Чужая судьба

Глава 11. Теории и магия

Джонатан

Подпирая голову кулаком, я бесцельно водил ложкой по лежащей в тарелке каше. Когда я пришёл сюда, то здесь находились баба Тина и Бертрам. Они занимались обыденными делами. Как-то меня тянуло к людям, даже если не предстояло с ними разговаривать. Когда те поспешно разбежались, кто куда, и помещение опустело, аппетит пропал вместе с желанием сидеть здесь.

Стоило остаться наедине с самим собой, и дурацкие мысли начали лезть в голову. Например, я вдруг вспомнил о препирательствах Дрейка и синеволосой девицы. То, как они смотрели друг на друга, как бросались словами. Между ними не просто летали искры, это были настоящие огненные всплески. Удивительно, что всё вокруг них не запылало. Интересно, а они сами этого не видели? Не понимали? Никогда прежде хозяин заведения не вёл себя так, как сейчас с этой девкой. Он что, влюбился? Тогда как он может продать её Байрону? Сомнения закрались в мою голову, вызывая злость. Не продаст он эту Эванейл, не сможет. Везёт припугнуть, не иначе, ну или сам не понимает, что творит.

Почему меня это так задевало, что горечь наполняла рот, а в горло и ложка каши не лезла? Какое мне дело до того, с кем спит Дрейк и какие чувства испытывает? Пусть хоть весь город трахнет, его дело, не моё. Неужели во мне говорит обида за Мер? Почему он влюбился в эту синеволосую, если это и правда так, а не в ту, что была рядом с ним два года и прибегала по первому зову? Ведь эту девицу знает всего два дня.

Законники ещё не выдали нам тело Мер для похоронного обряда, а Дрейк уже нашёл ей замену, хоть и делает вид, что это не так. Меня гложет эта несправедливость и пренебрежение к памяти и чувствам подруги, но с мужчиной ничего сделать я не мог. Раз уж сама Мер не смогла заставить его полюбить её, чтобы он оплакивал девушку так же, как и мы с Далгосом, то куда уж мне.

Далгос. Его тоже больше нет. И что? Только мне теперь важна память Мер, ведь остальные хоть и считали её одной из нас, но горести в их поведении и взглядах особо не было. Даже Бертрам вёл себя так, словно ничего не случилось. Каждый справляется по-своему? Я вот не справлялся. Хоть я и злился на подругу за то, что та не отвечала на мои чувства взаимностью, но она всегда была на моей стороне. Была мне верной опорой и поддержкой, вот только я её подвёл и в трудное время не стал для неё тем же.

Чувство вины перед Мер продолжало съедать меня каждый раз, когда я думал о ней, и с этим надо что-то делать. Лучшим решением казалось распутать клубок тайны вокруг смерти подруги, ведь ничего больше для неё я сделать уже не мог. Но как, как мне это сделать, если единственную и главную подозреваемую увезли из дома и, я надеюсь, назад её не вернут? Не просто так Мер и Далгос умерли с разницей в несколько часов на следующий день после появления в доме синеволосой девчонки. Даже Дрейк сказал, что это не совпадение.

– Ты чего такой хмурый? А ну не куксись, – потрепала меня за ухо баба Тина, вернувшаяся через задний вход в кухню с корзинкой, полной яиц.

Уворачиваясь от внимания старухи, я чуть не опрокинул тарелку с кашей, а она только посмеялась и растрепала мне волосы. Мне пришлось укладывать всё обратно.

– Ничего, баб Тин, – угрюмо пробубнил я.

– Было бы ничего, ты бы тут не сидел один в выдавшийся выходной. Сходи, вон, на площадь, проветрись. Когда ещё шанс представится?

От услышанного мне стало ещё более тошно. Отодвинув тарелку, я сложил руки на столе и положил на них голову. Не так давно мне жутко хотелось получить этот один свободный день. Какие были планы! Мне так и не удалось купить подарок для Мер и нормально поздравить её.

– Вот неужели вам ничуть не жалко Мер? – Подняв голову, я уставился на затылок старухи, перекладывающей яйца из корзины в небольшую кастрюлю.

