Светлейший князь

Глава 15

— Озадачил нас конечно Ерофей, озадачил! — притворно удивился Петр Сергеевич.

— Что вы имеете в виду? Его доклад или? — я решил поддержать его.

— Доклад конечно. По поводу или, я все не мог понять, что они тянут. Мне хотелось ему ответить, наконец-то!

— Ну, что же, тогда займемся делом. Я, Петр Сергеевич, откровенно тоже, не ожидал такого расклада на северных рубежах, — уже серьезно продолжил я.

— Задача получается не из простых, надежно с той стороны прикрыться. Явно одним десятком нам там не справиться, — Петр Сергеевич счел положение серьезным.

— Я не думаю, что с этим будут большие проблемы, пока никаких опасностей не предвидится. А там скоро зима, ни кто сюда не сунется до весны, — по своему опыту я знал, что зимой в наших местах горы чаще всего не проходимы.

— А как же утверждение, что хан Джучи в 1218 году спустившись по Усинской долине до Енисея, по льду дошёл до Минусинской котловины и жестоко подавил восстание против монголов? — живо спросил Петр Сергеевич, повернув меня в изумление своей осведомленностью.

— А кто вам это рассказал? — поинтересовался я.

— Отец Филарет, — так интересно, кто такой отец Филарет, откуда у него такая информация.

— Интересно, откуда у него такая информация? — ответа на свой вопрос я не ожидал получить, спросил ради проформы.

— Сие мне не ведомо, — господин инженер развел руками.

— Я в это не очень верю. Не представляю, как через заснеженные перевалы зимой, сюда шла большая армия, — про эту легенду я тоже слышал, но совершенно не верил в неё. — Монголов было несколько тысяч. Самое маленькое тумен или тьма, как говорили на Руси. А это десять тысяч. Шли они со стороны Монголии, а оттуда одна дорога, через Медвежий перевал. Если твоя цель Минусинская котловина, иди проще по льду Енисея, сюда зачем заходить?

— Да это собственно бесплодная дискуссия. Давайте лучше о хлебе насущном, — предложил Петр Сергеевич. — Наши мастера сегодня сделали два больших навеса, один над кузницей, другой над кирпичным заводом. Фома Васильевич говорит через пару дней он сможет приступить к производству кирпича.

— Если он хорошо разбирается в этом деле, то главное была бы глина, — сказал я в общем-то прописную истину.

— Дедушка Фома большой специалист по кирпичному делу да и по всяким печам. Просто редкостный. В нашей округе самый лучший был. На пустом месте с голыми руками умеет кирпичи делать.

— Тогда, Петр Сергеевич, у нас все будет, дай время.

— Я в этом не сомневаюсь, — согласился со мной Петр Сергеевич. — Но если серьезно, то через месяц у нас будет первый кирпич хорошего качества. И мы сможем начать класть первые печи. А для водяного колеса уже начали подготовительные работы.

Кирпичное дело и водяное колесо это конечно огромное дело, но меня в первую очередь интересовало другое.

— Петр Сергеевич, мы это потом обсудим, — остановил я господина инженера. — Меня сейчас другое интересует. Я вам сейчас нарисую схемы станка и машины, которые нам надо сделать в первую очередь. А вы скажите что, вы думаете по этому поводу. У нас есть циркули, линейки, толстомер, транспортир, угольники, чертежное перо и резцы. Жалко бумага Степана еще не высохла, на одном листе сложно все нарисовать, — тут я схитрил, на сто процентов я был уверен, что у господина инженера есть в загашнике хотя бы пара листов и примитивные карандаши или например «парижский карандаш» из смеси белой глины и черной сажи, его еще называли «соусом». Им до сих пор рисуют в 21 веке некоторые художники-графики.

Петр Сергеевич мою хитрость раскусил и с улыбкой достал из под замка два листа и «парижский карандаш».

