Марс выбирает смерть

Глава 12. Печали ускользающих грез

Дом Миллет Диффар находился в северной части города Фарсида. Множество лет Миллет прожила с сыном в небольшом поселке, насчитывающем от силы пятнадцать Жнецов. С самого рождения жизнь этой женщины протекала на удивление спокойно. Рожденная в резервации, она уже знала свое будущее. Как и большинство храмовниц. Впрочем, храмовницей как таковой она никогда не была. Сопротивляемость у Миллет так и не появилась, посвящение она не проходила и меч в руках никогда не держала. Однако, звание, скорее, номинальное, чем фактическое, все же налагало кое-какие обязанности. Женщина подпадала под программу восстановления рождаемости и до сорока лет не покидала резерваций. После смерти мужа она окончательно вышла в тираж и все чаще стала уходить с насиженного места. Так и не родив ребенка, она решила переехать на основной континент. Церковь на это отреагировала не благосклонно, но особо и не препятствовала. Все планы разрушила глупая, до нелепости банальная интрижка. В одной из командировок Миллет вскружил голову один из наемников. Мимолетная ночь сомнительной любви вылилась в неожиданные последствия. Женщина забеременела.

С этого момента Церковь заняла совсем иную позицию. Женщине дали понять, что ребенок является ее собственностью и отпускать Миллет никто не собирается. Ей, наконец, удалось сделать то, чего от нее так долго ждали. Внесенный в государственный реестр естественнорожденных, ребенок уже был зачислен в ряды будущих храмовников. Однако, все изменилось, когда состояние Миллет Диффар начало резко ухудшаться. На пятом месяце адских головных болей, непроизвольных возгораний близлежащих предметов и сводящих с ума галлюцинаций стало понятно, что она вынашивает Жнеца. Это значительно охладило пыл крестоносцев, тут же оставивших все претензии на естественнорожденного. Внешняя поддержка начала иссякать. Напряжение в окружающем женщину обществе росло. К моменту рождения Хамфрида отношения с Церковью окончательно испортились. Обеспечив должную поддержку, храмовники открытым текстом заявили, что Миллет отныне свободна и должна покинуть пределы резервации в течении двух месяцев. Что, в принципе, она и сделала.

Небольшой двухэтажный домик выглядел довольно аккуратным. Покатая крыша из коричневой черепицы делала строение похожим на большой, странной формы гриб. Пожелтевшая осенняя трава легонько облепила его белые бока. Кое-где виднелись не менее желтые листья, едва начавшие опадать с близлежащих деревьев. Только более радужные оттенки — красные и ярко-зеленые, разбавляли эту бледную желтизну. Сегодня Марсианские деревья были скудны на красоту.

Морган задумчиво и немного нервно вертел небольшой предмет у себя в руках. Тот самый, что пред смертью успел передать ему Хамфрид. Мужчина не пришел на похороны. Не явился он и на официальную часть, где все приносили соболезнования безутешной матери. Крайне редко посещая могилы умерших друзей, Жнец предпочитал не видеть их под слоем грунта. Куда, вполне возможно, ляжет и сам задолго до наступления почтенной старости. Однако, сейчас дела обстояли несколько иначе. Та безделушка, что уже давно переняла тепло от рук Жнеца, привела его на порог дома Миллет Диффар. Именно в тот дом, на заднем дворе которого под большим раскидистым дубом был похоронен его друг. Глубоко вздохнув, Морган решительным шагом направился внутрь.

— Как, говоришь, тебя зовут? — спросила сгорбленная женщина, состарившаяся явно раньше, чем следовало.

Миллет уже давно походила на древнюю старуху. Морщинистое лицо, мелкая, тяжелая походка, простые, блеклые одеяния — все в ней прямо подчеркивало увядание жизни. Встав у широкого шкафа с чайным сервизом, она открыла створки и о чем-то задумалась. А, может, просто что-то забыла.

— Морган Алонсо, — Жнец явно чувствовал себя не в своей тарелке, — я стал наставником, когда ему стукнуло двенадцать.

