Марс выбирает смерть

Глава 21. Символ эпохи

Стадион уже несколько раз погружался во всепоглощающий сумрак. Зрители не смели нарушить тяжелую, давящую атмосферу, нависшую над их головами. Ни единого возгласа не вырвалось из когда-то восторженных глоток. Ни единого хлопка в ладоши не послышалось в липкой грусти трибун. Люди и Тени стояли, замкнутые в своей собственной скорби. Спокойные, мягкие ноты заполняли желтый песок Арены, иногда становясь резкими, протяжными, словно вой раненого зверя, и это делало печаль совсем невыносимой. На высокой ноте плавно затухал свет. Никто не возражал этой внезапной тьме. Марсианский народ вдыхал черноту воздуха, упиваясь собственным горем. Сошли на нет внезапные, истошные рыдания, захватившие планету в последние две недели. Иссякли сердечные причитания, затихли пронзительные истерики. Граждане даже не вставали с собственных мест, совершенно не сопротивляясь окутывающей их непроницаемой тьме. Они безропотно приняли все правила предложенного им зрелища, молча внимая воплям души самого яркого шоумена планеты.

Возвышаясь над толпой в центре желтого круга Фарсиды, Майф Дин-Сой распростер свои руки, похожие на крылья. Его лицо пестрело черным. Черная подводка, черная помада и такой же черный костюм, на который падали локоны еще более черных, как смоль, волос. Крылья его были тоже черными. Перья пестрели на лацканах пиджака, слегка отливая темно-синими блестками. Оркестра не было. Вокруг крутилось с десяток музыкальных инструментов, напоминая об одиночестве ведущего своей неосязаемой прозрачностью.

Прошло две недели со смерти Баргета Скайни, прежде чем траур по нему достиг апогея. Палнета отмечала окончание жизни наивного, светлого мальчишки, который полюбил Марс таким, каков он есть, со всеми его достоинствами и недостатками.

— Ты — светочь наших сердец, рожденный на Земле

Марс принял тебя в свое лоно, но не смог удержать

Ты, словно мимолетная искра Солнца

Обжег наши сердца,

Смотри, смотри, мы отвечаем тебе,

Все мы…

Погруженный, как и вся Арена, в полумрак, Амитас Идам занимал защищенное со всех сторон ложе. В воздухе чувствовалась легкая, еще неоформленная напряженность, которая вот-вот начнет расти. Она будет шириться и набирать силу настолько быстро, что счет пойдет на минуты. Амитас любил такие моменты. В это мимолетное время души становились податливо-восприимчивы, теряя всякую способность к сопротивлению. Угловатые грани расстроенных чувств утопали в зачатках непривычных для Марсиан эмоций. Натянутое, словно струна, внимание подхватывало любую попытку вложить в возбужденные головы марсиан нужную мысль. Да, именно в эти моменты духовный наставник планеты особенно ловко управлял запутанными нитями изменчивых настроений толпы. Настала пора поставить мат в долгой, изнурительной игре, окончательно устранив Королеву с доски.

— Великая Мать так и не объявилась? — хрипло спросил Амитас у начальника охраны.

— Нет, Великий Идущий, — склонила голову высокая, плечистая Тень.

Великий Идущий удовлетворенно кивнул головой. Он знал, что Азари не появится. Она благоразумно побоялась посетить такое важное для планеты событие, как похороны всеобщего кумира. Непозволительная, но вынужденная ошибка. На этот раз ее последняя ошибка. Амитас всегда считал, что Азари была слепа слишком долго для того, чтобы смочь удержать власть в своих руках. Народ отдаст свою последнюю дань, а под конец этого долгого, трагичного вечера Амитас произнесет последнюю речь в статусе духовного лидера и первую — в качестве нового главы государства.

***

— Ты готова?

— Странный вопрос.

— Я лишь следую протоколу.

— Устала от протоколов. К черту их.

— Носители уже готовы. Осталось только их усыпить.

— Дай мне немного времени.

— Желание Великой Матери — закон.

— Брось. Я уже не Великая Мать.