– Почему ж не жалко? Жалко. Вы ж все для меня, как дети родные, заботишься о вас, кормишь, обстирываешь. Каждого по-своему люблю, – усмехнулась она.

– Почему тогда мне одному так хреново?

Старуха хмыкнула и повернулась лицом ко мне, держа в пальцах одно из яиц, что так и не положила к остальным.

– Просто она была твоей семьёй сколько? Десять лет? И она первая, кого ты потерял из тех, кого ты помнишь.

Мне было нечего ей возразить.

– Мы же, каждый, уже теряли кого-то и привыкли к этому. У Абрахама вся семья с голоду на той половине мира умерла. Не добрались они сюда, не успел он их забрать. У Бертрама, сам знаешь, брат в законники пытался податься, да на первой же стычке с какими-то мерзавцами погиб. Про Ангрона, правда, ничего не скажу. Он со мной не откровенничал на такие темы, – начала рассказывать старушка, а я понял, что теперь заткнуть её будет очень сложно.

– А Дрейк? – спросил я, ожидая, однако, что старуха махнёт рукой и скажет что-то в таком же духе, как и про Ангрона, но баба Тина замолчала и уставилась на меня.

– Он потерял больше, чем мы все вместе взятые, можешь в этом не сомневаться. Но вот подругу твою он никогда оплакивать не будет.

– Почему?

– Не пристало о мёртвых плохо говорить, вот и я не стану. Ты ешь, ешь, а то уже остыло всё, – помявшись, собеседница ткнула рукой в мою тарелку, пододвигая её ближе, а сама вернулась к кастрюле и яйцам.

– А говорите, всех любите, – буркнул я, поражаясь услышанному.

– Люблю, – уверенно кивнула старуха. – Она мне как дочь родная два года была. Непутёвая, непослушная и взбалмошная, но как дочь. Сколько бы ошибок она ни совершила и как бы себя ни вела, родной всё же стала. – Старуха закончила с яйцами, подхватила кастрюлю и собиралась куда-то её понести, но вместо этого поставила на стол возле меня и продолжила: – Ты же сам видел, в каком состоянии была твоя Меральда, когда её из того притона притащили. Дурман из ушей тёк, она ж лыком не вязала, всё в бреду была. Накачивалась, небось, каждый день перед тем, как мужиков там обслуживать, ну а что поделать, раз сама туда пошла. Её же никто не заставлял после приюта именно в бордель идти. Дрейвен тогда немалую сумму за неё заплатил, лишь бы вытащить оттуда для тебя, а потом ходил, плевался, осознав, какую глупость совершил. Оставил бы её там, и спокойней всем было бы. Я ж её выхаживала тогда, не чужая она мне после такого.

– Для меня? – удивлённо поинтересовался я, уставившись на старуху широко распахнутыми глазами. – Нет, подождите. Это он меня из приюта по её просьбе вытащил, а не её. Если он её откуда и вытащил, то только для себя.

– Мальчик мой, он знать не знал о твоей Меральде, пока тебя не забрал. Велел ребятам найти её и к утру доставить, как от тебя имя услышал. Пожалел потом сильно, ведь не думал, что она уже успела стать той, кем стала, а он их на дух не переносит.

– Не переносит, а в постель её затащил, – буркнул я, вспоминая наши с Мер вечные препирательства о том, кто раньше попал к Дрейку. Девушка постоянно утверждала, что когда она впервые проснулась в его доме, я уже был там и встретил её объятиями и радостным возгласом. Этот миг я тоже хорошо помнил. Это случилось на третий день после моего побега из приюта. До того как Мер проснулась и вышла ко мне, все в таверне утверждали, что она захворала и отлёживается в своей комнате. Мне даже позволили туда разок заглянуть и никаких подозрений в обмане со стороны новых знакомых не возникло. Подруга и правда тогда валялась в кровати в бреду, красная как помидор. С ней мне не дали остаться, ссылаясь на заразность болезни.

