Тёмные всадники

– Но если подумать, то можно догадаться, не так ли? – сказал Энндал.

– Херувимы страшно боятся, что их обвинят в правонарушениях, – заметила Брисеида. – У них должна была быть очень веская причина, чтобы рискнуть и помочь нам. Гораздо весомее, чем простое сведение счетов. И если бы их единственной целью было заманить архиепископа в ловушку, они бы уже избавились от нас, не так ли?

– Правда, я признаю, что даже после всех ваших глупостей у херувимов, похоже, большие планы на вашу маленькую группу… Но кто знает почему! И тем не менее вы не даете нам покоя! Даже не в состоянии самостоятельно записаться для участия в турнирах или найти доспехи, клянусь! Вы же слишком хорошие, я должен был сделать все за вас!

– Ты прекрасно знал, что только я смогу надеть доспехи рыцаря де Гонзага… Ты сделал это специально.

– Он не мог ничего поделать, если его друг был невысокого роста, – заметил Эней. – Если только… Де Гонзаг не был твоим другом?

– О да, очень хороший друг, запертый в шкафу! Не паникуйте, он много выпил, и мы найдем его к завтрашнему утру. С кучей клопов…

– Почему ты хотел, чтобы я сыграла роль рыцаря? – спросила Брисеида.

– Потому что я знал, что мой отец – единственный рыцарь, у которого сын в боевом возрасте и который еще не нашел себе соперника. Энндал никогда не смог бы победить его в поединке! Бедный оруженосец, не имеющий опыта, противостоит одному из величайших рыцарей королевства! Вы мечтали, идиоты, у него не было ни единого шанса! У меня чуть не случился сердечный приступ, когда херувимы рассказали мне о вашем плане!

– Конечно, херувимы разговаривали именно с тобой.

Эти предложения она записала в своем блокноте: предупредите Альфу, что они намерены освободить вуивра следующим образом… Брисеида думала, что херувимы хотят предупредить архиепископа, чтобы он поставил преграду на их пути, но вместо этого они хотели, чтобы Теобальд исправил их ошибочный план…

– Только химера могла победить великого Бодуэна Эбрара и обеспечить нам завершение истории об Ольховом короле, – продолжал Теобальд. – Поэтому я устроил так, чтобы один из херувимов занял место в твоем теле.

– Потому что у меня было их перо… Но откуда ты знал, что я запихну его в доспехи?

– Я должен был подтолкнуть тебя. Я оказал на тебя давление в шатре, чтобы заставить тебя принять решение.

– Статуя Девы Марии – твоих рук дело.

– Одна из моих химер.

– У тебя также были союзники среди людей, я полагаю? – спросил Менг. – Бета-Элита Каркасона, которая решила остаться верной тебе даже в присутствии архиепископа.

– Опять в точку. Хотя я бы не назвал это настоящим выбором. Бета-Элита Каркасона знает меня, они понимают, на что я способен. Они знали, что я добьюсь своего и что им в Каркасоне будет не так уж хорошо жить, когда архиепископ уйдет с дороги, и если они не встанут на мою сторону с самого начала.

– Кто Беты? – спросила Брисеида. – Твой дед-сенешаль? Инквизитор?

– Инквизитор наверняка, – вздрогнула Лиз. – У меня была самая ненавистная ночь в моей жизни. То, что он поместил в меня… это было…

– Кричащий дух. Инквизитор не имеет к этому никакого отношения, я послал его к тебе. Я хотел предупредить архиепископа перед кульминацией шоу, чтобы добавить немного остроты. Инквизитор и мой дед – всего лишь марионетки, они ничего не знают о Цитадели.

– Конечно… – задыхалась Брисеида, перебирая в памяти. – На площадке для поединков мне показалось, что я вижу, как архиепископ смотрит на сенешаля, когда из горла Лиз вырвался ревун. Но он был в ярости не на него, а на тебя, ты сидел рядом с ним… Потом он ушел со своими людьми… Он последовал за Уголином Попьяном в тюрьму инквизитора. Поверил ли он в ложный план, который Энндал распространил благодаря Уголину? Верил ли он, что мы смогли найти его историю в Цитадели?

– Уголин Попьян действительно находится под постоянным наблюдением, потому что он – архетип. Но он тоже из Каркасона, поэтому на него положил глаз один из моих людей. Архиепископ Дю Мулен никогда не слышал о вашем лживом плане. Он отправился в тюрьму, потому что надеялся, что херувимы помогут ему прервать мою инсценировку. Естественно, когда он понял, что херувимы встали на мою сторону, он был не слишком доволен… Поэтому он отправил всех химер, каких только мог, на луг, где проходили поединки, чтобы остановить историю, но она уже шла полным ходом, его химер было недостаточно, чтобы остановить происходящее.

– И у херувимов не было причин опасаться, что архиепископ поддастся на наш шантаж и осудит их от нашего имени, поскольку архиепископ даже не знал о нашем лживом плане.

– О, херувимы волновались. Я не понимаю, что могло их так встревожить, когда они услышали ваши нелепые планы, но они все были расстроены, мне пришлось хорошенько встряхнуть их, чтобы они пришли в себя. Действительно, это было абсурдно, даже если бы архиепископ подчинился вашему шантажу и сообщил о херувимах в Цитадель. В какой ошибке он мог бы их обвинить?

