Клады великой Сибири

XXX

В Нагасаки, как и во всей Японии, шел дым коромыслом.

Не зная, как защититься от страшного врага, японское правительство решило принять самые отчаянные меры, рискнув торговыми интересами страны.

Оно приказало закрыть минами входы во все гавани и проливы и тем оберечь хоть свой военный флот. А так как коммерческие суда всех наций еще стояли в гаванях, то им предложено было в трехдневный срок выйти из гаваней или оставаться в них на неизвестное время, пока какое-нибудь чудо не поможет Японии избавиться от врага, так беспощадно и упорно истреблявшего японские военные корабли.

Благодаря этому коммерческие суда лихорадочно спешили поскорее разгрузиться, взять грузы из Японии и убираться подобру-поздорову восвояси.

Когда «Владыка», пролетев мимо острова Ниппон, остановился против пролива, отделяющего этот остров от острова Киу-Сиу, было солнечное утро.

Берега Японии ярко горели свежей зеленью, а голубое море нежилось и искрилось под горячими лучами солнца.

Выбрав удобный момент, Бромберг спустился на воду, определил курс и, уведя всех в каюту, опустился с кораблем под воду.

Полным ходом подошел он к Нагасакской бухте, великолепно защищенной от морского волнения, и стал ждать, выставив на поверхность лишь верхнюю часть наблюдательной трубки.

Часа два спустя со стороны моря к бухте подошел японский миноносец.

При его появлении Бромберг опустился вглубь, выждал некоторое время и снова поднялся для наблюдения.

Миноносец уже опередил их и теперь входил в бухту.

Снова опустившись вниз, Бромберг догнал миноносец и пошел следом за ним, под самой его кормой, наблюдая за ним через переднее окно и не отставая от него ни на шаг.

Так прошли они в самую глубь бухты, и Верлов снова приказал подняться вверх для наблюдений.

Глядя в наблюдательную трубку, он теперь прекрасно видел всю Нагасакскую бухту и город.

Чистенький и аккуратный, он живописно раскинулся по склонам береговых возвышенностей, кипя лихорадочной жизнью.

По другую сторону бухты виднелись доки и стояло несколько военных судов, два броненосца стояли, кроме того, посреди бухты, а вправо от доков зеленели берега полуострова Инаса, любимого места русских флотских офицеров, где помещались две русские гостиницы, которые держали две японки – Ои-сан и Омацу-сан.

Опытным взором Верлов сразу заметил, что десятка два минных катеров снуют около входа в бухту и спешно устанавливают мины.

– Дело дрянь! – проворчал он.

– В чем дело? – спросил Бромберг.

– А то, что коммерческие суда почти все уже выбрались из гавани и к вечеру выход отсюда будет совершенно закрыт.

– В таком случае не лучше ли нам выбраться отсюда сейчас? – спросила Вера.

– Ни за что! Хотя бы мне пришлось погибнуть, я не уйду отсюда до тех пор, пока не расправлюсь с тою богатой добычей, которую нашел здесь! – воскликнул пылко Верлов, у которого при виде броненосцев и крейсеров так и засверкали глаза.

– Я поддерживаю вашу решимость! – отозвался инженер. – Уж если громить, так громить до конца!

– Браво! – сказал Верлов. – Плохо только то, что я замечаю здесь присутствие двух подводных лодок! Ну да наплевать! Дождемся сумрака, а там ударим на врага! Или победим, или погибнем!

– Во всяком случае, наша гибель будет стоить Японии многих миллионов! – заметила Вера.

– Конечно! А пока давайте-ка спустимся на дно!

Винты заработали, и «Владыка» опустился на самое дно, на глубину семи с половиной сажен.

Друзья хорошо пообедали, осмотрели пушку, Бромберг снарядил четыре запасных мины, которых теперь стало девять, и все легли немного отдохнуть.

Часа в четыре Нянь-Си подала чай, и, напившись хорошенько, все стали ждать наступления сумерек.

