Вновь

Письмо 4

Лабиринт обретает понятную форму. Время разрешает приспособиться к чуждому без преград. Теперь все чуточку проще, можно перестать бояться и видеть четче. В самом большом лабиринте, в глубине, среди уродства и прошлого, был человек. В темноте, один, мужчина скорбел. У него была дочь, была жена — но теперь лишь скорбь. Он один, сам не знает, чего хочет. Тень прошлой жизни, как и я. Мы в этом едины — прошлое мучает так же, как и придает сил на завтра. Замкнутый круг. Но мне открыто больше, чем он знает. Мне открыто то, чего я не хочу помнить и знать. А казалось, что скоро уже конец, осталось лишь дотерпеть, чтобы излечить мир своим исчезновением. Самоотверженно, благородно. Никто не узнает. Только если ты, кто читает. Но ради чего? Мужчина искал хоть что-то, чтобы понять свой лабиринт, понять предназначение координат в этом месте. Состояние столь знакомое, что пугает. Неужели всех ждет такое? Смятение пред тайной, существование которой может быть и вовсе выдумано. Защитный механизм. Как такового предназначения не существует. Строим свою дорогу, порой лишь чтобы идти. Как и я недавно. Что мы можем, если боимся признать заводской брак? Изобретать. Логично. Но что если признать плохую сборку? Одобрить в системе координат чужой код? Неизвестность. Мы все ищем свое место по подобию мечты, лишая уродство права голоса. Уродство? Мы сами придумали это слово и его назначение. Я пишу это в раздумьях — готов ли он? Обобщенная некорректность отчаянных выводов отлично заразила его оголенные контакты. Теперь он со мной. Недавно было открыто искреннее исчезновение ради блага лабиринтов. Теперь, ища инструмент предназначения, возможна лазейка. Сделать все вопреки, жертвуя всеми ради всех. Нарушаю свои же правила. Как и всегда, поддаюсь. Сейчас у нас много работы. Имен пока не будет. Если провал, то хотя бы ты, читатель, узнаешь о попытке. Что еще остается браку? Доказать свое присутствие ради статистики. Жалостливая надежда на иное завтра для потомков. Или же утвердить правило ровни, пресекая нарушение новых стандартов. Пока не понятно, что выберет этот мужчина. Путь еще позволяет маневр. Вопрос с подвохом: если в разрезе времени выбор всегда меняет свой оттенок, то зачем он вообще нужен? Подвох тут в том, что сам вопрос не имеет смысла. Ты же не будешь винить солнце за то, что оно горячее? Каким ему еще быть с вычетом крайностей. Выбор живет так же, как волна в океане или ветер в поле, — без него никак. Бездействие — такое же действие. Иное — лишь придумка. К этому надо быть готовым, читатель. Помни, если все брак — значит, никто не брак. Но если так, то бывает ли что-то верное? Может ли назначенный брак оправдать ожидание в умном вопросе? Все это написано для того, чтобы избавиться от провокатора — судьбы. Да, мама, я все еще ненавижу судьбу. Наличие ее определения — яд, лишающий развития. Я знаю, о чем пишу, тебе, родитель, не понять. Возможно, читаемое тобой — урок всей жизни. Стоит дать судьбе жизни, так путы воли уже никогда не оставят в покое. Думаешь, что ты свободен? Тогда почему боишься свободы воли? Потому что координат нет. Разрез времени лишает значения. Аналог создать не трудно, лишь подождать и обнулить память. Декорации по будильнику, люди по сценарию. Сюжет не важен, его придумали для слабых, чтобы не дать браку больше, чем тот способен воссоздать. Мужчина хочет этого большего — я даю ему это. Плохо ли это? Кому как. Граница решает. Стоит за нее выйти. Попробуй, но прежде запиши, чтобы понимать. Он же выбрал свое. Завидую. Все так просто и понятно. В момент хочется упростить все до дня. Попробуем один эксперимент. Для нас ответ — не скоро, для тебя, если повезет, — уже вот-вот.