюка капитан Гарнизонов докладывал в Петропавловск о готовности судна встать под погрузку с 16 марта. Морское же агентство АКО во Владивостоке сообщало, что ремонт закончился лишь 16 апреля, а фактически судно можно было начинать грузить только с 25 апреля.

Такая разноречивая информация о состоянии дел на «Эскимосе» характеризует отношение к делу лиц, ответственных за эксплуатацию судна. В течение трехмесячной стоянки парохода никто из них не знал, что у него нет одной якорной цепи, потерянной в предыдущих рейсах. Без нее Регистр СССР не мог выпустить «Эскимос» в море. Последующая задержка с выходом в очередное плавание на Камчатку была вызвана долгими поисками цепи, которую, оставленную одним из судов Кработреста, нашли в бухте Диомид только 8 мая.

С момента прихода «Эскимоса» во Владивосток на нем сменились три капитана. Обратно в Петропавловск пароход повел П. П. Караянов, присланный из резерва АКОфлота. Команда судна также обновилась более чем на две трети: большинство моряков ушли в отпуск. Их заменили резервом с парохода «Чавыча». Но с приходом «Чавычи» во Владивосток все члены ее экипажа были направлены на свое судно, а на «Эскимосе» пришлось комплектовать команду заново.

С 18 по 28 апреля на пароход погрузили 1 100 т угля и 1 750 т различных путинных грузов. С 22 по 25 апреля владивостокская организация Осоавиахима проводила его дезинфекцию, окуривая помещения ядовитым газом — хлорпикрином. После дезинфекции с 26 по 30 апреля в твиндеках установили нары, рассчитанные на 800 чел. Одновременно судно принимало палубный груз, в число которого входили катера и кунгасы. Со 2 по 8 мая «Эскимос» простаивал в ожидании якорной цепи и продовольствия.

В ночь на 8 мая 1936 г. пароход перешел к причалу № 32, с которого было решено начать посадку людей. Ранним утром вербовочное бюро АКО стало подвозить их в порт и размещать на причале. Посадка началась в одиннадцать часов вечера, причем до четырех часов утра 9 мая в твиндеках трех трюмов расположились 750 чел. (В первый трюм посадка не производилась, ее запретил санитарный надзор порта, обнаруживший здесь скопление ядовитого газа). В ходе посадки возникла путаница, в результате которой многие семейные пары были разделены: мужья сели на пароход, а жены остались на берегу и наоборот. Вскоре выяснилось, что документы для пограничного контроля не готовы, поэтому уполномоченный пограничного отряда отменил посадку, перенеся ее на утро. На пирсе осталось несколько сотен человек, которые, чтобы не ночевать под открытым небом, самовольно сели на пароход.

Утром 9 мая пограничники высадили всех пассажиров на берег и, после осмотра судна, приступили к их повторной посадке, во время которой из-за плохого учета на борт поднялись 1 108 чел. вместо ожидаемых 800. Это привело к невероятной скученности людей и антисанитарному состоянию в занимаемых ими помещениях. Администрация парохода и рыбокомбинатов, на которые следовали рабочие, попыталась разместить их всех, для чего были установлены дополнительные нары во всех свободных местах.

В восемь часов вечера пароход вышел на рейд для приемки горючего и четырех больших кунгасов. Их погрузка началась ночью и шла до вечера 10 мая. Затем судно двинулось в бухту Находка за углем, несмотря на то, что его можно было получить во Владивостоке. В Находке 600 т угля, необходимые для перехода до Петропавловска, грузили с 11 по 14 мая. Затем пароход, на борту которого находилось громадное число людей, отправился в б. Витязь за водой. Здесь он простоял еще более суток, пока не вышел на Камчатку. На все эти операции ушло восемь суток при том, что продукты питания для пассажиров были выделены на двадцать пять дней из расчета на 800 чел. В этом также проявилась безответственность владивостокской конторы АКО.

