Стихотворения

Шахтеры

Все говорим мы о них, а никто не подумал
И лба своего никогда и никто не наморщил
Над тем, как в удушливых норах темно и угрюмо,
Как тяжко, коснея, нависли подспудные толщи.
Все повторяем слова мы о золоте черном,
Лоснящемся жиром веков антраците и коксе…
Но кто из нас вспомнил про яд, что гнездится по зернам,
Про газ, что крадется за теми, кто ходом увлекся?..
Это не он ли взорвался от гулкого жара.
И – грохнули недра во мгле стерегущей, неверной?
Не он ли сгустился алмазной смолою анчара,
Проклятый навек стариком сумасшедшим Жюль Верна?
Черные люди-кроты… закоптелые своды…
Поют катакомбы, поют…
О, запомни, запомни,
Как, вздрагивая, в океанах ревут пароходы,
Как дымы огромные вьются на зорях огромней!
Знаем, что плотью изгнившего ихтиозавра,
Хвощами истлевшими – добела нить накаляя,
Мы молнию держим, чтоб радионосное Завтра
Нам арки воздвигло земного чудесного Рая.
Знаем, что кто-то упорно киркой и лопатой
Долбит, выгребая, залегшее чрево Донбасса…
Знаем…
И что же?
О жизни лохматой, горбатой,
Тяжелой попискивает ротозей-соглядатай
Да спорит ученый…
Но мыслит – рабочая масса.
Слушай, товарищ, что может, что может случиться:
Из домны кипящей прострется рука великана,
Над шахтами твердо приподнимет и выбьет, в зарницах,
Бессмертное слово
«Победа»!
Киркою багряной…

1921

1 мая

Сегодня – солнца, и цветов,
И звонких песен хороводы,
Сегодня шар земной готов
Омолодить свои народы.
Где плоть, где мысль? – Один полет
Туда, в раскрывшиеся дали!
И вдруг… Жестокий, черный лед,
И – выси траурными стали…
Кто это плачет, это кто
Оскал и вопль заносит страшный
Над онемевшей пред бедой
Толпой республиканских граждан?
Знамена кровью не горят,
И гаснет серп, и меркнет молот:
Идет, кладет за рядом ряд
Скелетов человечьих голод.
И только ворон, только волк
(Второй трубит и первый кличет)
Не могут взять в счастливый толк,
Откуда много так добычи…
В душе – тяжелый, чумный лед.

Бастилия

Мы не забыли, как в садах Пале-Рояля
и у кафе Фуа ты пламенно громил
разврат Людовика, о Де-Мулен Камилл,
как дым Бастилию окутал, день вуаля!
Сент-Антуанское предместье наша память,
как раковина жемчуг, помнит и хранит,
и ненавистен башен спаянный гранит,
возлегший, чтоб глухим венком позор обрамить.
Но пали, пали королевские твердыни:
аристократа опрокинул санкюлат!
О Франция!
О времени тяжелый лет!
О беднота воинственная, где ты ныне?
Одряхший мир – в параличе, и участили
события набухший кровью пульс его.
А в недрах зреет – зреет мести торжество
и гибелью грозит последний из Бастилий.
Так.
Рухнет и она.
От пролетарской пули,
кипит и пенится вселенская заря.
И сменим Двадцать Пятым Октября
Четырнадцатое Июля!

«Твой зонтик не выносит зноя…»

Твой зонтик не выносит зноя,
Легко линяет по кольцу, –
Но платье пестрое, цветное
Тебе особенно к лицу.
Ты в революцию пришла в нем,
Смеялась (кто тебя поймет?),
Когда копытом бил по ставням
И заикался пулемет.
Цветное поле пело, тлело
И распадалось на куски,
Зато росло и крепло тело,
Вылущиваясь из тоски.
И все вдруг стало преогромной,
Стремглав летящей мастерской:
Дышали, задыхаясь, домны,
И над ремнями – волчий вой.
И в этом мире, в суматохе,
Геометрическая цель,
Сопя, рождала поршней вздохи,
Сияла в колесе – кольце,
И в этом же, вот в этом мире,
Трудолюбива и легка,
С глазами – и светлей и шире, –
Ты – у станка.