— Если бы от этого поменялось твое влияние на меня… А так…

— Я пропущу это мимо ушей. В последний раз.

Ничего не ответив, Фальх Диттэ покинул стальной отсек.

Прибывший в Птоломей корабль больше смахивал на огромную лабораторию, чем на воздушное судно. Охраны почти не было. Анноэф Ффо хорошо замел следы, с ювелирной точностью расположив судно между временными аномалиями. Только самый отчаянный из Теней сунулся бы сюда, пытаясь преследовать Королеву. И тем не менее, Азари знала, что таких отчаянных наберется достаточное количество, если им отдаст приказ их духовный лидер. Безумные адепты не пощадят своих физических тел, чтобы достигнуть торжества справедливости. У Теней нет предела жизни, и при новой власти они не станут дорожить собственными телами. У Азари оставалось совсем немного времени. Несмотря на это, женщина не могла оторваться от последнего созерцания своих владений. Мира, который она так кропотливо создавала и который уничтожила своими же собственными руками.

Огромный иллюминатор открывал бы загадочный вид на вечные, молчаливые заросли Птоломея, если бы не трансляция с Арены в прямом эфире. Азари стояла посреди стерильного отсека с толстыми стальными стенами. На когда-то белых поверхностях можно было увидеть следы копоти. Люк был наглухо задран. В маленьком, немного душном помещении находилась не вся Королева, а только один из мыслящих центров, что поместились в тело одного из носителей. Ноющий, до боли прижженный обрубок когда-то массивного тела чувствовал себя мелким, жалким и беспомощным. Штатный Жнец сделал свое дело с ювелирной точностью, отделив сознание спрута от гигантского туловища. Теперь вся эта массивная плоть покоилось где-то там, в недрах каменистой планеты, начиная гнить между мирами и испускать черный дым.

Легким движением изящных рук Азари скинула с белоснежных плеч тонкую ткань шелкового пеньюара. Он скользнул вниз, лаская бархатную кожу. Бесшумно упав на холодный стальной пол, невесомая одежка сложилась волнообразными складками. Оставшись совершенно голой, Королева не оставила собственного занятия. Созерцая на экране осколки потерянной Империи, она ощущала каждый изгиб податливого женского тела. Перед тем, как освободиться от сковывающей оболочки, Великая Мать хотела впитать последние соки молодого, пышущего здоровьем тела. В воздухе повисло молчаливое осознание, что, вполне возможно, такой возможности ей уже не представится. А если и представится, то еще очень, очень нескоро. Не один десяток лет уйдет на то, чтобы вновь откормиться и набрать массу, которая сможет закрепиться в этом мире.

***

Отсек для перемещения не отличался какими-либо изысками. Четыре жестких кушетки, куча встроенных в стены датчиков с громоздким стабилизатором, да огромное непроницаемое стекло, отделявшее контрольную лабораторию. Этот факт изрядно злил Ашеру: она хотела видеть, что творится там, за визуальной преградой. Интуиция подсказывала, что зеркало, занявшее добрую половину стены, утаивает нечто очень важное. Сегодня девушка была сама не своя. Невыносимо крутило живот, вплоть до тошноты. Голова гудела. Вопреки накатывающей изнутри слабости сдавали нервы. Ашера была не из тех, кто становился вялым при первых признаках недомогания. Как обычно, все напряжение выливалось в злость.

— Ты просто волнуешься, — успокаивала ее Медея, болтая ногами, свисающими с высоких бортиков кушетки, — Такое бывает при подготовке. Когда заснешь, все сразу пройдет.

— Прямо новость сказала! — усмехнулась Ашера, — Что там за стеклом? Я чувствую себя подопытным кроликом. Разве нельзя все делать открыто?

— Не мы правила придумываем.

— Понабралась от Фальха всяких фразочек.

— А что не так я сказала?