Через полчаса я нарисовал схему универсального токарного станка Генри Модсли образца 1798 года. Процесс рисования сопровождался моими подробными пояснениями. Я несчетное количество раз мысленно помянул добрым словом своих учеников, которые в свое время не понимали элементарных, на мой взгляд вещей и мне приходилось их объяснять долго и упорно.

Петр Сергеевич, надо отдать ему должное, оказался грамотным инженером и достаточно быстро разобрался в моей идеи. Выслушав меня, он долго разглядывал мой примитивный чертеж, даже пару раз низко склонялся на листом бумаги, как бы определяя на нюх нарисованное.

— Всё это в идеале должно быть в металле? — уточнил он.

— Да.

— Привод ножной или от водяного колеса. Или от огненной машины Ползунова. Вы её назвали паровой? — господин инженер вопросительно посмотрел на меня.

— Да. Сейчас я нарисую более совершенную схему английского механика Джеймса Уатта.

На другом листе я нарисовал паровую машину двойного действия Уатта с центробежным регулятором, кривошипно-шатунным механизмом и маховиком.

— Я знаю про машину Уатта, — неожиданно сказал Петр Сергеевич. — На заводе я служил с 1773 года. До этого в Петербурге и на Сестрорецком заводе, полгода был в Англии. На Урале я оказался после ссоры с Григорием Орловым, — в голосе господина инженера появилась горечь. — К сожалению мне не удалось спасти свои книги, а память иногда подводит. Но я помню что читал, кажется во французской газете, что инженер Кунью в 1769 году соорудил “паровую телегу” для перевозки артиллерийских орудий. Подробности уже не помню — развел руками Петр Сергеевич.

— Отлично, тогда вы должны понимать все перспективы паровой машины, — подытожил я.

— Что бы она работала как должно, необходимо добиться высокой точности её деталей, — задумчиво сказал господин инженер.

— Да. И поэтому я начал со станка. Он позволит нам получать необходимое качество деталей.

Наше техническое совещание длилось до полуночи и было пресечено вмешательством Анны Петровны.

Несмотря на предстоящие изменения семейного положения, следующим ранним утром капитан Пантелеев отправился с одним из своих десятков к Железному озеру. Восемь гвардейцев ехали со своими семьями. Мы решили напротив, на правом берегу Иджима поставить основной Северный острог, а тропы пока контролировать гвардейскими разъездами. Вместе с гвардейцами отправились шесть семей во главе с Трофимом Рычковым. Гвардейская станица рядом с острогом должна стать и заводским поселок: разработку Железного озера мы решили вести на месте. Добывать глину, сортировать её, со временем наладить кирпичное производство, если конечно Фома Васильевич справиться со своей задачей. На завод провозить уже отсортированную глину и железное сырье. Старшим всего этого предприятия Ерофей предложил назначить Шишкина.

— Ерофей Кузьмич, а не жалко такого помощника на Севера отсылать? — спросил я.

— Не то слово, ваша светлость! — огорчение капитана было совершенно искреннее. — Но там же нужен надежный человек, да и пара ему самостоятельным делом заняться. Я из разговора с ним понял, что он и сам туда не против. Только вот я не пойму, зачем огород городить и делать там кирпичи.

— Мы с Петром Сергеевичем так рассудили, — пояснил я. — Удастся наладить там кирпичное производство, начнем острог из кирпича строить. Да и торговать им можно будет.

— Ежели так, тогда согласен, — капитан покачал головой. — У меня мозги немного в другую сторону повернуты. Григорий Иванович, а где Ванча? Я что-то его не видел вчера.

— Он денно и нощно рыщет по окрестностям, всё тут изучает. А когда я ему рассказал про арбалет, он вообще покой потерял, — улыбнулся я, — Сейчас ищет хороший материал для луков. Ему нужна древесина, роговые вставки, жилы для тетивы и животный клей.

— Это для меня темный лес, я тут полный профан, — развел руками Ерофей.

Проводив капитана Пантелеева, я поспешил в наш храм. После окончания службы отец Филарет пригласил меня в свою юрту, которую он разделял со своими помощниками.

