Место в будущем

Тем временем, я почти добрался до вестибюля: большого зала, имеющего входы во все «гражданские» помещения на корабле. В отличие от жилого отсека, откуда я шел, здесь постоянно вещало радио самого корабля, сообщая новости, погоду, время до прибытия на те или иные станции. В перерывах играла обычная музыка-заполнитель пространства: ненавязчивая, без настроения, не нагруженная словами или инструментальными соло.

Сегодня я будто взглянул на него заново. Когда я заходил на борт, да и когда просто перемещался между отсеками, мне всегда приходилось сталкиваться с толпой, рыскающей по данному объему. Сейчас здесь были только те, кто собирался высадиться со мной — т. е. те, кто готовился к пересадке на экраноплан к конечной станции.

Остановившись на пару секунд, дабы оценить пространство, вскоре я направлялся к двери, ведущей в посадочную зону. Как только я дошел дотуда, музыка прервалась, и какой-то из помощников капитана четко объявил в микрофон: «Уважаемые пассажиры, корабль проходит мимо порта станции «Асука» в сторону «Востока». Если Вы следуете далее, пожалуйста, приготовьтесь к посадке на шаттлы, отбывающие в 00:00 по Нью-Йорку. Расчетное время прибытия шаттлов в док «Асука» — 00:14. Расчетное время бытия в док «Восток» — 00:41. Расчетное время прибытия в док «Энцелад-2» — 1:23» — здесь я и закончил слушать, так как мой путь лежал на «Энцелад».

Там, на Энцеладе, как мне казалось, было хорошо. Это не захолустье системы, но и не древний тесный мегаполис Земли с непомерно высокими темпом и стоимостью жизни. Из крупного города, говорят, сложно переехать в мелкий, но работа, предложенная мне, была слишком предпочтительной среди остальных занятий: она не была гнетущей или малооплачиваемой. Читал я книжки про «Энцелад-2»5, про его развитие, предназначение, про историю: все это было интересно, но мне хотелось посмотреть вживую, ощутить его воздух.

Распахнулись ворота, ведущие к ангарам, и люди повалили на свои шаттлы, боясь не успеть. Времени было немного — всего двадцать пять минут. Я так же немедленно проследовал в ангар, достал билет и сверил номер корабля. «Все верно, PSX(1)» — подумал я и двинулся к очереди, образовавшейся у его трапа. К счастью, она быстро продвигалась. Так быстро, что не успел я оглянуться, как меня попросили показать билет. Оглянувшись, я заметил, что за мной почти не было очереди. Всего три-четыре человека — это все. Итого, на мой взгляд, нас было всего человек пятнадцать-двадцать. Лишь двадцать посвященных, которым дан доступ на Энцелад.

А доступ этот было получить не так уж и просто, наверное. По крайней мере, мне хотелось, чтобы было так. Хотелось быть избранным. Мой взгляд снова опустился на уже порванный билет, который освежил в моей памяти номер своего сидения. Я мигом нашел его и устроился поудобнее, поставив пожитки в ногах. На меня нахлынуло какое-то благоговение и предвкушение перед путешествием.

Когда волнение и суета посадки-пересадки отступила, я, наконец, обнаружил небольшой иллюминатор, закрытый шторой. За мощным стеклом этого окошка во внешний мир в тот момент открывался вид на ангар, на то, как люди садятся в свои шаттлы из посадочной платформы корабля-экраноносца. Больше всего людей следовало на Асуку — и не удивительно, ведь это была крупнейшая станция во всей Антарктиде. В отличие от Энцелада-2, она уже была открыта для свободной эмиграции (конечно, только под эгидой осуществляющей деятельность там компании).

Те трое-четверо человек пребывали в салон, пока, наконец, ко мне подсел другой путешественник. На самом деле я был немного сбит с толку, ведь вокруг было достаточно свободного места: рассчитан этот салон был на двадцать-тридцать человек. Впрочем, какой билет у него — то и место он занимает. Сознательный человек — это хорошо. Этот сознательный человек выглядел довольно типичным, в моем представлении, бизнесменом. Он был одет в темно-синий-сероватый костюм, дорогие ботинки, светлую рубашку и, конечно, какой-то глупый галстук с совершенно неуместным и нелепым рисунком. По своим мимолетным ощущениям я могу сказать, что он был очень опрятен, особенно на пересадках. Вероятно, сказывался опыт деловых поездок. Лицо его говорило о том же: идеально выбритое, с наличием небольших шрамиков и белых пятен из-за долгого отсутствия солнца в условиях космического перелета.

Все это мне сказало мое боковое зрение и аккуратные повороты головы в его сторону, но довольно скоро мною была совершена критическая ошибка: я устремил свой взгляд прямо на него. Он ответил тем же и сказал:

— Ну, что будете делать на Энцеладе? — без тени смущения деловитым голосом и интонациями в стиле «игроков с Уолл-стрит» прогремел сознательный гражданин. — Меня зовут Морган Фолкс, — он протянул мне руку. Я, признаться, немного оторопел от этого: моя скромность и застенчивость были слишком явными всю жизнь.

— Роман Свиридов, — я собрал волю в кулак и ответил так же резко и уверенно. По крайней мере, я старался, чтобы выглядело именно так.

— Очень хорошо. Так зачем ты туда едешь? — он повторил вопрос, будто он для него принципиален.

— Да… Я устроился в управление по энергоснабжению. — довольно слабо и невыразительно получилось у меня. Не особо и хотелось распространяться насчет работы, по правде, ведь она была не очень престижна или высокооплачиваема по меркам «белых воротничков» вроде него. Мне так казалось.

