Вернуть Боярство

Глава 1

— Давай, Сашка! — проревел рядом со мной полный пожилой мужчина. — Да не используй ты эти сраные Лезвия! Бей Копьём!

На арене, тяжело дыша, обменивались магическими ударами два молодых парня. Бояре Солнцев и Мазаев, талантливые представители своих Родов, показывали на публику результаты своих многочисленных тренировок и вложенных их семьями усилий и ресурсов в их развитие, и надо признать — они были хороши.

Воздушные лезвия Александра Солнцева со свистом рассекали пространство, одно за другим разбиваясь о пылевую защиту, за которой скрывался Анатолий Мазаев. Невесомая и казалось бы бесполезная пыль в момент атак сгущалась до такой степени, что вполне могла поспорить крепостью с бетонной стеной.

Несмотря на то, что стоящий рядом со мной представитель Рода Солнцевых вызывал у меня, в целом, лишь брезгливую гримасу, но в общем я был с ним согласен. У Лезвий слишком большая площадь поражения, отчего сила атаки распределялась по всей защите землевика более менее равномерно. А вот Воздушное Копье подобную проблему могло решить — там вся атакующая мощь сосредотачивалась в одной точке, так что не слишком плотная пылевая взвесь могла и не удержать удар. Элементарная физика была такой штукой, с которой могла поспорить лишь магия высших порядков...

Тем не менее, орал и подсказывал не один лишь мой сосед, а практически все присутствующие — а таких насчитывалось больше сотни. Огромное количество знатнейших людей Москвы, приехавших на прием в честь празднования дня рождения нового Главы Рода Шуйских, были все как один магами, и в подобных развлечениях толк знали — а потому подсказки, советы и подбадривания сливались в единый гул, лишь нервируя бьющихся ребят — в конце концов они были лишь пятнадцатилетними подростками, не обладающими настоящим боевым опытом, и в присутствии столь большой публики, среди которых каждый был боярином, явно нервничали.

А потому Воздушные Лезвия одно за другим разбивались о Пылевую Вуаль, не в силах её пробить. Толя Мазаев, правда, пока не спешил сам переходить к активным действиям, то ли выжидая удобного момента, то ли готовя что-то такое, что разом поставит точку в их поединке.

— Да не стой ты на месте, остолоп! — рассерженным носорогом снова заорал мой сосед. — Не можешь пробить — смещайся! Он же тебя сейчас подловит!

К сожалению, парень дельного совета не услышал, а потому, стоя на месте, сыпал быстрыми, резкими и отлично сплетёнными заклятиями — правда, делал это пока впустую. Его оппонент, скрытый завесой, наконец тоже решил разродиться ответом — и земля под ногами воздушника вспухла, четырьмя щупальцами рванув у него из под ног и свиваясь вокруг парня.

Солнцев не сплоховал. Он почти попался в ловушку, но именно что почти — наконец вспомнив о своих основных талантах он резко рванул в сторону, не дав земляным щупальцам сомкнуться вокруг себя. Воздушная стихия позволяла своим адептам по праву считаться быстрейшими, так что сейчас парень на огромной скорости кружил вокруг противника, пытаясь нащупать брешь в его защите.

Его оппонент в этом плане был полной противоположностью шустрому воздушнику. Землевики считались самыми медлительными из всех — во всяком случае на начальных рангах, а оба парня были лишь Учениками — обладателями второго из восьми официальных рангов магии.

Пылевая вуаль развеялась, превратившись в четыре небольших облачка и попытавшись окружить Солнцева, но сам Мазаев без защиты не остался. Каменный кокон, который он, очевидно, наколдовывал всё это время, без труда удерживал атаки Лезвий без особого для себя ущерба. Облака пыли же постепенно загоняли воздушника в угол — арена была ограничена сотней метров в поперечнике, так что поступить правильно, как поступают в таких случаях его более опытные коллеги по цеху и тактически отступить (попросту удрать, откровенно говоря) он не мог.

Парень переключился на Воздушные Копья и начал пускать одно за другим в каменный кокон. Как оказалось, совсем уж дураком Солнцев тоже не был — несмотря на постоянные перемещения и явно отвлекающие его облака пыли, в которые он явно опасался попасться, бил воздушник примерно в одно и тоже место. И небезуспешно — на камне начала расходиться сеточка трещин, а я впервые за весь поединок ощутил хоть какой-то интерес к происходящему. Что случится раньше — Солнцев пробьёт каменный купол или Мазаев поймает его в облако пыли?

— Давай, Саня!!! — азартно заорал толстяк. — Молодец... Ах ты ж, едрить-колотить! Эх...

Два из четырёх облаков рассеялись — очевидно, маг земли решился пойти ва-банк, и сосредоточил всё внимание и ману на двух оставшихся, чувствуя угрозу. И это принесло свои плоды — облака, резко ускорившись, сомкнулись вокруг не ожидавшего такой подставы парня. Секунда, другая, третья — и магический купол арены мигнул. Волна маны резко смела пылевое облако, показав раздражённого и перепачканного боярина — разумеется, безопасность сражающих была гарантирована. Как только один из наблюдающих за происходящим Старших Магистров пришёл к выводу, что Солнцев проиграл, он тут же остановил бой. Ребята даже при желании не сумели бы ранить друг-друга — на каждом из них было тонкое, но непробиваемое магическое поле, облегающее подобно второй коже.

— М-да, пыль дело такое — в умелых руках она без труда забивает лёгкие и вообще все отверстия в теле, — глубокомысленно бросил стоящий с другой стороны от меня незнакомый боярин. — Страшная смерть, если подумать. Молодой Мазаев подаёт большие надежды.

