Сестра огненной ведьмы

Глава 6

Эстель

У меня и раньше было немало вопросов, которые я не осмеливалась задать матери, но теперь, после встреч с Кристель, их стало намного больше. Некоторые из них не давали покоя и сестре. Например, почему мать не могла взять брошенного ребенка из приюта, зачем понадобился тот, у которого есть родители. Но еще большее недоумение вызывало у меня то, зачем мать оставила им медальон для Кристель и зачем рассказала мне о ней.

С его помощью вы сможете узнать друг друга, сказала она. Но теперь ей явно не нравились наши встречи.

Нет, тут определенно было что-то не так.

У меня хватало времени подумать об этом, когда из-за дождей мы с Кристель не могли встретиться. Или когда она не не приходила, занятая подготовкой к своему первому придворному балу. И если на дождь обижаться было глупо, то вторая причина сильно огорчала меня. Нет, я, конечно, не сердилась на сестру, но мне было очень грустно. Особенно когда она, вовсе не желая задеть или обидеть, спросила, не хотела бы я попасть во дворец.

Не хотела бы я?! Еще как хотела бы! Да что там дворец. Всего бы на денек стать самой обыкновенной девушкой, такой же, как Кристель. Хотя… после этого вернуться в обличье огненной лисы было бы еще труднее.

В день, на который был назначен бал, мы с лисой устроились в норе под корнями ели. Свернувшись клубком, я прикрыла морду хвостом и думала о том, встретится ли Кристель со своим спасителем, узнает ли он ее. Судя по богатой одежде и по тому, как держались оба брата, я могла предположить, что они относятся к высшему сословию, а значит, наверняка получили приглашения во дворец. Интересно, подойдет ли он к ней, расскажет ли о том, как вытащил ее из воды? А может, они понравятся друг другу?

Хоть я и не была человеком, но понимала, что в этом возрасте девушки влюбляются, потом выходят замуж, рожают детей. И если у Кристель появится жених, она уже не сможет уделять мне столько внимания. Хорошо, если мы будем видеться хотя бы изредка. Нет, я желала ей счастья, но… все равно мне было грустно.

«Ты сегодня не встречаешься с сестрой?»

Вздрогнув, я высунула нос из-под хвоста и выглянула из норы. Голубые язычки бежали по траве, сливаясь в высокое пламя.

«Нет. Она сегодня на балу в королевском дворце».

«Что ж… у каждого своя жизнь».

«Скажи, - не выдержала я, - зачем ты забрала меня у родителей? В городе есть приют, где живут дети, у которых никого нет. Ты могла взять кого-то из них, и никто не стал бы горевать».

«Если бы могла, так и сделала бы, - искры разлетелись во все стороны. – Но нет, Эста. Взрослая женщина или девушка должна сама изъявить желание стать хранительницей огня. За ребенка решение принимают родители. Невозможно просто так взять и унести его».

«Вот как, - я фыркнула сердито. – Ты вынудила моих родителей отдать меня – якобы добровольно. Признайся уже, ведь это ты устроила в лесу пожар?»

«Нет. Я же говорила, он начался из-за непотушенного костра. Но… ты права, Эста, я действительно вынудила твоих родителей отдать мне одну из вас. Им просто не повезло попасть в лес в ту ночь. Ветер дул в другую сторону. Но в моих силах заставить огонь пылать так сильно, что ветер переменится и погонит его туда, куда я захочу».

«Ты не оставила им выбора!»

«Ну почему же? – возразила мать. – Я уже говорила тебе: выбор есть всегда. Например, согласиться или умереть».

«Как жестоко!» – у меня потекли слезы. Лисой я хотя бы могла плакать.

«Жизнь вообще жестока, Эста. А мы, хранительницы, не знаем жалости».

«Я – знаю!»

«Увы, - согласилась она. – Ты слишком многое взяла от сестры. Близнецы – половина одного существа».

