Стихотворения

2

С. Судейкину

Как махнет-махнет – всегда на макогоне –
отбиваться от Шишиги по пути
(ущипнуть, ехида, норовит), а кони –
да таких других и в пекле не найти!
Приставал репьем, чуть выскочит за бани:
«Эй, кума, куда нелегкая несет?»
Тут по челюстям, потылице в тумане
накладет ему: лежнюга да урод!
Ржаво-желтой, волокнистою, как сопли,
сукровицею обтюпает, а он
высмыкнется узловатою оглоблей,
завихрится, колыхаясь, в небосклон.
Пропадом – пойдет – писать напропалую,
расчухмаривать, расчесывать виски,
и – бывало, святками, свистит, не чуя,
как мороз щекочет пяток пятаки…
В пригороде всем раскидисто живется –
парубкам, девчатам, бабам матерым:
посудачить вдоволь можно у колодца –
над окном кисельно-мутным: ледяным.
На ночь (клуба бестолкового не надо)
где-нибудь в каморе табуном засесть,
чтоб, попаровавшись, шибко на усладу
променять (малина!) отрочества честь.
Только выдумали прихвостни затею,
несуразную достаточно-таки:
сплюснутым жгутом лупить да покрутее,
кто зевает простофилей «в дураки».
«В дураки» – еще туда-сюда, поладить
довелось бы, а за «ведьмой» – прямо грех:
улюлюкает и – шепелявит прадед
(порохня уж сыплется) и тот – на смех.
Мочи – нет! Навозом рыла забросать бы,
порчу на насмешников бы напустить!
Бойся: вырежет следы-то от усадьбы,
в глине запечет и – квит: никак не жить!
А смерком и на волос, дрожа, нашепчет
и дворняге кинет в хлебном колобке:
и сгниет соперница! Чернявый крепче
по косе зажурится да по руке.
Руки, руки!
     Подколодные гадюки!
Бухнись с нею на жестяный на сундук и –
подхопишься, когда петушьи звуки
пересилит выкованный солнцем Звук.
Ох, разнузданно – не желобами! – льется
в закоулках пригорода житие:
жеребцов на бой пускают у колодца,
барышни, хихикнув, щурятся в окне.
Жалостно проржав, вдруг рушатся на крупы
самок разухабистые жеребцы:
выполаскиваются утроб скорлупы,
слизью склеиваются хвостов концы.
Мощью изойдя в остервенелой случке,
грузнут на копыта, а колени – клюв…
Из-под мышек заторопятся колючки
и – мурашки маком, беленьким сыпнув,
побегут по коже – чуть ли не до пальцев.
Словно омут, взбаламутится душа.
И на макогоне, вылизанном смальцем,
ведьма выкатит за будяги, шурша.
«Черт их подери, пусть тараторят после
в пригороде! Гайда, гайда: невтерпеж!
Не беда, что черняка он – низкорослей,
мерзостнее, пакостнее – гадких рож!..»

1912