Клады великой Сибири

XXIX

Отойдя от берегов Японии на тридцать пять миль к востоку, «Владыка» остановился.

Тотчас же на верхней площадке был поставлен аппарат беспроволочного телеграфа, и друзья дали знать Суравину, что они его слушают.

Ответ не замедлил.

Сейсмограф скоро затрепетал, и Бромберг стал по стуку читать сообщения Суравина.

«Срочной депешей только что получено известие о двойной потере японского флота, – телеграфировал Суравин. – Поздравляю! Принимаются экстренные меры. Все корабли решено убрать в гавани и загородить входы в них несколькими рядами мин. Имейте это в виду и, если хотите, действуйте быстрее, пока это приказание не приведено в исполнение. За все это время Япония исчисляет свои потери по флоту и торговле – в пятьдесят пять миллионов рублей, не считая стоимости мобилизации, которая обойдется ей в такую же приблизительно сумму. Паника всемирная. Русская печать скрытно ликует. В Японии ожидают всеобщего восстания и свержения правительства. Ввиду этого мобилизованная гвардия вся стянута к Токио, где теперь ежедневно происходят военные советы. Узнал про спасенных нами японцев. Они все переведены на броненосец «Цусима», который в настоящее время находится на линии Владивосток – Мацмай. Завтра вся линия уничтожается, и корабли разойдутся по гаваням. Нет ли приказаний?»

– Телеграфируйте, что есть, – сказал Верлов.

И когда Бромберг дал знать Суравину, что приказание имеется, Верлов стал диктовать.

– «Благодарю. Все здоровы. Сегодня же направим удар на «Цусиму». Мною будет произведено еще столько нападений, сколько возможно. Ликвидируйте постепенно драгоценности, а деньги кладите в банк на имя Веры. Можете для этого съездить немедленно в Хабаровск на один день. До свидания».

Окончив диктант, он приказал унести аппарат в каюту.

– Будет лучше, если мы поднимемся на воздух, – сказал он Бромбергу, когда тот возвратился на верхнюю площадку. – Движение по воздуху вдвое быстрее, и на этот раз я думаю произвести нападение сверху.

– Я думаю, что подводная мина опаснее для броненосца, чем воздушная торпеда, – сказал инженер после непродолжительного обдумывания слов Верлова.

– А сколько у нас торпед?

– Девять.

– Можете ли вы быстро изготовить торпеду, разрушительная сила которой была бы ну хотя бы втрое сильнее имеющихся у нас? – спросил Верлов, серьезно глядя на Бромберга и что-то обдумывая.

– Конечно! – ответил инженер, пожимая плечами. – В пятичасовой срок берусь изготовить не одну торпеду, а целых три, благо материала для снаряжения у нас достаточно. Мелиниту много.

– Чудесно! – кивнул одобрительно головой Верлов. – В таком случае изготовьте мне три торпеды самого сильного разрушительного действия. Первой торпедой мы разворотим верхнюю броневую палубу и шканцы, а второй, – в крайнем случае третьей, – пустим броненосец ко дну. Остальными малыми торпедами можно будет заставить остальных держаться вдали и не подходить на помощь и достичь того, чтобы никто из экипажа «Цусимы» не спасся. А ведь это нам необходимо, так как только люди, переведенные на этот броненосец, знают нас в лицо.

– Да, не мешало бы уничтожить единственных свидетелей! – сказал Бромберг. – Тогда мы можем жить безопасно, не рискуя быть когда-нибудь открытыми.

– Итак, с Богом, за работу! – сказал Верлов. – Вера! Подготовь машину для подъема и поднимайся. Как только поднимешься на высоту десяти тысяч футов, возьми курс на север по карте на Мацмай. А я пока пойду немного отдохнуть, а то нервы мои порядочно-таки разыгрались и требуют отдыха. Бромберг будет работать наверху и в случае надобности даст тебе необходимые указания.