Ничего не ответив, Ашера только фыркнула и отвернулась. Подойдя к спящей Анне, она погладила ее золотые локоны. Сон малышки был глубок и безмятежен. Худенькая грудь плавно вздымалась и опускалась, обтянутая черной тканью, плотно прилегающей к коже. Ткань эта сильно смахивала на резину и мгновенно становилась теплой при соприкосновении с телом. К слову, подобная одежка отмечалась и на всех присутствующих. Медея была одета в сплошной купальник аналогичного черного цвета, а Ашера — открытый, едва прикрывающий грудь и бедра. В воздухе чувствовалась тревога. После космоса у Анны развилась клаустрофобия, и она устраивала истерики в любых помещениях, напоминающих изнутри консервную банку. Фальх нашел компромисс, отдав приказ открыть все люки по пути следования в лабораторию. Все шло хорошо, пока не начали делать инъекции снотворного. Фидгерт укусил ассистентку и, показав чудеса изворотливости, дал деру. Впрочем, как и всегда.

— Это все ты виновата.

— А я-то тут причем? — нахмурилась Медея, предчувствуя назревающий конфликт.

— Он всегда становится таким непослушным, когда его мучают.

— Чушь. Я его не мучила.

— Ты целый вечер учила с ним стихи. Знаешь же, что ему это не нравится.

— Мне нужно было успокоиться.

— Могла бы найти другой способ успокоиться, а не издеваться над голодным ребенком!

— Ему нужно было отвлечься. Фидгерту это пошло только на пользу!

— У тебя слишком странные понятия о том, кому что полезно.

— Ашера, хватит.

— Что хватит?

— Опять хочешь поругаться? — Медея соскочила с кушетки и твердо уперла кулаки в бока, — Заметь, не я разжигаю конфликт на ровном месте. Это все твой отвратительный характер!

— Невозможно оставаться спокойной, когда ты постоянно творишь какую-то бессмыслицу! И ты еще призываешь меня к спокойствию!?

— А ты все время меня этим упрекаешь! — Медея упрямо топнула ногой, — Все совершают ошибки! И кстати, если ты забыла, это благодаря мне мы отправляемся обратно на Землю!

— А если он попадет в аномалию? Кто будет виноват? — распахнула круглые глаза Ашера, — Если он потеряется, никуда мы не прыгнем.

— Никуда он не попадет! Там были открыты от силы-то пара люков. Охрана, наверное, его уже нашла. Теперь это ты несешь какие-то глупости.

Резко повернувшись, Ашера сверкнула глазами и сложила руки на груди. В ее взгляде читались возбуждение и ярость. Медея еще сильнее уперла руки в бока и будто вросла пятками в пол. Нет уж. В такой отвественный момент она не собиралась дать в очередной раз себя сломать. После Арены многое поменялось. У Медеи открылось второе дыхание, а вместе с ним — понимание, что она вовсе и не такая уж трусиха.

— Ух ты, неужели зубки появились? — явно провоцировала Ашера, будто тошнота придавала ей сил, — Что, об книжки заточила?

— Ашера, что происходит?! Это слишком даже для тебя!

— Ха! Не нравится критика?

— Нет, мне все равно, — нарочито спокойно ответила Медея и, умудрившись кинуть презрительный взгляд, отвернулась.

— Ой, да ладно, и с каких это пор?

— А вот с тех! Теперь я — сильная и независимая женщина!

По отсеку прошелся громкий, неприкрытый и совсем неприличный смех Ашеры.

***

Заняв удобную позицию по ту сторону непроницаемого стекла, Жнец вальяжно почесывал голое, так и не выросшее пузо. Велось спокойное наблюдение за набирающим нехилые обороты конфликтом. В прекрасном теле темнокожей бестии уже сидела необходимая сущность, отчего Ашера начинала проявлять несвойственную даже ей агрессию. Там, в животе землянки свернулся осторожным клубком один из мыслящих центров Азари. Сидел тихо, робко, пытаясь себя не выдать. Королева знала свое дело, с такими навыками скрытности никто бы никогда ее не отыскал, кроме самого Моргана. Конечно, зная повадки Королевы и ее специфический, терпкий «запах», он мог бы настигнуть свою цель и в прошлом. В прямом смысле достать из-под земли. Вот только тратить на это драгоценное время он абсолютно не хотел. Мужчина ни на секунду не сомневался, что сделал правильный выбор.