— Ааааа…. — протяжно ответила Миллет, будто подвывая, — Конечно, конечно… Он много о тебе рассказывал. Правда, давно это было… Тебя, кажись, не было на похоронах?

— Не было…

На мгновение Моргану показалось, что он был готов развернуться и уйти. Уютность окружающей обстановки действовала угнетающе. Вся эта нарочитая домашность и кристальная чистота вокруг относилась к чуждому Моргану миру.

— Чаю?

— Что?

— Кажется, у меня были где-то крендельки…

— Нет, спасибо. Я ненадолго.

На полу большой светлой гостиной лежал узорчатый мягкий ковер с белоснежной бахромой. Легкие оттенки спелой черешни щедро разбавлялись изогнутыми завитками синего цвета. Широкий круглый стол у не менее широкого арочного окна был заставлен сладостями, фруктами и свежей выпечкой. Дурманящий запах сдобы всегда нравился Моргану. Сейчас же к горлу почему-то подступила легкая тошнота, и он предпочел удалиться от угощений поближе к центру комнаты. Затем — еще дальше, к длинному столу вдоль дальней стены. Узкая винтовая лестница за спиной вела на второй этаж. С противоположной стороны гостиной виднелся широкий вход на кухню. Между этими двумя проходами разместился небольшой камин. В комнате все еще можно было уловить легкую горечь сожженного дерева.

— У вас красивый дом, — вопреки собственным размышлениям сделал комплимент Морган.

— Мой мальчик строил, — горделиво ответила старушка, — У Жнецов и выбора-то нет… Будешь наемником и баста. А он всегда строить любил. Каждый кирпичик, каждую лесенку… Все сам, все сам.

Миллет говорила медленно, с паузами, будто забывала, что хотела произнести в следующую секунду. И все время создавалось ощущение, что она пытается найти что-то в окружающих ее вещах. Гостеприимная суетливость старушки никак не вязалась с отрывистыми, иногда резкими движениями сгорбленного тела. Вопреки желанию Моргана на столе все же появилась вытянутая, длинная чашка с ароматным черным чаем. Он был крепкий, без сахара. Как и любил Морган. Будучи еще совсем подростком Хамфрид так много рассказывал о своем наставнике, что Миллет запомнила даже эту мелкую деталь. Несмотря на то, что самого наставника не видели ни разу в жизни.

— Вам помощь какая-нибудь нужна? Если что, я всегда…

— Нет, милый. У меня помощников полон двор, — с усталостью в голосе перебила Миллет и с кряхтением устроилась в кресле-качалке, расположившейся рядом со столом. — Я присяду, стара совсем стала…

Торчащий из-под старушки плед высунулся длинным языком и частично скатился на пол. Глубоко вздохнув, Миллет оттолкнулась от пола и начала медленно раскачиваться. Кресло пару раз скрипнуло.

Опустив голову, Морган стал рассматривать предметы на ближайшем столике. На нем стояли несколько начищенных кубков, большая ваза с искусственными цветами и пара галографий. Острые, сухие лепестки бессмертников отливали желто-коричневой глянцевостью. Простенькая бело-голубая ваза почти полностью утопала под ними.

— Кто это? — сдвинул брови Морган, глядя на объемную галографию ушедших воспоминаний.

Тяжелое, неприятное предчувствие в этот момент посетило Жнеца. Миллет повернула свою иссохшую голову в светло-бежевом чепце. Сощурившись, она будто пыталась разглядеть маленькие фигурки.

— Мелисса. Разве ты не знаешь?

Полупрозрачная голография Хамфрида обнимала какую-то девушку. Миловидная блондинка лет двадцати робко поджимала плечи, явно смущаясь того, кто стоял рядом. Она улыбалась.

— Я не в курсе всех его интрижек, — неожиданно резко ответил для себя Морган.

— Интрижек? — от удивления Миллет даже немного привстала с кресла. — Они были женаты семь лет. Она — анпейта. Ее выбрало Пламя.

Почувствовав, будто что-то ударило под дых, Морган обессиленно опустил руки.

