Стихотворения

Осенняя сказка

Сергею Городецкому

Бродила по лесу, срывая капли
Оранжево-янтарной костяники.
Синели руки – худенькие: зябли,
И их царапал-грыз терновник дикий.
Осенний день был холоден и строен.
И влажный мох был вязок, точно тина.
В попутный яр – меж дождевых промоин –
Приволоклась кисейка паутины.
Приволоклась и растянула сети:
Загорожу путь, – шепчет поползунья.
А под косматой елью, в полусвете,
Застряла, сгорбилась изба колдуньи.
Спал, размалеван киноварью жгучей,
На вершняке нахохлившийся петел.
И дверь-дупло, заткнутое онучей.
И тын – не в тын: и ветх и дрябло-светел.
И тень, змеей чуть-чуть голубоватой,
Оплыла, как ледок, на пни, на бревна
И по углам перекрестились схваты,
И кто-то поворочал их неровно.
Медвежий дух, тяжелый, сонно-теплый,
Возник, как дым, из узкого оконца.
И серое лицо – серее воблы –
Метнуло в щели два зрачка-червонца.
Раскрыла ротик девочка и стала:
Сосульки белые висят под крышей,
Хоть осень в роще теплится устало, –
А крыша, как сироп, как тесто – выше!
– И, то-то, заглянула в гости к бабке, –
Грозится крючковатый палец-коготь.
И рыжий кот вытягивает лапки:
Ему бы сливок в погребе потрогать.
Дрожит, дрожит испуганный ребенок
Под длинным зорким взглядом хищной птицы…
И подойти боится. Сипл и тонок
Протяжный клекот старой ястребицы:
– А много ль ягодок нашла-то, ягод?
Небось и на ладонь не уложила?
Вон в полнолунье листики полягут,
Тогда зальется ягодная сила.
Ну, ну, покаж… – И гнется коготь цепкий
В передник рваный девочки-тростинки…
Окутав фиолетовые щепки
Сосны погибшей, блещут паутинки.
Сияет серебристый долгий волос.
Не седина ль осенняя сверкает?
И сипл, и тонок злой старуший голос.
А день – колодец света – иссякает.
Ложится тень угрюмыми крылами –
Все зеленей, все шире – травянисто.
Наверно, за опушкой плещет пламя
И кровью в облачные бьет мониста.
Дохнуло холодком. И кот – где делся?
Течет сироп с громоздкой рыхлой крыши.
Строй елок – ворожей хвоёй распелся,
И завозились иглы, словно мыши.
Нет девочки… В избе – писк хволой птицы.
Соленый запах тянется в оконце.
И толстая слюда на нем искрится,
Как муть бельма, попавшего на солнце.

<1911>