– Ступай, милый, я справлюсь. Нянь-Си спит, но когда я устану, то можно будет разбудить ее, – ласково ответила Вера, подходя к машине.

Верлов нежно поцеловал ее руку и, спустившись в каюту, бросился на постель.

И едва его голова прикоснулась к подушке, как крепкий сон, почти моментально, сомкнул его глаза.

В свою очередь, Бромберг принес наверх ящики с мелинитом, капсюли с гремучей ртутью, оболочки торпед и прочие принадлежности, необходимые для снаряжения, и деятельно принялся за работу.

Изредка он отрывался от своего дела, подходил к Вере, делал кое-какие поправки в курсе и давал ей дальнейшие наставления.

Работа кипела, а корабль продолжал мчаться вперед, делая в час не менее сорока пяти миль.

Часа через четыре, когда корабль пролетал над северной частью острова Хондо (Ниппон), Верлов наконец проснулся.

Теперь он снова чувствовал себя бодрым и крепким, снова способным на продолжительную работу, на новый бой и подвиги.

Достав из буфета холодной закуски, он плотно позавтракал, выпил два стакана бургонского, сам приготовил себе чашечку душистого черного кофе и, освеженный едой, вышел на верхнюю площадку, где Бромберг, работавший до сих пор без устали, уже оканчивал снаряжение третьей торпеды.

Две готовых торпеды были уже повешены на свои места и висели совсем готовые, ожидая поворота рукояти машины, чтобы устремиться вниз для уничтожения врага.

– Чудесно! – похвалил Верлов, осматривая грозные снаряды. – С этими штучками мы наделаем сегодня дел.

Он взял сильную подзорную трубу и, приложив ее к глазам, стал всматриваться в даль.

– Ну вот! Теперь вдали уже видны корабли! – сказал он спустя четверть часа.

Прошло еще четверть часа, и они подлетели к морю.

Теперь отряды соединенной эскадры были уже видны совершенно ясно.

Вероятно, с военных судов заметили появление воздушного корабля, так как на ближайших отрядах видно было, как взвились сигналы, обозначавшие тревогу.

В свою очередь и на «Владыке» взвилось черное знамя.

Самый близкий отряд был французский.

Пролетая над ним, Верлов отсалютовал ему, трижды спустив и подняв свой черный флаг.

В ответ на этот салют с французского броненосца грянул выстрел.

Но воздушный корабль был так высоко, что снаряд не мог долететь до него и разорвался, не долетев до него по крайней мере трехсот футов.

Следующим по порядку в боевой линии стоял английский отряд.

Еще прежде, чем «Владыка» очутился над ним, с одного броненосца и двух крейсеров раздалась отчаянная канонада, но воздушный корабль как ни в чем не бывало гордо пронесся над головами британцев, ответив вежливым салютом на пушечную канонаду.

Один из снарядов на излете разорвался довольно близко под «Владыкой», и это заставило Бромберга подняться еще на триста футов.

Третьим по порядку стоял японский отряд, среди которого отчетливо выделялся огромный броненосец «Цусима», вокруг него, словно сторожевые псы, расположились крейсера, миноносцы, миноноски и подводные лодки.

Невообразимая кутерьма и паника поднялись в японском отряде, лишь только появился воздушный корабль.

Орудия без всякого толку загрохотали со всех судов, но, убедившись в полнейшей бесполезности стрельбы, японский адмирал дал сигнал сниматься с якоря.

Лишь только «Владыка» очутился над броненосцем, Верлов круто остановил полет и стал проверять свою позицию.

В это самое время броненосец и за ним все суда отряда тронулись с места.

И в ту же секунду Верлов повернул одну из торпедозадерживающих ручек, и выпущенная на свободу торпеда стремглав полетела вниз.

Раздался громовой взрыв, и, когда облако дыма рассеялось, верхняя палуба броненосца, вся изуродованная, с огромной брешью и вывороченными станками орудий, выглянула на свет божий.