— Он мне ничего не рассказывал, — ответил он упавшим голосом.

Миллет усмехнулась. В ее смешке читалась не только старческая немощь, но и какое-то презрительное бульканье.

— Потому что всегда тебя боялся. Что скажешь, как себя поведешь, — голос Миллет как-то затвердел. — А этого ты бы точно не оценил.

— Может, и не оценил бы.

Притворяться и откровенно врать, чтобы поддержать Миллет, Жнец не видел смысла. Свою позицию от Хамфрида наемник никогда не скрывал и пустого романтизма воспитанника не разделял. Морган старался научить своего подопечного более практичному подходу к вопросам физиологического влечения. Видимо, старался недостаточно.

— Вы уверены, что это был выбор Пламени? — с недоверием спросил наемник.

— Когда такое случается, сомнений не возникает.

— И как это происходило?

Миллет снова усмехнулась. Моргана снова охватило липкое неприятие. На этот раз более приставучее и стойкое. Будто его уличили в трусости, которую он усиленно пытался скрыть. От этого скверность испытываемого чувства только усиливалось.

— Кто ж его знает, как, — натужно ответила старушка, — Не рассказывал. Только улыбался.

— Он хотя бы говорил, где именно это произошло?

— Если хочешь обезопасить себя, Жнец, то не могу ничем помочь, — сердито бросила Миллет. — Я тебе не справочник.

Получив вполне очевидную отмашку, Морган упорствовать не стал. Накалять обстановку совсем не хотелось, да и ситуация для этого была совсем не подходящая.

— Я не хотел вас обидеть, — пошел на попятную Морган.

Еще собираясь в гости, Жнеца посетило неприятное предчувствие. Одно из многих, посещавших его в последнее время и, которые, к сожалению, почти все воплотились в реальность. Морган понимал, что и в этот раз предчувствие его не обмануло. На душе было паршиво. Разбираться во всем происходящем наемнику совсем не хотелось, как, впрочем, и оставаться в гостях.

— Садись, — приказным тоном сказала пожилая женщина и указала на рядом стоящий стул, — Несправедливо, если в тебе останется такая дыра.

Грустный, глубокий взгляд старческих глаз из-под обвисших век, казалось, прожигал Моргана насквозь. Миллет растила сына одна. Опытная мать прекрасно научилась читать души Жнецов.

Повинуясь жесткому приказу, Морган, словно под гипнозом, вопреки собственному желанию сдвинулся с места и направился к стулу. Приземлившись, он на автомате стал шарить глазами по столу, думая, чего бы такого проглотить. Тошнота внезапно прошла. Скрипнула кресло-качалка. Миллет начала монотонно покачиваться.

— Когда ему шестнадцать-то стукнуло, — начала старушка. — Шляться начал незнама где. Только ты в гибернацию — сразу за порог. Все эти вокруг него крутились… как их… Фир… фир…

— Фирзинки, — помрачнел Морган.

— Ох уж эти фирзинки… — проскрипела Миллет. — Загулял… Думала, совсем пропадет. Пламя уж шибко гасло, така беда была.

Морган поджал губы. Он чувствовал, что нельзя было оставлять Хамфрида одного.

Данную категорию проституток Морган знал давно и очень хорошо. Позиционируя себя как элитные куртизанки, эти девушки загибали за свои услуги просто непомерные цены. Высокомерные, истеричные королевы, прекрасно знающие как вытянуть из Жнеца кругленькую сумму. Имея хрупкую, непреодолимо приятную внешность, они ловко ими манипулировали. Фирзинки имели исключительные навыки в общении с мужчинами и не стеснялись этим пользоваться. Однако, их обаятельность очень быстро сходила на «нет». Веселые и открытые поначалу, они ловко втирались в доверие, и уже очень, очень скоро превращались в сущих кровопийц. Эти женщины старались все делать быстро и с максимальной прибылью. И никогда не задерживались надолго. Встречаться с одним Жнецом более месяца — опасно даже для проституток. Неискушенные женским вниманием Жнецы велись на любые уловки и частенько прогибались даже под прямые требования.