— Мне почему-то кажется, что вы, Григорий Иванович, не просто так сегодня пришли в храм. Вы у меня желаете узнать что-то очень для вас важное, — иеромонах с вопросительным прищуром посмотрел на меня.

Неожиданно для себя я обратился к отцу Филарету строго официально:

— Да, Ваше Преподобие.

— Я расскажу вам, ваша светлость, о себе, — медленно начал говорить священник. — Мне сорок пять лет. Сорок лет назад подобрали меня умирающего от голода в лесу около Троице-Сергиева монастыря. О себе знаю, что я крестьянского сословии. В обители я вырос и другого пути для себя не представлял и не желал. В двадцать лет стал монахом, — отец Филарет сделал паузу. Потом грустно улыбнулся и продолжил.

— Десять лет назад я заснул и проспал целый месяц, дух мой много где побывал, в прошлом и в будущем то же, — иеромонах внезапно посмотрел мне в лицо широко открытыми глазами. Он уже не улыбался.

— Когда проснулся, меня призвал один очень старый монах. Он сказал, что я должен получить благословение и уйти из монастыря в Сибирь. Там я встречу человека, которому должен буду всемерно помогать, — отец Филарет опять грустно улыбнулся. — Еще старец сказал, что я получу дар управлять погодой, но злоупотреблять этим мне не стоит. Очень много сил это отнимает. Но сейчас еще на месяц меня хватит, а потом я целый год буду лечить себя.

Рассказ отца Филарета меня не просто обрадовал, а очень даже. Я с трепетом в душе ждал дождей. Хотя товарищ Нострадамус никаких плохих знаков мне не подавал.

В замечательном расположение духа я направился к Лукерье Петровне. Увидев меня, она без раскачки решила взять быка за рога.

— Ваша светлость, у меня предложение, — опасаясь видимо, что я не дам ей договорить Лукерья непривычно затараторила. — Не надо вам разрываться на части. Мы с Кондратом и Анной Петровной знаем, что надо делать здесь в Усинске. Степка будет вам все докладывать, что и как. А вы с Петром Сергеевичем занимайтесь на заводе. Я думаю это самое важное для нас.

— Заманчивое предложение, честно говоря, — покачал я головой. — В том, что вы справитесь здесь, я нисколько не сомневаюсь. Тут все ясно и просто. Но у меня здесь еще одно ежедневное дело, занятия лекарским делом с Евдокией и другими. Правда занятия без бумаги полная чушь. Поэтому я вас я вот еще о чем попрошу, — Степан вызывал у меня доверие, но он еще в общем-то ребенок. Да и недаром говорят, доверяй, но проверяй.

— Вы под свой контроль возьмите Степана Иванова с компанией. Я им объяснил, как бумагу делать, но контроль и помощь не помешает. А пока раз в два дня мне по любому надо здесь быть. Соответственно и занятия будут так же, — подвел я итог нашей беседе.

Перед отъездом на завод мы с Петром Сергеевичем зашли на нашу швейную фабрику. Во время беседы с Лукерьей мне пришла с голову интересная идея и я сразу же решил её осуществить.

— Анна Петровна, у меня к вам одна просьба. Вы тут я смотрю, уже всё наладили, — я внимательно все оглядел. — По крайней мере ежеминутный контроль не требуется. Поэтому возьмите в свои руки еще одно важное дело. У нас куча неграмотных. В том числе мои помощники в госпитале, да и Лукерье с Кондратом по большому счету тоже. А в госпитале позарез как мне нужны грамотные помощники, — покачал я головой. — Попробуйте с отцом Филаретом организовать их обучение грамоте и письму.

Всю дорогу до завода мы с Петром Сергеевичем обсуждали, что и как нам делать. Работа на заводе в буквальном смысле кипела. Дедушка Фома с нашим кузнецом Василием Ивановичем образовали мощную организационно-техническую коалицию. Они быстро нашли общий язык и уже понимали друг друга с полуслова.