Место в будущем

— Просто хотел рационализировать пространство, что ли.

— Не беспокойтесь, оно до Вас уже рационализировано, — как-то гавкнул старик, а затем снова уткнулся в книгу.

Какое-то время мы сидели молча, но японец звонко закрыл книгу, чем слегка испугал меня, а затем повернулся ко мне, положив руки на колени.

— Хотел спросить… как Вам работа? — мне показалось, что он уже спрашивал это.

— Ну, Вы знаете, она довольно разнообразна по ощущениям.

— В смысле..?

— В смысле, большую часть времени мы сидим здесь, скучая — это одно. А потом настает время выйти в рабочую зону и… становится жарко.

— Ах, вот оно что. Ну, на самом деле Вам стоит смотреть на вещи несколько иначе. Вы же пользуетесь этой Вашей дополненной реальностью, наверное, живете там. Не знаю, можно ли Вас встретить по ночам в виртуальной, но почти уверен, что это так.

— Да нет… — сказал я, вздохнув. После этого японец снял очки и протер их платком из кармана, смотря мне в глаза.

— Так или иначе, Вы привыкнете к этому месту. И перестанете думать о контрастности работы. Все придет… с годами.

— Понимаю, — смиренно ответил я, кивнув.

— Уж надеюсь, — усмехнулся Китакадзе и надел очки.

После этого он вновь открыл книгу и начал читать, оставив меня с каким-то чувством недосказанности. Уже какой день мы начинаем разговор, который ничем не заканчивается. Этот странный старик, будто страдающий от излишней интроверсии, не способен продолжить разговор, а я, не в силах его заинтересовать, тоже ограничен парой фраз. Очень сложно придумать тему для разговора для человека вроде меня. Еще сложнее, если собеседник не отвечает тебе и не развивает тему, а строит из себя напыщенную даму, лишь подсмеиваясь и выдавая краткие, а то и загадочные ответы на вопросы, но никогда не спрашивает что-то в ответ. Тем не менее, даже если это происходит, то это происходит по интересу ее, а не меня. Китакадзе не хочет удовлетворить меня, он хочет узнать свое и отстать. А я выдаю ему информацию и тоже замолкаю, как будто от обиды.

Так мы просидели вплоть до вечера, когда старик, молча собравшись, пошел на выход, чуть ли не забыв обо мне. Конечно, он все-таки не бросил меня, и мы направились за Каори, которая в то время ждала нас на «перекрестке» буквально метрах в пятистах. Почти не разговаривая, мы шли куда-то вверх. На все мои вопросы по поводу пункта назначения эти двое молчали или отшучивались, не давая ни единого намека на то, что меня ждало. А ждало меня по-настоящему удивительное место.

Поскольку мы находились под поверхностью планеты, и весь исследовательский отдел был спрятан глубоко в геофронте, мы не могли наткнуться на «окно» в небо, но ближе к верху я все больше удивлялся освещению: лампочка, вкрученная в люстру, смотрится одинаково отовсюду, но ее заполняющий свет смотрится иначе с отдалением, распространяясь на большее расстояние. Здесь, наверху, было намного светлее, чем на уровне моей жизни или работы. Здесь свет этой лампы будто бы уже не освещал всю комнату, а был направлен в небольшую коробку, создавая, помимо света, какое-то тепловое заполнение, заставляя меня потеть — и не только меня. Двое моих сопровождающих совсем не дивились изумительным видам на комплекс и яркому свету, которого здесь так не хватает. Конечно, ведь они знали, куда идут.

К слову о видах, которые действительно приковывали взгляд. Хоть «лампа» и освещала весь комплекс, все же находилось место для игры света и тени, там, где смешивались местные источники света с глобальным. Впрочем, структура комплекса, представляющая из себя многослойную арматурную клетку внутрь — из-за небоскребов, повсеместно чуть ли не подпирающих (а иногда все же достигающих) купол, вносила свои коррективы, давая мне удивительную абстракционистскую мозаику. Я не знаю из-за чего, но масла в огонь подливал еще тот факт, что чем ниже уровень я видел, тем в более красно-рыжий оттенок он уходил — местные источники света каким-то совершенно антифизическим способом виделись мне краснее, чем они есть на самом деле, отсюда, с высоты чуть ли не белого заполнения объемов.

