Марс выбирает смерть

Чернокожую бестию совершенно не возмущало то, что на нее решили свалить всю ответственность. В конце концов, она к этому давно привыкла, и в какой-то мере ее это даже устраивало. Сейчас в душе Ашеры происходила совершенно другая борьба. Не менее ожесточенная и яростная, чем тогда, на гоне. Ашера медлила, потому что понимала, что Медея права. Потому что и сама сомневалась. Желание благополучия их всех встало на одну чашу весов, а судьба Марса — на другую. Да, казалось бы, куда хуже? Что может быть хуже жестокого мира, поставившего в абсолютный культ деньги, развлечения, власть? До верхов наполненного развратом и продажной любовью? Мира, который со скоростью света теряет все остатки цивилизованности и начинает пожирать сам себя, словно Уроборос.

Может… пустыня? Красная, ржавая, пыльная. Раскаленная днем и ледяная темными марсианскими ночами. Пустыня без атмосферы. Без людей, без Теней, вообще без какой-либо цивилизации. Конец жизни. Может быть, даже во всей вселенной.

Стоя спиной к Медее и в вглядываясь в даль маленьких улочек внизу, Ашере хотелось отчаянно кричать. Розовые ладони до хруста сжали балки стального парапета. Пустыня… Нет. Это не хуже. Это — лучше.

— Соглашайся, — громко сказала Ашера.

— Ты уверена?

— А что, боишься, трусиха?

— Я не трусиха!

— Тогда соглашайся, — Ашера выдохнула густой пар, — Я решила за тебя. Ты сама просила.

— Просила. Значит, будет так.

— Только…

— Только — что?

Где-то вдалеке опять взвыла сирена. Отчаянно и протяжно, но потом стала удаляться и звуки начали стремительно глохнуть. Все это время никто не решался нарушить задумчивое молчание. Медея смотрела, как затряслись плечи Ашеры. На мгновение ей показалось, что та плачет. Однако, почти сразу убедилась, что это лишь обман зрения. Тяжелая лихорадка сотрясала тело бывшей гимнастки, а в ее глазах заблестел болезненный, тревожный огонек. Без единой слезинки. Девушка резко оттолкнулась от парапета и развернулась. Не менее резким движением схватила Медею за плечи. Ткань дутой верхней одежды натянулась и затрещала.

— Не оставляй нас, тихоня! — взгляд чернокожей бестии все больше приобретал нездоровый блеск. — Возьми с собой! Я не справлюсь одна. У этих людей нет понятия ни добра, ни зла. Марс растащит нас по кусочкам, не оставив и камня на камне. Что будет с детьми? Мне страшно, Медея! Ты думаешь, они будут трястись над нашими жизнями? Никогда! Получат то, что хотели и просто выбросят. Здесь все потребляется, покупается и продается. То, что мы выжили в гоне — это просто огромная удача. Огромная! И поверь, она больше не повторится! Если бы Марс захотел еще более яркого зрелища, то убил бы нас одной кнопкой для голосования. Придет время и он это сделает, я уверена. И никто даже не испытает ни жалости, никто и не вспомнит о нас на следующий день. И так будет всю нашу оставшуюся жизнь, понимаешь?! И сколько нам осталось?!

Ашера отчаянно дрожала. Правда, от холодного ветра или от нахлынувшей лихорадки — неизвестно. Медея смотрела огромными, бирюзовыми глазами и с ужасом осознавала все то, что ей только что сказали. В этом мире оставаться боялась не только она.

— Неужели ты думала, что я вас брошу?

— Обещай, что возьмешь всех с собой.

— Обещаю. Либо так, либо никак.

— Иногда твое пугающее упорство может быть даже полезно, — удовлетворенно, даже как-то хищно улыбнулась Ашера.

У Медеи пересохли губы. На холодном ветру они загрубели. Она пару раз попыталась их смочить слюной, но съеденный всухомятку кекс имел долгоиграющие последствия. Девушка тоже начала дрожать. Сердце учащенно забилось. С плеч слетела огромная ноша, которая не давала покоя все эти дни.

— Как ты думаешь, можно всех перетащить в прошлое? — спросила Ашера, уже чуть успокоившись.

— Теоретически — да.

— А как Фальх к этому отнесется?

— Это уже мои проблемы, — поджала пересохшие губы Медея, — ему придется ко мне прислушаться. Без моего согласия Марс никого не пропустит через аномалию.

— Как все сложно.

— Настолько, что я совсем запуталась.

Ашера снова присела рядом. На этот раз расслабленная и даже немного повеселевшая. Впервые за этот долгий, утомительный вечер на ее алых губах появилась искренняя, легкая улыбка.

— Только на Арене нам все равно придется выступить, — совсем не весело сказала Медея, — даже господин Диттэ не в состоянии ее отменить.

Казалось, плохая новость Ашеру вовсе не смутила. Она не потеряла ни своего неожиданно хорошего настроения, ни наступившую расслабленность.

— Ничего, тихоня, — чернокожая бестия взяла девушку за ладонь и сжала ее крепко-крепко. — Прорвемся. Выступим на этой чертовой Арене и смоемся из марсианского гадюшника куда подальше.