Стихотворения

На смерть Александра Блока

Узнать, догадаться о тебе,
Лежащем под жестким одеялом,
По страшной, отвиснувшей губе,
По темным под скулами провалам?..
Узнать, догадаться о твоем
Всегда задыхающемся сердце?..
Оно задохнулось!
Продаем
Мы песни о веке-погорельце…
Не будем размеривать слова…
А здесь, перед обликом извечным,
Плюгавые флоксы да трава
Да воском заплеванный подсвечник.
Заботливо женская рука
Тесемкой поддерживает челюсть,
Цингой раскоряченную…
Так,
Плешивый, облезший – на постели!..
Довольно!
Гранатовый браслет –
Земные последние оковы,
Сладчайший, томительнейший бред
Чиновника (помните?) Желткова.

1921 (1922)

Казненный Серафим

На рассвете, праведником

Окно

На мужа горько жаловалась скрипка,
Такая жилистая, как и я.
Се – хрущ, полакированный улыбкой,
Ресницами пошевелил, поя.
Безумной фиолетовою спичкой
Черкнула голубь и, взметнув икру,
Дышала плавником и по привычке
Во снах кормила манной детвору.
А в липах, где обрыв, ждала засада.
По красному горюя фонарю,
И погребом от дождевого сада –
В упор и в рупор: в уши и в ноздрю.
Горели свечи в пузырях, и это, –
Ах, ах, – распахнутое в сад окно:
Гимназия; и синего рассвета –
Невыразимое, для всех одно!
Как смугленький с косичкой, в биллиардной,
Забились в угол (рама – негатив),
Плененные планидой – Ариадной,
Что вьет кадриль, задачник захватив!
Под алебардой – алгеброй, высокий
Наш век, наш Соломон сидел-гадал,
Мучительные разрешал уроки
И в крестиках сиреневых рыдал.
Коса плетеная и пелерина,
И в раме свет не синий, а мучной.
Кадриль со скрипкою я не отрину
И не захлопну теплое окно!
Жуками майскими и крепкой жилой,
Вбирающей лазурью, – навсегда
Ты, свежая, к себе расположила
Гимназии галунные года!
И в биллиардной угол есть; и это, –
Ах, ах, – распахнутое в ночь окно:
До гробовой луны и до глазета,
Невыразимое, сойдет оно!

Детство