Конечно, подняться к самому источнику света никто бы не дал, ведь это попросту опасно. Однако, это солнце так и манило к себе. До тех пор, пока пара ведущих не остановилась на небольшой площадке, расположенной почти под самым-самым венчанием «Капитолия». Здесь был отвратительно хорошо поставленный свет, отчего каждый объект казался слишком детальным, слишком проработанным по фактуре — значит, люди теряли свой «лоск», обнажая шрамы и макияж. Впрочем, Каори и ее отец выглядели неплохо.

На этой площадке не было охраны, но было много людей — чуть меньше в белых халатах, но больше в костюмах и парадных нарядах. Оглядываясь по сторонам, Китакадзе-сан будто бы искал что-то взглядом, а я, стесняясь что-то сказать, лишь ожидал.

— Секунду, Роман, — сказала Каори, посмотрев на часы.

— Хорошо… — промямлил я.

Через какие-то две минуты к нам подошел еще один человек, и я тут же его признал: это был Морган Фолкс, которого я уже успел забыть за время пребывания на станции. Не знаю, почему, но его имя сразу появилось в моей голове после встречи.

— Добрый день, господа! — типичным для себя тоном, Фолкс чуть ли не прокричал, открыв объятья и протянув руку для приветствия: он обошел меня, затем Китакадзе, после чего театрально нагнулся и поцеловал ручку Каори, явно не в первый раз встречающей такую реакцию. Она не была удивлена или поражена, и вместе с этим было четко ясно, что она не хочет подыгрывать живости американца.

В заполняющем свете этого пространства Морган, контрастируя с Каори и ее отцом, предстал довольно «повидавшим виды» человеком — на его лице были морщины, на шее — шрам, а сами черты лица стали жестче, вместе с тем еще более мужественны. Двигаясь стремительно, резко, он начинал подсознательно давить на меня. Эта твердость однозначно также задевала и семью Китакадзе.

— Пройдемте, поедим, — сказал «бизнесмен» и протянул руку в направлении нашей прогулки, взяв Каори за плечо.

— Пройдемте… — медленно сказал Китакадзе-сан, убрав руки за спину.

Пока мы шли, Фолкс пытался завести разговор. И это был явно не предмет обсуждения, ради которого и происходит встреча:

— Ну как Вы тут, Роман?

— Обживаюсь, пока что все идет гладко, — сказал я, покосившись на своего сэнсея. Он это заметил и отвел взгляд в сторону, будто бы отказывая мне в свидетельских показаниях.

— Очень хорошо! Раз уж мы теперь так близко работаем, ты не стесняйся говорить мне о своих проблемах — уж я-то помогу. — снова он перешел на «ты» и поменял тон с делового-дружеского на отцовский, видимо, позабыв о нашей первой встрече.

— Конечно, — пришлось ответить мне, едва сдерживая свое неудобство. К счастью, идти было недалеко, и неловкая пауза, длившаяся после этого вербального террора, подошла к концу очень стремительно.

Мы подошли к заведению общественного питания, Морган поспешил отмерить метры внутрь своим шагом, а мы шли за ним — покорно и тихо. Ладно, я, но эти двое…

Электронная вывеска сверху меня привлекла еще издалека — это был ресторан традиционной еды. Мне было довольно неловко потреблять, но раз уж Фолкс зашел…

Внутри все было оформлено довольно тепло: почти что в прямом смысле. По правде говоря, я не видел таких интерьеров очень давно, еще со времен своего пребывания в музеях на Земле, даже несмотря на кафе в начале моего «путешествия» — оно эксплуатировало старину так же, как это заведение, но выглядело несколько иначе. Заметно иначе. Зал представлял собой светлое, и одновременно пребывающее в полутьме пространство, заставленное фальшдеревянными столами и стульями, обитыми довольно дорогой на вид тканью. На окнах висели тканевые шторы, а светильники больше походили на рой блестящих игл, свисающих с потолка одним огромным скопом. Морган выбрал место в углу ресторана и пригласил нам сесть туда же. Мы беспрекословно повиновались, после чего Фолкс зажал Каори с противоположной от меня стороны, смотря прямо в глаза Китакадзе.

