Вновь

29

Наставника арестовали, Козырев же вел себя так, словно ожидал подобного, следовательно, уже приготовился забыть этого предателя, выкинув ключ от его камеры и забыв туда дорогу. Быстрота и решительность решения проблемы возымели определенную зависть у окружающих, таким же вышел и приказ провести обыск церкви, покоев Наставника и изъять все до основания. Сам же Наставник так и сидел в одинокой камере — смиренно и спокойно он перенес арест и готовился к неутешительному грядущему. После появления Любы Козырев не стал обращаться к нему за объяснением по причине того самого умиротворения Наставника. Стратегия добычи информации из такого человека должна идти наперекор ожиданию. Никак не предупредив, Козырев запустил повтор видеосообщения Любы на мониторе перед решеткой камеры. Звук громче, свет изолятора ниже, чтобы картинка лучше выделялась. И первой же реакцией Наставника оказалось неподдельное удивление, плавно перешедшее в шок и закончившееся девственным смятением. Наставник не мог оторвать глаз, все его внимание было украдено этой женщиной, чьи слова и вовсе отнимали веру. Весь ролик Наставник стоял у решетки недвижимой статуей: руки опущены, глаза раскрыты, лицо почти врезалось в решетки, оставив небольшие следы на коже. Даже когда Козырев пришел, наставник все продолжал смотреть в остановленное на последнем кадре изображение, то ли пресмыкаясь перед ней, то ли восхищаясь. Чуть ли не в предсмертном состоянии он отошел от решетки, уводя взгляд куда-то в сторону, топчась на месте от безысходности.

— Вижу, ты и тут бесполезен.

— Не верю, что ты решил прийти ко мне только из-за нее. — Козырев молчал. — Я умею замечать мелочи. Твои роботы повержены, люди обрели нового лидера. Тебе нужна моя помощь.

— Кто еще был завербован? — Наставник выразил легкое удивление. — Систему взлома ты мог получить только от Техгруппы. Клот мертв. Скольких ты еще успел завербовать?

— Не думаю, что это важно. Я уже не представляю опасности. Если кто-то и остался в живых из последователей… вряд ли они отринут влияние этой Любы. Ты знал, что это сокращенное имя, на самом деле ее зовут Любовь. Красиво.

— Я могу приказать — и тебя будут пытать.

— Это уже прошлое. Теперь она диктует правила, потому что смогла уничтожить твою армию. А мы оба знаем, что я не мог обладать такими возможностями. Не просто же так ты создал их без участия Техгруппы, дабы сокрыть свое творение ото всех, даже Опуса.

— Как я и говорил — ты бесполезен.

— А еще ты говорил, что не любишь повторяться.

— Порой приходится.

Козырев уже развернулся к двери, но остановился из-за слов Наставника.

— Твоя армия не смогла бы противостоять воле Опуса. И я не верю, что они были созданы для изучения Комы. Нарушение поставок сырья — это провокация. Отсутствие порядка приведет к потере власти, которую тебе вручил Опус. Я человек веры, но вера моя не слепа. Верить трудно, слишком большое искушение ошибиться. Я вижу, когда люди ошибаются, таково предназначение — понимать и прощать, но для этого надо видеть. И я вижу, что ты одинок. Напомнить тебе о твоей ошибке некому. Сбиться с пути легче всего одному. И я, как человек, который считает тебя другом, говорю тебе… ты сбился с пути.

— Удобная догадка.

— Если я спрошу, зачем ты вступишь с ней в переговоры, то ответ будет простым: чтобы узнать, как она смогла победить. Для тебя это предсказуемо, что не есть плохо. Но вот позволишь ли ты ей стать той, кем некогда был я? Если да, то это будет…

— Верующему человеку не нужно столько слов.

— Они не для меня.

Козырев подошел ближе к Наставнику, глаза их столкнулись в борьбе между любопытством и разочарованием.

— Твоя революция провалилась. Люди теперь следуют за ней. Твоей власти больше нет, даже если я тебя отпущу. Одиночкой ты не выживешь, потому что на тебя не будет времени. Тишь станет твоим домом, таково мое решение.

— Сейчас моя вера проходит испытание.

— В этом я сомневаюсь. Думаю, ты решился предать Монолит и воззвать к бунту именно сейчас лишь на основе преемственности. Твой арест за подобную диверсию был достаточно предсказуем для подготовки Любы к выходу в свет. Каким-то образом она побеждает армию, ты же становишься ценным источником информации, чем пользуешься и продолжаешь вести свою игру по захвату власти.

— «Удобная догадка».

— Много случайностей для одного дня. Стратегия куда больше подходит.

— Здесь я с тобой соглашусь.

— Кто еще?!

— Ты не мне эти вопросы должен задавать. Посмотри сам, я взаперти, моя попытка пробудить людей от оков провалилась.

— Люба заняла твое место.

— Я понятия не имею, кто она, откуда и что ей надо. Эта новая фигура столь же таинственна, сколь и опасна. Отсюда и вера моя подвержена испытанию, потому что я не могу верить ей. Смотрю ей в глаза, слышу ее голос… и не верю. Это чего-то да стоит.

— Я переведу тебя в Тишь.

— Хорошо.

Сквозь злобу Козырева пробилось удивление.

— Скольких ты убил, Игорь? Сколько отдали жизнь, чтобы ты услышал запрос на большее, чем роль колонии от лица Опуса? Они хотят независимости и безопасности от разрушительной науки, которую принесла с собой Техгруппа. Да, у них есть еда, дом, труд… но еще страх. Сколько трагедий было с момента прихода ученых с Опуса? Сколько еще должны люди терпеть? Этот «бунт» на самом деле был заявлением. Целое крыло больницы разрушено! Больница имени Перната — основателя Монолита — простояла невредимой все эти годы! Как далеко ты готов зайти в потакании экспериментам этих чужаков? Вопрос вчерашнего дня, потому что сегодня мы уже увидели на него ответ.

Козырев выслушал стойко, а потом спросил так, словно ничего этого и не было:

— Ты сможешь увести людей из-под ее влияния?

— Увести куда? Под твою армию? Брось, ты не этого желаешь, и не это произойдет.

— Я буду следить за тем, как ты пройдешь испытание своей веры в Тиши. Иначе правды ты не узнаешь никогда.