Агентство «ЭКЗОРЦИСТ»: CRYPTIDIS

Глава 45

Не успели мы приступить к десерту, как заявился егерь. Увидев нас, подошёл поздороваться.

— Составьте нам компанию, — пригласила Глория. — У меня есть несколько вопросов. Почему бы не совместить приятное с полезным?

Броуд нехотя пожал плечами.

— Что ж… можно. Хотя вы, кажется, уже заканчиваете?

— Ничего, вопросов не так много.

Когда егерь подозвал официанта и сделал заказ, Глория спросила:

— Вы кого-нибудь подозреваете в совершённых убийствах?

Егерь с серьёзным видом покачал головой.

— Я нет, но отец Бэйзил говорит, что это Господь покарал грешников. Хотя, честное слово, не могу взять в толк, что такого могли совершить эти женщины, чтобы прогневить Бога.

— Кто такой отец Бэйзил? — спросил я. — Приходской священник?

Егерь кивнул.

— Он говорил про убийства во время воскресной проповеди.

— О наказании грешников?

— Ага.

— А вы с ним не согласны?

Броуд почесал нос, втянул воздух — словно собираясь с мыслями.

— Понимаете, я не знал остальных убитых женщин — только немецкую графиню. Но мне трудно представить, что Господь обратил гнев именно на них, в то время как вокруг полно закоренелых грешников.

— Например?

— Не хочу говорить плохо о людях. Да и потом я не имел в виду никого конкретного, — егерь насупился, и я понял, что до поры до времени мы из него ничего не вытянем.

Глория, видимо, тоже так решила, потому что не стала настаивать, а вместо этого спросила:

— Отец Бэйзил давно у вас в приходе?

— Нет, он приехал только в апреле этого года. До него был отец Исайя, но мы похоронили его в марте, — Броуд размашисто перекрестился. — Царствие ему небесное. Он бы славным человеком и добрым христианином.

— Как он умер? — спросила Глория.

— Старость. Почтенному отцу Исайе исполнилось восемьдесят три года. Пятнадцать из них он провёл в нашем приходе и был истинным пастырем для нас.

Меня заинтересовал человек, бичующий порок и сформулировавший собственную версию произошедших убийств. Конечно, едва ли священник имел в виду, что Господь лично снизошёл до расправы над несчастными женщинами — вероятнее, что он подразумевал стечение обстоятельств. И всё же, мы обязаны рассмотреть все, даже самые безнадёжные на первый взгляд возможности. Только следовало помнить, что егерь вполне мог нарочно «подбросить» нам священника, чтобы отвести от себя подозрение.

— А вы сами прожили в Доркинге всю жизнь? — спросила Глория.

Броуд кивнул.

— Пятьдесят семь лет!

Я взглянул на него с удивлением. На вид не дал бы егерю больше сорока пяти.

— И ни разу не бывали за границей? — продолжила Глория.

— Какое там! Дальше Лондона не ездил. Принимал дела. Провёл там меньше недели.

— А о каких грехах говорил отец Бэйзил в проповеди? — спросил я. — За что, по его мнению, Господь покарал убитых?

— Не помню, чтобы он говорил про это. Речь больше шла о том, что Бог подал нам знак не забывать его заповедей. Впрочем, кажется, отец Бэйзил сказал, будто графиня поплатилась за свою гордыню. А она совсем не была гордой, поверьте. Скорее даже наоборот. Заговаривала со мной, простолюдином. И не сказать, чтобы снисходительно. Почти как с равным. Человека во мне признавала. У аристократов обычно такого в заводе нет, верно?

— Вы правы, мистер Броуд, — ответила за меня Глория. — Они, конечно, редко ведут задушевные беседы с теми, кто стоит ниже их на социальной лестнице.

Был ли это камешек в мой огород? Вряд ли: мы-то разговоры вели. Так до всего остального и договорились.

— Вы не знаете, ещё с кем-нибудь графиня заговаривала? — спросил я.

— Понятия не имею.

— А остальных убитых женщин вы знали?

— Мэри Сандерс, горничную леди Трэверс, знал, — проговорил егерь, чуть помедлив. — А гордячку нет. Они с мужем только в этом году приехали в Доркинг, и мы их видели разве по воскресеньям, в церкви.

— Гордячку?