Буквально пары минут нам хватило, чтобы заказать еду, и мы начали ждать ее, попутно начав обсуждение насущных проблем.

— Как дела, Фубуки? — Морган обратился к старику, который явно был не совсем доволен происходящим.

— Нормально, Морган. Твои как? — с холодом в голосе он все же ответил.

— Оу, ты знаешь, вот решил поприветствовать новичка, кое-что ему объяснить, а то… ты ведь любишь все усложнять, верно? — Китакадзе не ответил на этот выпад.

— Итак, — Фолкс повернулся ко мне, — я слышал, что ты уже побывал в производственной зоне?

— Да, верно, — едва успел вставить я,

— И я надеюсь, что ты не нарушал никаких правил…

— Не нарушал.

— Отлично! Я говорю это к тому, что произошло в последний раз, когда ты ходил внутрь.

— Честно сказать, я сам не знаю, что там произошло… — начал я, но не смог закончить.

— Зато я знаю. Ты включал чип внутри. И ты прекрасно знал, что этого нельзя было делать.

— В смысле..?

— Нельзя и все.

— Я читал ТБ, я знаю, не в этом дело! — разгоряченно начинал я.

— Не надо мне лгать, — не менее жестким тоном ответил мужчина в костюме.

— Он правда не мог знать, все совершают ошибки, — вставил свое слово старик, на что Фолкс обозлился еще больше.

— У тебя уже второй человек приходит, нарушает ТБ и сходит с катушек из-за неполадок в железе!

— Это твоя вина, и ты знаешь, что это так. — вновь спокойно выдал японец.

— Моя вина только в том, что я не могу следить за всеми постоянно. И за тобой тоже! — рявкнул Морган, после чего выдохнул:

— Сынок, ты знаешь, почему ТБ есть ТБ? Она написана кровью…

— Я понимаю! Я не нарушал ТБ. — оправдывался я.

— То, что произошло — прямое следствие нарушения ТБ. Хорошо, что я узнал об этом. Предыдущий человек… не оказался столь удачливым, — Каори насторожилась.

— А что с ним? — как ни в чем не бывало, спросил я.

— Умер от остановки сердца из-за рязряда, прошедшего по всему телу.

— Что..? — мои глаза округлились.

— Все ты правильно услышал, сынок. И ты был в шаге от этого. Я не хочу, чтобы такое произошло.

Я посмотрел на Каори и ее отца: они сидели, отведя взгляд в сторону, и молчали, как будто не принимая участия в разговоре совсем. Довольно логичное поведение перед начальством, но все же, меня настораживало их отношение ко всему этому. Они даже не изменились в лице при словах о смерти сотрудника, будто этого и не было.

В этот момент наш ужин прибыл, и мы начали трапезу. Конечно, настроение было подпорчено, но вкус еды сглаживал негативные остаточные чувства.

— Слушай, если еще раз так пойдет, сынок, мне придется тебя уволить… — продолжал давить Морган.

— Я понял, мистер Фолкс. Я хоть и не знаю, о чем Вы… но я прекрасно все понял!

— Вот и хорошо, — мужчина повернулся к Китакадзе, — ты же проследишь за ним, м?

— Прослежу. — холодно ответил старик.

— Слушай, ты ведь так и не починил подавитель! Когда уже?

— Я не могу этого сделать, ты прекрасно знаешь.

— Можешь, просто не желаешь, чтобы на «твою территорию» могли проникнуть.

— Слушай, но господин Свиридов, значит, не так уж я и против. Мне кажется, Вы, Фолкс, перегибаете.