Наконец вечером 16 мая «Эскимос» снялся в Петропавловск. Несвоевременно проведенная дезинфекция дала себя знать сразу же после выхода в море. Газ, которым производилось окуривание, скопившийся в закоулках трюмов, «во время ненастной погоды, качке судна проявлялся в такой сильной степени, особенно в третьем трюме, что рабочие чуть ли не в панике принуждены были бежать из трюма… Возмущению рабочих не было предела, большинство озлобленных этим явлением… заявляли прямо, «что здесь хотят нас уморить», и что «дальше Петропавловска они не поедут»». Подобное происшествие в течение рейса повторялось трижды.

Судовые медики зарегистрировали два случая заболевания пассажиров сыпным тифом. Одну семью из четырех человек высадили обратно во Владивостоке, другую пришлось оставить на судне. На борту имелось еще более тридцати человек, страдавших другими эпидемическими заболеваниями: гриппом, чесоткой, свинкой. Кроме этого, одиннадцать малолетних детей болели скарлатиной. По словам родителей, их посадили на пароход из карантинного барака вербовочного бюро больными, не дав отбыть в нем установленного срока пребывания. Вскоре разыгралась трагедия: за время перехода, длившегося одиннадцать суток, шестеро ребят скончались от скарлатины и были похоронены в море.

Развитие заболеваний еще более усугубило положение пассажиров и увеличило опасность дальнейшего плавания. Дело не дошло до полной катастрофы только благодаря тому, что судно не было задержано в пути сильными штормами. Главную вину за сложившуюся ситуацию несла владивостокская контора АКО, не сумевшая организовать нормальную подготовку парохода к ответственному рейсу.

«Конечно, нет слов, что ослабления создавшихся условий можно было бы достичь больше, если бы администрация судна более внимательно проявила заботу о своевременном устройстве: отеплении изолятора, форсирования постройки добавочных нар, перемещения из трюма в трюм и т. д.», — сообщали следовавшие на судне политотдельцы своему начальству. Но последнее справедливо оценило это как «перестраховку пишущих», задав риторический вопрос: «Кто же им самим мешал это сделать, будучи на пароходе?».

Экипаж судна, как мог, старался облегчить положение пассажиров. Для того, чтобы поднять их настроение, моряки подготовили два номера стенгазеты и провели четыре радиобюллетеня. Сами рабочие комбинатов выпустили стенгазету «За путину». Тяготы плавания скрашивались занятиями и беседами, проводившимися ехавшими политработниками и помполитом «Эскимоса» В. П. Огневым. Их темами стали «речь товарища Сталина о стахановском движении, доклад товарища Микояна на седьмой сессии ВЦИК, Камчатка и рыбное хозяйство, международное положение на фоне Дальнего Востока». Инженерно-технический персонал рыбокомбинатов организовал занятия по изучению техники лова и обработки рыбы, знакомил рабочих с вопросами трудовых взаимоотношений и деятельностью комбинатов.

Своеобразной достопримечательностью «Эскимоса» был старый моряк пятидесятилетний боцман Н. М. Гришин, который с 1907 по 1912 гг. служил в царском флоте матросом, затем плавал на гражданских судах, «получал 15 рублей в месяц, за счет которых должен был приобретать одежду. Сейчас получает 870… Посоветовали ему перестать скучать о стопках водки, которые он вместе с зуботычинами получал в царском флоте. Он нас понял и согласился, что может и должен провести несколько бесед с молодежью о том, как жилось раньше во флоте и сейчас».

Но и «сейчас» во флоте жилось ой как не сладко. Из-за этого на пароходе наблюдалась большая текучесть кадров: более сорока моряков работали на нем меньше года. Командный состав «Эскимоса» заявлял о том, что «у нас есть не текучесть, а перебежка с одного судна на другое. А задержка с выплатой зарплаты приводит к тому, что заставляет некоторых формально увольняться, дабы получить деньги для перевода семьям и после этого спокойно работать на том же самом месте». Моряки были недовольны отсутствием жилья и плохой заботой о людях. «Например, можно записаться на получение угля, уплатить деньги, через пять месяцев прийти из рейса, а угля не доставят, семьи живут в холоде, квартиры не ремонтируются…». Нередки были и задержки с выплатой зарплаты, достигавшие пяти месяцев.