«Слишком многое взяла… - я подскочила, словно от укуса блохи. Догадка была как молния, ударившая в землю прямо перед носом. – Так вот для чего нужен был медальон! Вовсе не для того, чтобы мы с Кристель встретились».

«Ты не выжила бы без него, - пламя зашипело по-змеиному. – Человек не сразу становится огнем. Чтобы тело изменилось, ему нужна живая сила. У взрослого есть запас, у ребенка - нет».

«Так вот почему необходимо согласие родителей, - я чуть не взвыла от досады. – Чтобы через этот медальон ребенок получал силу от них. Но от сестры лучше, да?»

«Теперь ты знаешь, - пламя завилось вихрем и опало. – И что, стало легче?»

Не дождавшись моего ответа, мать исчезла, а я снова свернулась клубком и укрылась хвостом. Легче мне не стало – наоборот. И узнала я далеко не все.

Почему она рассказала мне о сестре? Почему научила входить в лисье тело и позволила нам с Кристель встретиться? Ведь сама сказала, что не знает жалости. А значит, не знает и любви. Выходит, эта встреча была для чего-то нужна.

Я вспомнила, как замолчала мать, узнав, что Кристель потеряла медальон. А потом сказала, что это неважно, ведь мы уже встретились. Теперь я понимала, что это тоже, скорее всего, было неправдой. И что правды я от нее не добьюсь.

Мои попытки сопоставить то, что я знала, и сделать выводы ни к чему не привели. Однако кое-что я все-таки смогла предположить.

Ей была необходима наша встреча, но это потеряло смысл, когда пропал медальон. И теперь мать как раз сердилась из-за того, что мы с Кристель видимся, хотя запретить мне этого не могла.

Какая-то еще мысль крутилась рядом, но мне никак не удавалось ее поймать. Возможно, со временем удастся узнать что-то еще, а пока оставалось только ждать. Хотя бы новой встречи с сестрой.

***

Однако ждать встречи пришлось долго: на следующий день снова начались дожди, да еще с холодным ветром. Осень наконец вступила в свои права. Я почти не выходила из тела лисы, которая сутками пряталась в норе, выбираясь оттуда лишь для охоты.

С моей огненной сущностью происходило что-то странное – она слабела день ото дня. Это не было физической слабостью, как у лисы, когда из-за непогоды та не могла охотиться и довольствовалась жуками или ягодами. Огонь не разгорался так жарко и мощно, как раньше. Если раньше я легко становилась стеной пламени выше деревьев, то сейчас это напоминало небольшой костер, распадающийся на отдельные языки.

«Что со мной происходит?» - спросила я мать, но та не ответила. Просочилась огнем под ворох мокрых листьев и исчезла.

Но я и так знала.

Медальон… Мать сказала, что он нужен был лишь до нашей с Кристель встречи, но именно с того момента что-то начало меняться. Сперва почти незаметно. Когда я впервые это осознала? Пожалуй, когда лапа лесного пожара подобралась к нам у реки и я накрыла его своим огнем. Неожиданно это потребовало большего усилия, чем обычно.

Мы по-прежнему были связаны как близнецы, как две части одного целого, но я больше не получала ее жизненной силы. Что будет, когда накопленный запас иссякнет? Я умру, исчезну, погасну – как обычный огонь без пищи и притока воздуха? Или же смогу остаться в теле бессмертной лисы?

Почему мать не хочет со мной разговаривать? Или она поняла, что мое время на исходе и не намерена тратить на меня свое? Кто станет моей заменой? Другой ребенок, которого она отнимет у родителей?

Сколько вопросов – и каждый вместо ответа порождал все новые.

В один из дождливых дней к вечеру распогодилось, ветер разогнал тучи, и небо окрасилось малиновым светом заходящего солнца. Выбравшись из норы, я отряхнулась и потянулась всем телом. Такой закат обещал на завтра ясную погоду, а значит, я могла надеяться на встречу с Кристель.