Но вот, наконец, маленькие часы пробили семь.

В воде стало темнеть.

– Пора! – сказал Верлов.

– Подняться? – спросил Бромберг.

Верлов молча кивнул головой.

«Владыка» медленно поднялся для наблюдения, и Верлов еще раз оглянул в трубку бухту, уже подернутую вечерними сумерками, которые быстро надвигались на уставшую за день Японию.

– Вперед! – скомандовал Верлов. – Малый ход!

Прорезая медленно водяную глубь, «Владыка» осторожно стал подкрадываться к броненосцу «Сикомура».

Пройдя под самым килем одного из неважных крейсеров, он очутился пред темной массой подводной части броненосца.

Отскочив от переднего окна, Верлов пустил мину, и новый взрыв потряс тихую воду бухты.

– Еще! – крикнул Верлов, снова быстро заряжая минную пушку. – О, теперь вы у меня запляшете! Теперь-то я расправлюсь с вами так, что от вашего флота останутся лишь осколки!

И новая мина полетела в пробитый бок стального гиганта.

Если бы мстители могли теперь выглянуть на поверхность воды, они увидели бы необычайную картину колоссального переполоха в бухте и в городе, вызванного этими двумя взрывами.

Вся бухта вдруг зашумела, задвигалась, отовсюду раздавались крики ужаса, все на берегу бесновалось, кричало, бежало и выло.

Две подводных японских лодки нырнули в воду и понеслись к тому месту, где затонул только что броненосец.

Но они опоздали.

В одну секунду Верлов круто повернул руль и, описав в воде широкий круг, помчался к стоящему недалеко от «Сикомуры» броненосцу «Нитчи».

Его глаза метали молнии, он словно вырос и стоял у пушки, величественный и грозный, как бог мести.

– Тони!

Мина вылетела из пушки и врезалась в бок броненосца, а следом за ней полетела вторая и затем третья, взорвавшая крюйт-камеры.

Ужасный взрыв потряс воздух, над потонувшей в сумраке бухтой сверкнул огонь, взвилось целое облако дыму, и второй гигант, по примеру первого, грузно пошел ко дну, оставив на поверхности воды лишь щепки.

И снова быстрый поворот руля, и снова «Владыка» описал большую дугу, запутывая свой след.

– Теперь без разбора! – раздался громовой голос Верлова. – Малый ход! Стоп! Что-то стоит!

Убийственная мина снова полетела в корпус какого-то судна, и снова взрыв всколыхнул воду.

Теперь Верлов топил первых попавшихся, не разбирая, крейсер ли это, канонерка или миноносец.

Вверху царила паника.

В городе и на судах раздавались крики, стоны, проклятия, все метались как угорелые, не зная, что предпринять и чем прекратить ужасный разгром, принимавший какой-то фантастический характер.

Подводные лодки шныряли по всей бухте, но «Владыка» удачно ускользал от них, топя корабль за кораблем.

Это было форменное побоище, какого еще никогда не видел мир, и оно было тем ужаснее, что никто не знал, откуда ждать врага.

Верлов, опьяневший от боя, носился под водой, как метеор, всюду нося за собой смерть, наполняя бухту все новыми и новыми мертвецами.

Кроме двух броненосцев он успел пустить ко дну два крейсера и один миноносец.

Но вот его рука вдруг опустилась.

Мин больше не было, он истратил весь запас, и теперь подводному кораблю приходилось подумать о собственном спасении.

И надо было торопиться, потому что одна из подводных лодок наскочила наконец на «Владыку» и пустила в него мину, от которой он увернулся каким-то чудом, совсем не пострадав.

Да и на берегу опомнились.

Все береговые батареи вдруг загрохотали, осыпая наудачу бухту тяжелыми снарядами, создавая для «Владыки» с каждой минутой все более и более опасное положение, так как случайный снаряд неминуемо пустил бы его ко дну.

– Надо идти на авось, пользуясь темнотой! – решил Верлов. – Отойдем к берегу Инасы и там поднимемся на воздух! Там темнее!