Не успели японцы прийти в себя, как Верлов нажал вторую рукоять, и вторая торпеда полетела на изуродованный корабль.

Новый взрыв, ужасный и громкий, потряс воздух, и огромное пламя сверкнуло из клубов дыма, окутавшего броненосец.

– Ур-ра! – закричал Бромберг, внимательно следивший за действиями снарядов. – Черт возьми, вы попали в крюйт-камеру! Вы взорвали его! Глядите, глядите, весь он уже идет ко дну.

Но Верлов и без того внимательно смотрел вниз горящим взором, следя за гибелью врага.

Очевидно, вторая торпеда попала как раз в брешь, сделанную первой, и, пробив три палубы, взорвала пороховой погреб.

Броненосец, смертельно раненный, вздрогнул, судорожно и быстро перевернулся на бок и, как камень, пошел ко дну, оставив на поверхности не более пяти человек.

Два миноносца полетели спасать погибающих, но в эту минуту на плававших людей полетели торпеда за торпедой.

Вода внизу превратилась в клокочущую кашу, к которой невозможно было подступиться ни с какой стороны.

Видя невозможность подания помощи, миноносцы бросились наутек за крейсерами.

Верлов внимательно посмотрел в трубу вниз, желая убедиться в том, что никто не ушел от его мстительной руки.

Но водная поверхность теперь была чиста и на месте утонувшего великана плавали щепки да деревянные обломки бортов.

– Все, – самодовольно произнес Верлов. – На этот раз сработали чисто. И… теперь мы можем спать спокойно. Ни одна душа в мире не знает нас в лицо! Теперь вперед! У нас еще есть торпеды, и я постараюсь их использовать получше!

– Но ведь корабли идут полным ходом! – заметила Вера, кладя руку на плечо мужу. – Ты рискуешь промахами.

– Это-то правда! – ответил Верлов. – Только уж больно мне хочется пугнуть их хорошенько. Ради такого спектакля можно и рискнуть парочкой торпед. А может быть, на счастье наше, один из снарядов и угодит в цель.

Он повернулся к Бромбергу и указал рукой на улепетывавший крейсер «Тако-Мару».

– А ну-ка, давай дернем за ним! Вот нагоним на него страху! Воображаю, что поднимется на нем!

Бромберг, тоже вошедший в азарт, быстро повернул корабль и понесся полным ходом за крейсером.

Лишь только японская эскадра заметила это новое нападение, как в ее рядах поднялась невообразимая суматоха.

Все суда кинулись врассыпную, в разные стороны.

И лишь только «Владыка» очутился над крейсером «Тако-Мару» – на мачте японского судна взвился белый флаг, обозначавший сдачу.

– Сдаются! – захохотал Верлов. – А что мне делать с их кораблем? Уж не думают ли они, что я действительно упущу судно из своих рук!

– Но… можно сделать иначе! – вступилась Вера. – Неужели же тебе не жалко людей? Ведь ты преследуешь совершенно иную цель!

– Так-то оно так, да только как же я могу потопить корабль, не сделав вреда экипажу? – спросил Верлов.

– Очень просто! – ответила Вера. – Дай сигнал, чтобы они сняли людей, и тогда топи смело их корабль. Это будет по крайней мере человеколюбиво! На твоей совести не будет лежать сознания об излишне пролитой людской крови.

– Ты права! – быстро проговорил Верлов, горячо пожимая ей руку. – Мне не нужно крови! Мне нужно лишь настолько обессилить Японию, чтобы она не в состоянии была в скором времени снова угрожать России.

И, обратившись к Бромбергу, он приказал дать соответствующий сигнал.

На крейсере поняли сигнал и тотчас же ответили согласием.

С гордой улыбкой Верлов, Бромберг и Вера глядели, как спускались на воду шлюпки, как быстро спускались по трапу люди и размещались по гребным судам и катерам.

Флаг на крейсере был спущен, и теперь он стоял одинокий и неподвижный, все еще продолжая дымить своими тремя трубами.