Внезапно солнце снова исчезло, но это были не тучи. Огромные крылатые тени закрыли небо.

«Драконы, - мать, как всегда, появилась словно из ниоткуда. – День осеннего равноденствия. Этой ночью у реки рядом с Хайдельборном вылупятся детеныши. Из яиц, которые не разобрали местные девушки. Драконицы будут кормить их, а взрослые самцы с первым снегом уведут малышей в Драконью долину».

Я не раз уже видела их перелетные стаи весной и осенью, и сейчас в глубине сознания шевельнулось что-то смутное. Нет, я ничего о них не знала, тогда что же это? Предчувствие? Предзнание?

Драконы… Они способны изрыгать пламя…

«Скажи, драконий огонь и лесной никак не связаны?» - спросила я мать.

«Конечно, нет, - ответила она. Слишком быстро ответила. – Как они могут быть связаны?»

Я больше не верила ей: она уже не раз обманула меня. Даже если сейчас говорила правду – все равно не верила.

«Тогда скажи другое. Хоть раз откровенно. Если Кристель не найдет медальон, я умру?»

Алое пламя бежало по земле, как волны по воде. Мать молчала.

«Я не знаю», - ответила она наконец, и, похоже, на этот раз не солгала.

«А остаться в лисьем теле смогу?»

«Не знаю, Эста, - повторила она. – Но не думаю. Ты входишь в нее огнем, а если не будет огня… Да, все должно было быть иначе».

«Иначе? А как? Я должна была питаться ее силой всегда? Или пока не заняла бы твое место?»

«Да. До самой моей смерти. Я ушла бы к небесному огню, а ты бы забрала мою силу и уже не зависела от сестры».

«Откуда он взялся, этот медальон?» - я намерена была выяснить столько, сколько получится. Пока она вообще отвечает, неважно, говорит ли правду или ложь.

«Это сгусток огня, в нем твоя человеческая сущность».

После этих слов мать взметнулась алым пламенем, в котором на мгновение показалась женская фигура, растеклась по земле и пропала.

Ну что ж… Она, несомненно, в чем-то лгала, что-то недоговаривала, но все же сказала больше того, на что я рассчитывала. Это было лучше неопределенности.

Я умру, и, наверно, скоро. Возможно, до сих пор жива еще только потому, что вижусь с Кристель. Даже так, без медальона, эти встречи давали мне силы. Но скоро зима, неторную дорогу занесет. Никто не ездит через лес по снегу. И тогда…

Из глаз полились слезы, которые я смахивала кончиком хвоста, жалобно поскуливая. Конечно, умирают все, но так рано? Да еще именно тогда, когда мы с сестрой нашли друг друга. Почему жизнь ко мне так несправедлива – если в ней вообще есть справедливость?

Кристель, конечно, будет грустить, но она даже не узнает, что меня больше нет. Просто лиса Эста однажды не придет не встречу, ни сегодня, ни завтра, ни в какой другой день. Как будто ее и не было. А потом Кристель выйдет замуж, у нее появятся дети, и она забудет обо мне.

Проплакав и проскулив всю ночь, я уснула только к утру, но спала недолго: разбудили солнечные лучи, пробившиеся под корни дерева.

Наконец-то ясный день, и Кристель, должно быть, придет к реке – ведь мы не виделись почти неделю. Не в силах ждать, я бежала через лес, не разбирая дороги, цепляясь за ветки и оставляя на них клочья шерсти. Вот и река, и наша полянка за деревьями. Было еще слишком рано, она придет ближе к полудню… если придет…

Каждый раз, когда на солнце набегала туча, я сжималась от страха: вдруг снова дождь? Но вот конские копыта гулко простучали по мосту, и я замерла в стойке с приподнятой лапой, дожидаясь, когда любимый голос позовет:

- Эста!