На Запад!

– Через два перехода будет то место, где должен состояться наш обмен, – рассказывал возле костра рязанцам Лютень. – Подвергать вас опасности, люди добрые, я не хочу, так что вы дальше пройдете, а уж потом и я этих буду менять.

Седой, много уже чего повидавший в своей жизни купец, несогласно покачал головой.

– Дело твое доброе, паря, родственников из полона выручаешь. А караван у нас большой, да и охрана в нем многочисленная, боевитая. Уж, чай, отобьемся от находников! Лишь бы вот с ветром все было хорошо. Коли он будет попутным, тогда нам никакие черемисы не страшны, хоть всей дружиной пущай нападают. Давайте-ка мы сейчас посидим и все все вместе не спеша обмозгуем, обдумаем, как бы это его нам лучше содеять. Лесовины – они ведь народ коварный, ну, вот никак не может с ним все эдак гладко и надежно быть. Всегда от них жди какого подвоха!

Ветер не подвел, и ладья Лютня шла ходко к одинокому безлесному островку, который распологался посредине реки. Еще издали можно было разглядеть, что на нем стоят люди.

– С дюжину там точно будет, – подтвердил предположения старшины Молчан. – Если откинуть со счета двух черемисов, так, значится, с десяток и из твоей родни, Лютень, стоят. Фроуд, ты обойди-ка его справа широким таким кругом, оглядимся маненько, а вдруг там, в тех камышах тоже эти лесовины сидят? Так-то не более пяти их должно быть, как мы и обговаривали.

На двух больших лодках сидело пятеро воинов в кольчугах, со щитами и при мечах. Они молча проводили хмурыми взглядами русскую ладью. Более никого вокруг острова видно не было, и Лютень дал команду причаливать.

– Я пришел сюда за людьми из булгарского рода Бикташа. Это все, кого вы смогли сюда привести? – Высокий светло-русый воин, спрыгнув с борта на гальку, своим внимательным и цепким взглядом охватил всех здесь стоящих.

– Да, это они, – подтвердил черемис хриплым голосом. – Пусть сюда выйдет наш Бурнай и Аскар, я хочу убедиться, что они целые.

– А как я пойму, что это именно те люди, на кого я их хочу обменять? – спросил черемиса Лютень. – Мне нужна травница Айгуль, пусть она подойдет ближе, я должен лично убедиться, что это именно она, вдруг вы привели сюда не тех?

– Какой недоверчивый русский, – усмехнулся черемис. – Хорошо, сейчас ты сам лично убедишься, что Изерге не обманывает, – и, повернувшись, он крикнул что-то второму воину, который стоял с обнаженным мечом возле связанных пленников. Тот кивнул, срезал путы с рук и ног пожилой женщины и толкнул ее к старшему черемису.

За год жизни с Риной Лютень успел немного выучить булгарский, узнал он и обычаи ее народа. Вглядываясь в лицо подведенной к нему женщины, он угадывал в ней такие знакомые ему черты. Такие же большие яркие зеленые глаза, черные брови, нос и подбородок. Все это ему было так знакомо. Рина была явно в свою мать.

Лютень прижал правую руку к груди и, низко поклонившись, поприветствовал Айгуль на булгарском.

– Апа, ваша дочь Рина жива, а я ее муж. У вас есть внук, и все мы по вас очень скучаем.

Женщина пошатнулась и осела на землю.

– Эй, русский, потом будешь говорить со своей бабкой! – нетерпеливо выкрикнул черемис. – Я вижу, что это как раз та, кто тебе и был нужен? Где мои соплеменники? Ведите их сюда скорее!

Лютень обернулся и махнул стоявшему сзади себя воину.

– Петро, крикни ребяткам, пусть выпускают сюда наших пленников.

Сам же он окинул взглядом всю группку сидящих на земле булгар. Мужчин среди них не было, одни лишь женщины и дети.

– Апа, это все, что осталось от вашей, то есть нашей, семьи?

– Һәм. Анда минем өч оныгым һәм олы улым бар. Калган авылдашлар[8], – тихо проговорила Айгуль.

