Стихотворения

Железная дорога

Под рысь рессорную перечеркнул
Край сумерек фонарный карандаш
И, выжидая (сердца не отдашь?),
Аукается город, как аул.
Болтливое, ты взято на болты,
На даче спрятано, висит замок.
Но и под крест, что на холму измок,
В слезах подкатываются кроты.
Плакучий зонт – прозрачен и надут,
Похож на мышь летучую, но так
Нельзя ж, любимая, встречаться тут,
Нельзя ж дьячихиных дразнить собак!
Как птица падает (и пропадет
С лукавым локоном!) твой голос, твой.
Дитя, большеголовый идиот,
Бараньей мямлит, мучит тетивой. Я
гненок-ангелочек! Только сей
Наследует нам царствие. Увы!
Не Даниилы – мы, – и здесь не львы,
Не ров, а ровный перестук осей.
Не светляки молчат, а папирос
Да вот фонариков висят ряды,
И стрелочники ищут череды.
Чтоб разрешить таинственный вопрос.
И просто все: в вагоне простыня,
Мутящиеся щеки охладив,
Как плащаница пестует меня:
Качайся, пасынок, не будь ретив!
Да не хочу (и вспомнить больно мне!)
О Пасхе – мамочка, ты умерла?
И думать – необыкновенный лай
И в необыкновенной стороне.
Толчок, и – нотные несут столбы
Скрипичный ключ и жизнь – от «ре» до «си».
Голубчик! Четверга не уноси,
Не уноси страстей моей судьбы!
Ведь как же быть: скрипит мое перо,
Нога медвежья, паперть заперта,
И крест нахохленный, сырой-сырой
Над юностью сжимает два болта…
И даже зонтик, в ребрах подробясь
Бесчисленными спицами слывет
За колею и за беседку. Вот –
Как режет рельс, упрямый контрабас!
И вот как станция летит, мелькнет
И пропадет (уже навек, навек!)
Среди ключей, мурлыканий и нот,
Где детский похоронен человек.

<1922>

В ботаническом саду

И брови, легкие, как два пера,
Над изумленной изумрудной бездной;
И подбородок (из-под топора),
Углом обрубленный, сквозь синь железный;
И голос властный, вкрадчиво певучий,
Так скупо опыляющий слова;
И пальцы-щупальцы, что по-паучьи
Дотрагиваются едва-едва.
Пугало, колдовало и влекло
Меня неодолимою стремниной.
Как ненадежно хрупкое весло!
И как темны вампирьи именины!
Но сквозь румяна и трущобы бреда
На колеснице мчась, как фараон,
Я настигала в нем не людоеда,
Восставшего из канувших времен;
И не монаха, огненной трубой
Из гроба ринутого на ухабы.
– С презрительно отваленной губой,
Зачем так давишь, каменная баба?