Вновь

14

Какие-то двадцать минут превратили Монолит в неузнаваемую тюрьму или лагерь, как никогда ярко доказывая невозможность переоценить систему безопасности и службу охраны. Вопрос ведь был не просто в устранении предателя: нельзя было допустить исполнения угрозы, ибо общество, пережившее гибель матерей и детей год назад по вине Пети, вряд ли сможет повторить подвиг, особенно на фоне падения рождаемости и снижения продолжительности жизни у взрослых. Клот и Петя были друзьями, оба с Опуса, обоих знали люди… Монолит же безмолвно кричал, подобный стон тишины ощущался отовсюду. Причем блокировка сети совсем не помогала, казалось, что весь город жив и общается с людьми, делясь сопереживанием и страхом. Странное ощущение, думал Бэккер, пока Козырев выдавал точную, словно прописанную и заранее отрепетированную, речь:

— После обращения он включил устройство глушения всех частот на расстоянии тридцати метров. Мы не можем распознать взрывное устройство, детонатор подключен через провода, реакция от прямого влияния на контакт неизвестна. Мы можем видеть его лишь из дальних камер. Саперы ждут поблизости. Отвлекаешь Клота, они делают дело. Связи с нами не будет, значит, действуешь так долго, как можешь. Там много гражданских, он неспроста выбрал акушерское отделение.

— В смысле, вы не можете распознать устройство? Откуда…

— Все это он мог достать только из лаборатории, часть которой лежит в руинах! Перепись имущества у нас есть, но ничего схожего пока не обнаружено. Очередной пример излишней инициативности, либо, что не исключает первого, данная акция была спланирована. Следовательно, устройство создано в единственном виде, к тому же остается вопрос его внезапного появления в больнице!

На одном мониторе было повторение слов Клота, где он мельком показывает кейс с детонатором, на другом — кадры в реальном времени. Он стоит в коридоре с прозрачными стенами: с одной стороны — пара десятков матерей в положении, а с другой — уже новорожденные в окружении докторов. Сложно было понять отношение Бэккера к происходящему: неподдельное любопытство тонко соприкасалось с серьезной настороженностью. Молча, все время о чем-то задумываясь и тут же переключаясь на иную мысль, Бэккер раскрывался окружающим, и в частности Насте, с новой стороны. Она подошла к нему вплотную и почти прошептала, придавая словам высочайшее значение:

— Там сейчас мой папа — Игнат Нивенст. Я его знаю, он попытается помочь или что-то сделать.

Ее пронзительный взгляд сказал куда больше. Столько любви и страха за родного человека… Бэккера тронула ее искренность. Он кивнул, Настя сказала краткое «спасибо».

Бэккер смотрел на нее и честно признавал зависть, всерьез ценя те ее чувства и мысли за жизнь родителя, чего он сам в адрес своих вряд ли бы испытывал в аналогичной ситуации. А после ее разочарования из-за того, кем он на самом деле предстал, желание доказать свою пользу подало признаки жизни.

— Зачем ему ты? — Вопрос был у всех на уме, но почему-то откладывался, и вот полный переживания и страха Петя ожидал ответа, явно боясь за Клота больше, чем за Бэккера.

— Вот и узнает. — Козырев не оставил никому места для маневра или развития темы.

— Я пойду с ним.

Козырев обернулся к Оскару, приблизился в мертвой тишине и после недолгой зрительный борьбы с заведомо определенным победителем произнес необычно спокойно:

— Клот просил Бэккера. И если собрался спорить со мной, то я сделаю то, что делать не люблю, напомню, как ценю твое желание совершить правильный поступок. Но сейчас это рвение что-то доказать слишком опасно. Бэккером я готов рискнуть, но не потому, что он не мой сын, а потому, что от него нет пользы в обычное время. А от тебя, сын, есть. Я все сказал.

— У меня вопрос! — Бэккер словно хотел помочь разгрузить и без того сложную обстановку. — Это не Осколок ли у него, случаем, в чемодане?! — Он специально прибавил дерзости, но так, чтобы выглядеть чуть наигранно, ставя всем в укор за раннюю ложь, приправляя злобной улыбкой.

— Сейчас это не важно!

Настя вышла вперед Козырева, чуть ли не столкнувшись лбом с Бэккером.

— Если это Осколок, — размышляя, произносил Петя, — то волноваться не стоит. Для его детонации потребуется приличная энергия. В данный кейс еще и реактору не запихаешь.

— Предположение — непозволительная роскошь, — сказал строго Козырев, — А ты, если все пройдет гладко, получишь благодарности Монолита. Похвастаешь перед родителями!