– Эй, Изерге! – окликнул старшего черемиса Лютень. – Договор был, что ты вернешь мне всех людей из рода Бикташа. А таковых здесь менее половины. Ты нарушаешь свое слово. Где все остальные?

– Это все, что остались в живых, – усмехнулся тот. – Если тебе не нужны остальные, то забирай одну бабку с мелюзгой и радуйся, что они живы. Бабка ладно, она травница, и от нее хоть какой-то был толк. А эти пока вырастут и начнут хорошо работать, сколько их кормить? Забирай кого хочешь, остальных мы порубим прямо тут, чтобы не тащить обратно, – и он взялся за оголовье меча.

Петр подвел Буркая и Аскара, и Изерге вежливо им поклонился. А Лютень приподнял с земли Айгуль.

– Апа, вам осталось совсем немного потерпеть, сейчас мы отведем вас и всех остальных в ладью, где вы будете в безопасности.

Изерге, как видно, слышавший разговор, криво усмехнулся.

– Обмен состоялся, и я сдержал свое слово о передаче людей, а вот вся остальное уже за тобой, русский. До скорой встречи! – и, развернувшись, он поспешил к своим лодкам.

– Не нравится мне все это, – покачал головой Петр. – Что-то темнят лесовины, говорили так, как будто они камень за пазухой держат.

– Поглядим, – буркнул Лютень, срезая путы на руках у маленького пленника. – Ладно, ты, Петро, давай отмашку, пусть караван сюда подходит. * * *

– Ставим суда, как и обговаривали вчера, длинным клином! – крикнул с подходящей самой первой ладьи Зосим. – Я на своей с двумя муромскими у самого острия его буду. У вас гребцов и воинов на борту побольше, так что, как и задумали, вы, Лютень, идете по бокам, и буде вдруг какое нападение, то отбиваете его. Гуннар на своих кноррах встал в хвосте, там тоже непростое место. Могут попытаться и отбить задних.

Два с половиной десятка ладей, распустив паруса, медленно шли против течения. Ветерок был боковой, и кормчим приходилось сильно стараться, чтобы держаться в общем строю. Да еще нужно было умудриться его поймать. Не раз уже отдельные ладьи выкатывались в сторону, и Зосиме приходилось чуть сбавлять ход, чтобы они опять могли занять свое место. Спасение всего каравана было сейчас в том, чтобы идти тесным порядком, помогая отбиваться от нападения соседям, ибо и они вот так же прикрывали сейчас и тебя. Уже третий час вокруг всего отряда купеческих судов кружило около сотни больших и малых лодок черемисов. На открытое нападение они пока что не решались, словно бы настырная стая волков, выискивая уязвимое место в стаде.

Одна из ладей, идущих в центре строя, при обходе островка неудачно сманеврировала и вышла шагов на сто влево. К ней тут же метнулось с дюжину малых лодок с пятью гребцами в каждой, и туда же выгребало еще три больших челна, где народу сидело гораздо больше.

– Фроуд, курс влево! – крикнул Молчан. – Обходи это корыто бортом! Братцы, нашего кормчего прикройте!

– Лучникам и самострельщикам к бою! – скомандовал Лютень. – Трое со щитами к Треске, закройте его плотно, чтобы стрелой не зацепило!

Обогнув купеческое судно, андреевская ладья прошла на полном ходу от нее буквально в трех шагах. На борт купца уже лезло пятеро с подошедших однодревок черемисов. Раздался громкий треск. Одну из лодок ладья ударом своего крепкого бруса носовой части разломала и потом подмяла под себя. А две другие под истошный вой и крик черемисов перевернула и откинула в сторону.

– Бей! – раздалась громкая команда, и защелкали тетивы луков и самострелов. В ответ из лодок лесовинов в русских полетели стрелы. Но команды черемисов были внизу, и русские, прикрытые высокими и крепкими бортами, могли их выбивать на выбор.

– Правее, держи правее, тюлень ты снулый! – выругался Фроуд, грозя кулаком кормчему с купеческой ладьи.