Это да, подумал я лениво. Бояре были лучшими из магов в Империи — иначе их бы ещё Пётр Первый уничтожил как класс, заменив дворянами. Однако когда вернувшийся из Европы молодой царь принялся навязывать своё виденье мира стране, восторженных возгласов он, конечно, не услышал. Бояре какое-то время терпели, молча снося всё, однако когда первый Император и последний Царь в одном лице насильно сбрил бороду боярину Головину, терпение лопнуло.

Никогда ни до, ни после власть Романовых не оказывалась на таком тонком волоске от того, что бы кануть в лету. Разъяренные тем, что государь активно отстраняет их от управления государством и всеми силами подрывает их могущество, стремясь к упрочнению личной власти, они подняли бунт, вылившийся в Кровавый Октябрь. Армия царя и его дворяне оказались наголову разгромлены, только-только построенный Санкт-Петербург взят в осаду, а по всей стране прокатилась полоса кровавых погромов — бояре и их слуги вырезали преданных царю дворян, на которых тот опирался, пытаясь подавить Рода.

А всё потому, что никакое численное превосходство на стороне дворян и регулярной армии нового типа не смогло перебить мощь боевых магов, чьи Рода сотнями лет копили знания и умения, приумножая их и передавая потомкам. Свежеиспеченные одарённые из числа дворянства попросту были слабее, уступая в мастерстве, знаниях и талантах...

Итогом Кровавого Октября стала Боярская Хартия, ставшая гарантом соблюдения их прав. Знатнейшие Рода страны понимали — продолжать бунт, когда страна, с одной стороны, бьётся со Швецией, а с другой — с Османской Империей, было смерти подобно, а взять сходу град Петров не вышло. Понимал это и затаивший ненависть царь, что и вылилось в эту самую Хартию...

Так что это действительно были сливки молодых магов Российской Империи. Я, конечно, не видел пока что, каков уровень у дворян — все семнадцать лет своей новой жизни я прожил в Москве, крупнейшем городе Империи, и возможности поглядеть на поединки одарённых мне выпадали нечасто. Особенно с тех пор, как моей родне стало ясно, что я лишен Дара.

Да-да, я, Аристарх Шуйский, представитель одного из самых могущественных боярских Родов Империи, был лишён магического Дара — по крайней мере, так считали мои дражайшие родственники, и я пока не стремился их разубеждать. Не после смерти моего отца, предыдущего Главы Рода, и лишения меня статуса наследника. А потому следовало наконец начинать действовать, вместо того, что бы торчать здесь, наблюдая за происходящим. А потому я, внутренне собравшись, отхлебнул вина из своего бокала и деланно нетвёрдой походкой направился назад, обратно в дом. Пора было начинать представление... Притворюсь пьяным и устрою небольшой дебош — пусть будет вишенкой на торте, что бы меня с большей охотой выслушали на Совете Рода.

Длинный коридор, за которым расположен огромный, богато украшенный банкетный зал — наш Род был очень богат, и здесь, в его московской резиденции, самом сердце Шуйских, это было особенно заметно. Серебро и золото, лепнина и даже барельефы с наиболее славными моментам нашей истории...

Здесь, в зале, в основном находились женщины и те из подростков, кого не потянули на развлечения «взрослых». Народ кучковался небольшими группами по интересам, о чем-то шептался и делился последними сплетнями высшего света. Элита московского общества, самые его сливки, чьи Рода совместными силами могли поспорить даже с Императорским — как уже не раз случалось в истории.

Подхватив у проходящего мимо служки чашу с медовухой и опустив на её место опустевший бокал, я неторопливо огляделся, задумчиво отхлёбывая. Так, сперва надо убедиться, что все видят, как я бухаю — оправдание своему поведению, пусть и такое слабое, нужно подготовить.

Двадцать минут блужданий по залу, за которые я успел опрокинуть несколько чаш с хмельным, я посчитал достаточным временем. Всё равно в глазах присутствующих я был не более чем парией — наследник, лишенный своего титула, без сильной поддержки в лице кого-то из Старейшин и даже не обладающий магическим даром... Таких не любят. Больше того — таких презирают, ведь кто бы что не думал — но высшее общество состоит из хищников. И слабость здесь не прощается — а в их глазах я был именно что слаб. Что меня на данный момент пусть и бесило, но в целом устраивало — рано показывать, из какого я теста. Мир ещё не раз услышит моё имя в будущем, но пока следует напялить шкуру лиса — драконом побывать успею позже.

В большинстве своем я ловил на себе жалостивые и слегка презрительные — на мне явно окончательно поставили крест. Некоторые из присутствующих, особенно из числа младшего поколения, провожали меня ухмылками... Дураки. Желай я того, я бы, пожалуй, любого из присутствующих малолеток втоптал бы в грязь без особых усилий — и иногда молодое, наполненное гормонами тело так и требовало дать кому-нибудь в рожу.

— Братец! — окликнул меня довольный голос. — Что ж ты пьёшь в одиночестве? Сегодня слишком хороший день, что бы прозябать одному! Иди к нам!

Ну наконец. Я уж думал, что придётся самому начинать свару, даже несколько забеспокоился — неужто мой кузен мозгами обзавёлся? Но нет, судя по лучащейся самодовольством физиономии всё по старому — Владимир Шуйский во всей красе его наглости, самоуверенности и самовлюбленности.

— С уд-довольствием, — с заиканием ответил я, показывая своё опьянение и вскинул чашу. — За Леонида Шуйского!

Братцу и его компании пришлось выпить — не поддержать такой тост было нельзя. Чуть скривившись, презрительно глядящие на меня подростки приложились к алкоголю. Сделав немалый глоток, я подошел к ним. Итак, кто тут у нас?