— Отлично! Свежая кровь всегда нужна там, в энергетике. Свежая энергия на выработку энергии станции! Кхм… — как мне показалось, наигранно, но в то же время довольно прямо произнес он. Я никак не мог понять его отношения ко мне и к своей поездке, хотя сам по себе он казался радостным, пусть и с немного натянутыми эмоциями. К тому же, это нормально для таких деловых людей, как он: всякие сделки, собрания — все ради выгоды. Не дав мне ответить, мужчина в костюме продолжил:

— Так-с-с, что у нас сегодня..? — после этого он будто бы ушел в свою дополненную реальность и начал читать, по-видимому, новостную страницу. Все как по шаблону: улыбчивый вид, новости, костюм… У меня было ощущение, что я попал в дурацкую комедию, причем в роли второстепенного персонажа, когда как он — немного странноватый семьянин, отправившийся в еще более странную командировку, в которой обязательно что-то должно произойти, чтобы получилось смешно и весело, как это никогда не получалось у подобных творений.

Еще какое-то время я поглядывал на него и удивлялся активно изменяющейся мимике от характера новостей. Все-таки было в нем что-то необыкновенное, особое. Такое обычно доходит уже тогда, когда с человеком больше уже точно никогда-никогда не увидишься — будто закон Мёрфи. Я сталкивался с ним частенько…

На оценке врожденного и приобретенного потенциалов, когда все вокруг стремятся улучшить свои способности, чтобы проложить путь в более светлое будущее, я действовал довольно прямо и незамысловато — не так, как стоило бы действовать. Перед самыми днями оценок я не готовился, а просто занимался своими делами, лишь вспоминая перед сном о том, что учил предыдущие года в школе. Уравнения, параметры, производные и интегралы — все вспоминал, если не вспоминал — смотрел в учебник, но никогда не зазубривал. Моя философия на тот момент была предельно проста: «Каждый должен быть оценен объективно. Если я не буду специально готовиться к оценке, то у меня будут самые реальные и объективные результаты! Судьба и справедливость решат, каково мое место в будущем!» — по правде, я и сейчас не знаю, стоит ли мне жалеть об этом. В конце того лета, когда я прошел оценку, мне сказали мой уровень развития на 17 лет: всего-то 18 баллов из 30 возможных. Чуть-чуть больше половины… Встав на биржу образования, я поступил почти туда, куда хотел, и вроде был рад, но… Я и думать забыл, что я один ратую за справедливость, а все вокруг готовятся и зубрят, используют дополнительное школьное образование и персональных преподавателей. «А у меня 24 балла!» — крикнул кто-то из моей компании. Я подумал: «Ну, он готовился несколько лет, а я «затащил» своим умом без единого урока сверх обычного.» — сейчас я уже понимаю, что это лишь отговорка, оправдание моего бездействия.

После того случая многие звали меня умным, кроме меня самого. И далеко не из-за оценки, а из-за слабости и лени, одолевших меня и переродившихся в длительную и едва заметную апатию, сопровождающую меня до сих пор. А я, по правде, не так уж и страдаю от нее. Последнее время мои мысли были только в двух направлениях: как бы мне прокормиться и продолжать свою жизнь «гедониста», и как бы мне превознести себя выше других, ведь подсознательно я всегда этого хотел, хотя логикой и строгим кнутом рассуждений вгонял себя в грязь перед своей же публикой — воспоминаниями и понятиями, столь дорогими для меня.

Рвение к тому, чтобы заслужить себе место, и моя слабая натура вновь делили меня пополам, как и десятки других внутренних конфликтов, от которых, как я полагаю, страдает любой человек. «Ну не могу я быть особенным среди всего этого многообразия.» — мой горький и справедливый девиз на все невзгоды, накрученные депрессии или расстройства.

— Кхм-кхм, — «позвал» меня от мыслей мой попутчик, сложив планшет, — Вы знаете, Роман, ведь наша с Вами компания заботится о своих работниках, и Вам даже может быть предоставлена надстройка программного обеспечения Вашего чипа дополненной реальности. — как коммивояжер начал он мне «втирать» какой-то совершенно «левый» товар.

— Нет, — мягко ответил я, а затем уже более твердо продолжил, — Нет, извините, не стоит. Я предпочитаю самозаполняющиеся карты. SLAM6.

— Но дело же только в картах, — вставил он.

— А что мне еще нужно после карт? Да и те же карты через какое-то время потеряют свое значение. — сразу стало понятно, что нужно отстаивать свое мнение более яро, а потому я постарался стать немного грубее и увереннее.

— Вы, значит, старомодный, не любите дополненную реальность?

— Нет же. Наоборот люблю, просто не хочу, чтобы в моей голове был хлам. — я усмехнулся после этой фразы, вспомнив о своей якобы «эрудиции», построенной на визуальных описаниях предметов из Всемирной Паутины.

— Вы зря смеетесь: то, что разработали наши специалисты, может быть очень полезно. Вы же сами идете сюда работать. Если не доверяете — зачем? — надавил на меня попутчик.

— Не буду я закачивать Ваше ПО без надобности. Не буду! — я немного повысил тон.

— Ох… Ну, рано или поздно все равно Вы его поставите, попомните мои слова, — он поднял палец вверх, словно уже знал, что это случится. Мне же этот разговор напрочь отбил желание ставить ПО для станции. Уже не столько из целесообразности, сколько из принципа: ненавижу, когда мне что-то навязывают подобным образом.

— Если надо будет — поставлю. Сейчас не буду. Помогло Вам это Ваше ПО? И как? Что такого Вы видите, чего я не вижу? — я поднял брови, наезжая на него в ответ, забыв про свою робость.

— Я вижу уникальный мир. Такой, каким его хочу видеть я. Хотя… больше в силу опыта, а не Ваших этих новомодных имплантатов7.— раздражительно сказал он и снова погрузился в дополненную реальность.