Он быстро повернул руль и, дойдя почти до самого берега полуострова, поднялся на поверхность.

Все мигом выскочили на верхнюю площадку, и Бромберг нажал рычаги.

Широкие крылья гордо распустились, и «Владыка» стал быстро подниматься ввысь.

Но вдруг столб света крепостного прожектора осветил воздушный корабль, успевший подняться лишь на высоту тысячи футов над землей.

Словно сорвавшись с цепи, загремели береговые батареи, шрапнели перекрестного огня рвались и свистели кругом.

– Полный ход вперед! Будь что будет! – крикнул Верлов.

И воздушный корабль словно молния устремился к морю, летя под перекрестным огнем шести береговых батарей.

Они уже благополучно миновали линию фортов, когда один из снарядов ударил в корпус «Владыки» и пробил его насквозь.

Но теперь воды уже не было и «Владыка» выдержал рану, хотя, вероятно, что-то и было задето, так как машина стала работать медленнее.

– Приготовиться к аварии! Все может случиться! – крикнул Бромберг. – Надеть нагрудники и пояса.

Все, не исключая и Нянь-Си, быстро исполнили приказание.

И вдруг страшный треск разорвавшейся шрапнели раздался около них.

Бромберг как-то подскочил на одном месте и, схватившись за грудь, грохнулся мертвым на площадку.

Большое правое крыло воздушного корабля как-то странно задвигалось и весь корабль накренился.

– Бедный товарищ! – прошептал Верлов, кидая быстрый взгляд на убитого.

Нянь-Си словно ополоумела.

Несколько минут она молча, широко открытыми глазами, глядела на мертвеца, потом вдруг дико захохотала страшным, безумным смехом, и, прежде нежели Верлов и Вера успели прийти в себя, она схватила мертвеца своими маленькими ручками, подтащила его к краю площадки и вместе с ним ринулась вниз.

– Господи! – вырвался крик отчаяния из груди Веры.

Но было поздно.

Один Верлов судорожно бился за спасение своей и Вериной жизней.

Хотя теперь «Владыка» и вышел из сферы артиллерийского огня и несся теперь над темным морем, но полет его был неправильный, словно подстреленной птицы.

– Неужели же мы не долетим до Кореи! – проговорил взволнованно Верлов, у которого от одной мысли, что Вера может погибнуть, волосы вставали дыбом и кровь леденела в жилах.

Минуты казались ему часами.

Но хотя Вера была женщиной, однако она ни на минуту не теряла присутствия духа, стараясь своею бодростью поддержать Верлова.

– Мужайся! Не бойся за меня! Если мы погибнем, то вместе! – твердила она храбро, глядя на мужа.

– Ты не боишься?

– Кто? Я?

– Да.

– Нисколько! Я так уверена, что мы благополучно доберемся до материка, что во мне нет и тени страха! Я верю, что Бог не оставит нас! Смотри только хорошенько за машиной, а то с ней делается что-то неладное, – ответила она. – Ведь прошло уже больше часа, как мы покинули японский берег, а Корея должна быть совсем близка. Еще какой-нибудь час, а может быть, и меньше, и мы будем над твердой землей!

Прошло полчаса, прошел, наконец, и час, но корейских берегов еще не было видно в ночной темноте.

Но вот с «Владыкой» начало делаться что-то необыкновенное.

Полет его с каждой минутой делался все судорожнее и неправильнее, по всему было видно, что подбитое крыло действовало все хуже и хуже и что скоро наступит роковая минута.

Твердой рукой Верлов нажал рычаг спуска, и воздушный корабль пошел под уклон, спускаясь к морю.

– Зачем? Что ты хочешь делать? – тревожно спросила Вера.

– Спуститься, пока есть возможность, – ответил Верлов. – Уж если падать, так с меньшей высоты!

– Ты прав.

Они опустились так низко, что поверхность моря была от них не далее двух-трех саженей.