Тот бледный стоял на своем месте и, навалившись всем телом на рулевое весло, закивал. Его ладья медленно уходила к своему месту в строю. Стрела свистнула у самого уха Трески и срезала край его войлочной шапки.

– Теснее! – рявкнул молодой дружинный и приподнял свой длинный щит пешца. – А ты, дядька, рот не разевай, вишь, как лесовины стрелами ловко сыплют!

Словно в подтверждение этих слов, в его щит ударила одна, а затем впилась и вторая стрела.

Воята, перезарядив свой самострел раньше друзей, выбрал момент и выглянул в прогал между двумя щитами. Вот она, хорошая цель! Держась шагах в ста позади от малых лодок, на носу крупного челна стоял воин в черном плаще и что-то кричал. Наведя на него самострел, Воята плавно выжал спусковой крючок. Стальные его плечи резко распрямились, и упругая витая многожильная тетива послала тяжелый болт к своей цели. Воин в плаще резко дернулся и свалился в воду.

– Хорошо, вот и раки скажут спасибо, – пробормотал стрелок. Резкая боль резанула ему щеку, и он отдернул голову.

«Щелк, щелк!» – с боков ударили из самострелов перезарядившиеся Переяслав с Устимом.

– Ты чего это, Воятка, никак ранен?! – начавший накручивать рычаг взвода своего речника Устим бросился к другу.

– Пустое, кожу только стрелой срезало, – отмахнулся тот и стряхнул кровь на палубу. – Стреляй, Устим, только осторожнее, долго не заглядывайся, как вон я! Погодь маненько, сейчас оботрусь и тоже к вам подойду.

Потеряв людей и три лодки в неудачном нападении, черемисы с левой стороны каравана оттянулись назад, приглядываясь к кноррам шведов. В этот день они еще пару раз было наскакивали, но боковые дозоры андреевцев работали слаженно, и уже под вечер лодки лесовинов нырнули в прибрежную тень и пропали из вида.

– Все, что ли, на сегодня? – вздохнул Воята. – Вот ведь денек суматошный, и сколько же еще таких впереди?

– Да вся жизнь такая, – усмехнулся Лютень. – Пока ты молодой и рука меч держит, не жди покоя. Повезло тебе сегодня, Воята, на два пальца влево стрела ударила бы – и кашу жевать бы не смог.

– Воятка завсегда смогет, – хохотнул Переяслав. – Парень с ложкой в руке родился. Чего ему там черемисская стрела?!

– Ладно, щеку промой крепким хмельным, коли крови много вышло – это хорошо, – вздохнул Лютень. – А то, знаешь ли, эти вон горазды мазать свои стрелы всякой заразой. Повезло тебе, что обычная это была, а то бы уже всю морду раздуло. – И старшина пошел к корме, где на палубе в одной тесной кучке сидели обменянные булгары. – Апа, все ли живы, никого не задело стрелой?

– Все, все, – покачала головой булгарка. – Испугались только вот детки, но ничего, мы их уже успокоили с женщинами. Позволь я раненым помогу? Вижу, у двоих кровь была.

– Одному стрела щеку взрезала, второму плечо отшибло. Если бы чуть ниже, где кольчуги не было, то… – и Лютень махнул рукой. – Погляди, апа, у нас-то ладно все обошлось, а вот на ночлег встанем – посмотрим, что там у остальных.

На ночлег расположились на том самом острове, где когда-то вели ночной бой. Опыт прошлого раза был учтен, и на берегу было разложено много костров. Тут же, возле самого среза воды дежурили чуткие люди с хорошим слухом. Как ни осторожничали черемисы, но их приближение услышали загодя. В сторону стука и плеска вылетело несколько ярко горящих сигнальных стрел, а потом вспыхнули и костры. Они осветили атакующих за полсотни шагов, и по ним ударили с берега из всего того метательного оружия, которое только было у караванных. Черемисы ближнего боя не приняли, они пометали в ответ стрелы и пропали в ночной темени.

– Караульным не спать, чутко ночь слушать! – наставлял дежурных андреевский старшина. – Вполне еще могут под самое утро полезть.