— Ага. Так мы в деревне леди Арман прозвали. Да и муж у неё такой же. Напыщенный, как попугай. На всех свысока смотрит, будто принц какой! Они ж не водились ни с кем. Гостей не принимали и сами ни к кому не ездили. Поначалу-то соседи хотели с ними подружиться, да только, бывало, приедет какой-нибудь местный аристократ в «Ванделисс» к ним знакомиться, а графу слуга с заднего крыльца машину подает. И поминай, как звали. А супруга его не выйдет даже — скажется больной, или горничная доложит, что леди спит, и будить не велено. Так и перестали к ним ездить.

— Неужели эти они только в церковь и ходили? — удивилась Глория. — Как-то странно.

— Вот вам крест! Иногда только к ним приезжал кто-нибудь с лондонскими номерами. А вот кто, никому не известно.

— Так уж и никому? — усомнился я. — А слуги?

— Нет, они тоже ничего не знают. Их всегда на это время отпускали. Наши расспрашивали тамошнюю кухарку, но ничего не добились.

Я был заинтригован: что за таинственные посетители, о которых не положено знать слугам? Настолько, что хозяева сами были готовы обслуживать гостей.

— А вы сами со слугами говорили? — спросил я.

Броуд покачал головой.

— Нет. Но слышал кое-что краем уха в бакалейной лавке. Служанка убитой болтала с хозяйкой. Это ведь она нашла леди мёртвой. Наверное, жутко перепугалась, — Броуд неожиданно усмехнулся. — Зато как набросились на неё наши кумушки! Уверен, она уже устала рассказывать и пересказывать, как всё было. Хотя ей это, кажется, даже в радость. Я не осуждаю. Должно быть у девушки хоть какое-то утешение? — егерь, наконец, снял камуфляжную панаму, достал из кармана большой цветастый платок, вытер лицо и шею. — А Мэри я знал, потому что она была горничной у мадам Треверс, у которой я работаю садовником.

— Как это?! — вмешалась Глория. — Мы думали, вы егерь.

— Так-то оно так, — согласился Броуд. — Только денег эта должность приносит мало, а леди требовался садовник, и она спросила, не соглашусь ли я приходить иногда к ней и следить за садом.

— Давно это было? — спросил я.

— Почти пять лет прошло.

— А Мэри долго служила у мадам Треверс?

— Полтора года. Бедняжка! Приехала в Доркинг и почти сразу нашла свою смерть, — егерь сокрушённо покачал головой. — Конечно, я знал её ещё совсем маленькой, лет четырёх. Её семья жила в Доркинге, но потом отец попал в аварию, а мать умерла от рака, и девочку взяла на воспитание тётка. Кажется, она держала галантерейную лавку. Не думаю, что зарабатывала много, но денежки наверняка водились. После похорон родителей она увезла Мэри в Лондон. Какое у девчонки было детство, не знаю, но вряд ли её сильно баловали. Мэри рассказывала, что потом тётка умерла, не оставив ей в наследство ни пенни. Всё отписала церкви. Поэтому ей пришлось искать работу, и она решила попытать счастья в родных местах.

— Жаль, что не нашла, — заметила Глория.

— Не говорите! — егерь сокрушённо покачал головой. — Такая славная была девушка! У кого могла подняться на неё рука, ума не приложу.

В этот момент ему принесли заказ, и разговор прервался. Я сидел, размышляя об услышанном.

Что это за странная семья, которая сидит, запершись у себя дома? Кто приезжает к ним из Лондона и не показывается посторонним? Почему все убитые прибыли в Доркинг именно этой весной? И в этом же году сменился священник. Что, если первой жертвой была не Мэри Сандерс, а отец Исайя? И самое главное: связаны все эти события между собой или это только совпадение?

Глория толкнула меня под столом коленом.

— Нам пора, мистер Броуд, — сказал она, поднимаясь. — Спасибо, что ответили на все вопросы.

— Поймайте его! — проговорил егерь, берясь за вилку. — Такие твари не должны оставаться безнаказанными!

Девушка вышла на улицу. Мне пришлось последовать за ней.

— Куда собралась?

— Хочу поболтать с пастухами. Ты со мной?

— Само собой. Знаешь, где их искать?

— Абрамсон объяснил. Надеюсь, получится. Я поведу.