– Джон, – более серьёзно сказала баба Тина, опираясь о столешницу и пытаясь заглянуть мне в глаза, – Дрейвен не железный, хоть и хочет таким казаться. Он такой же мужик, как и вы все, и рано или поздно, но и он может сдаться, когда баба сама на шею вешается, а других вариантов на горизонте нет.

Разговаривать с бабой Тиной, явно пытавшейся выгородить Дрейка во всём, не хотелось, и я лишь фыркнул и решил замолчать. Подхватив кастрюлю, старушка удалилась куда-то мне за спину, и я смог вздохнуть спокойно. Услышанное заставило прийти к единственному верному выводу – Мер оказалась здесь только из-за меня, а значит, и в её смерти виноват только я, и я не имею права оставить тайну её гибели нераскрытой.

– Баб Тин, а где Ангрон?

– А они с Абрахамом Далгосом занимаются. Не спрашивай, я ничего не знаю. – Старуха наливала в кастрюлю воду, но повернулась ко мне и поднесла указательный палец к губам, безмолвно говоря, что тема запретная. Я скрипнул зубами. Магия Ангрона мне бы сейчас очень пригодилась, но неизвестно куда они потащили тело и что будут с ним делать, а на поиски товарищей времени особо нет.

– А Бертрам?

– Он снова пошёл по соседям. Я им пирогов напекла, вот будет непринуждённые беседы вести, так, на всякий случай.

Это было ещё хуже. Стучаться в двери соседних домов и спрашивать, не у них ли в гостях мой друг – самое глупое занятие, которое можно придумать. Придётся действовать самостоятельно. Ждать, пока кто-то вернётся, мне не хотелось. Да и дома находиться казалось бесполезным. Просто сидеть, углубляясь в самокопание, это худшее, что я мог сейчас сделать.

– Баб Тин, тогда заведение на вас, – бросил старухе я, вскочил со стула и ринулся к двери.

– Что? Куда? А поесть? Голодный же, – попыталась она образумить меня, но ухватиться за рукав не успела.

Выскочив в переулок, куда выходила задняя дверь, я прошмыгнул между домами и вышел на прилегающую к таверне улицу. Стоял полдень, народ спешил по делам, и поток людей казался нескончаемым, но мне удалось влиться в него. Нужно было отправиться в центр города.

По пути я старался всматриваться в возвышающиеся над улицей дома, они были похожими друг на друга, но отличались декоративными элементами. После того как я покинул стены приюта два года назад, мне так и не довелось полностью посмотреть город, но оно и понятно, ведь он был огромен.

Так получилось, что мы жили в столице западного округа нашей половины мира, самом крупном из всех городов этой местности. Детям из приюта ходить в центральные районы и ту часть, где были разбиты особняки, не было смысла, да и послушницы нас не пускали. Перебравшись в дом Дрейка, первое время я долго привыкал к отсутствию каких-то правил и границ, да и не мог поверить в обретённую свободу. Только Мер удавалось вытащить меня куда-то за пределы дома. Так мне и довелось пару раз побывать на главной площади, куда я сейчас и пробирался.

Благодаря нашей не всегда законной деятельности увидеть ту часть города, где располагались особняки самых влиятельных и богатых людей, мне довелось не единожды, но вот рассматривать всё пришлось в темноте ночи и при свете луны. Днём даже Мер старалась не соваться в те районы, ведь так проще всего привлечь внимание законников, а этого Дрейк всегда просил не делать. Я не понимал, что такого в том, что пара людей ошивается на улице, осматривая красивые дома, в которых им никогда не доведётся побывать. Оказалось, это повод для пристального наблюдения за нами, а учитывая, что нам поступали заказы на кражи, было лучше не попадать на глаза представителям закона. Никогда.

Сейчас была другая ситуация, и мне казалось правильным ей воспользоваться, да и ответы мне могли дать только законники, ведь Ангрон не успел толком ничего понять и изучить тело Мер, как проделал это с Далгосом. Если отбросить все мои подозрения по поводу их смертей и предположить, что синеволосая и правда не виновата, тогда что с ними могло случиться? Ответа я не знал. Углубившись в размышления, я чуть не пропустил нужный дом.