Брисеида инстинктивно приложила руку к груди, где утром лежало письмо ее отца. Осталась только записка Жюля, засунутая в лифчик. Теобальд сказал правду: он не знал истинных мотивов херувимов. Если бы они доверились ему, Теобальд узнал бы о письме Люсьена и понял бы, почему херувимы волнуются. И, хорошо зная Теобальда, она понимала, почему херувимы не рискнули бы открыться ему…

– Ах, как я смеялся! – усмехнулся Теобальд. – Но я не мог позволить тебе пойти на твое маленькое рандеву под собором, это бы слишком их потрясло. Еще одна веская причина дать тебе роль рыцаря.

– Все твои причуды с самого начала – это просто роль, которую ты играешь? – спросила Лиз. – Ты никогда не был архетипом, верно?

– Конечно, нет! Я родился архетипом – странным, необычным, всегда мечтающим о другом месте, как наш дорогой Уголин… Это моя природа, и я не могу идти против нее. Я отражение архетипа Мира Снов. Какого? Кто знает! Невинный? Ангел-хранитель? Герой? Я не претендую на роль мудреца…

– Дурак, – сквозь зубы сказал Леонель.

– Наконец-то! – вздохнул Теобальд. – Вот что позволило мне вычислить вас еще до того, как вы появились в трактире. Альфа и архетип. Одно не мешает другому.

– Цитадель приглашает архетипы стать студентами? – спросила Брисеида.

– Почему бы и нет? Ей выгодно нанимать существ с превосходными дарами. Представьте себе, если бы все Альфы могли обнаруживать бойцов сопротивления так же быстро, как я обнаружил вас! Конечно, все не так просто, Цитадель не может выпустить стрелу херувима в кого попало. Архетипы все еще должны ощущать потребность в переменах. Что вы хотите! Я – редкий, бесконечно ценный экземпляр.

– Если ты можешь так легко избавиться от своих врагов, украв их души, почему Цитадель не избавляется от бойцов сопротивления и всех остальных, кто им мешает, таким же образом? – уточнил Энндал.

– Ты внимательно слушал? Цитадель не может завладеть такой душой: существо должно быть связано контрактом, а потом нужно нарушить его, совершив серьезный проступок!

– Вы можете нападать только на членов Элиты…

– На души, которые потеряли связь с Миром Снов, – поправил Теобальд. – С животными все проще: нужно просто лишить их сна на достаточно долгий срок. Через несколько дней они теряют свои мечты, свои желания, и дальше они служат нам.

– Вот почему в день игры в поло в Китае за львом наблюдали те стражники, – размышлял вслух Эней. – Они следили за тем, чтобы он не мог спать!

– А вот люди – совсем другое дело: их желания слишком сильны и лишить их сна недостаточно. Но если они вошли в Цитадель, значит, они осознали хрупкость собственной воли перед лицом воли крепости, и они никогда не смогут ее забыть. Это новое знание становится благословением, если они знают, как воспользоваться силой Цитадели, или проклятием, если они не уважают ее волю. Это называется контрактом.

– Бенджи рассказал мне об этом, – подтвердила Брисеида для остальных. – Но я не могу одного понять: до побега я была студенткой Цитадели. Я уже связана контрактом. Так почему ты не можешь напасть на меня сейчас?

Теобальд отреагировал незамедлительно:

– Я ничего не могу сделать, пока ты путешествуешь вне своего физического тела. Пока ты играешь роль собственной химеры, так сказать. Но не обманывайся: как только ты вернешь свое тело, после девяти месяцев, и если ты не застрянешь в Цитадели, мы заставим тебя совершить ошибку.

Его глаза снова начали сверкать. Когда все прояснилось, он сделал совершенно невинное лицо и сказал:

– Теперь я могу слезть со стола?

– Кольцо архиепископа, – вспомнил Оанко, – отдай его нам.

– Поздно. Я его уже уничтожил.

Менг схватил его за воротник и поднял со стола.

– Это было одним из условий моего официального назначения главой Лангедока! – воскликнул Теобальд. – Я не несу чепуху! А потом вы меня хорошо обыскали, вы сами видели!

Энндал положил свою руку на плечо Менга, который неохотно отпустил Теобальда.

– Почему вас так интересует его кольцо, раз он больше не Альфа? – сказал Теобальд, поправляя одежду.

– Нам нужен код внутри, чтобы узнать историю Дю Мулена и его семьи. Если только… Если только ты не знаешь ее? – поняла Брисеида.

В глазах Теобальда вспыхнул огонек, не предвещавший ничего хорошего. Он повернулся к Брисеиде и с любопытством посмотрел на нее, скрестив руки:

– История его перевоплощения, ты об этом? Ты знаешь так же хорошо, как и я, я бы указал тебе на это, ты даже являешься частью этого! Ааааа! – сказал он вдруг, словно пораженный озарением. – Значит, ты заинтересовалась историей архиепископа не потому, что хотела его шантажировать, а потому, что твоя история связана с историей его потомков! И именно поэтому херувимы так одержимы вашей маленькой группой, верно? Из какой ты эпохи?

– Как потомки Мулен станут хранителями? – твердо произнесла Брисеида, чтобы показать, что именно она задает вопросы.

– Это уже свершилось, – засмеялся Теобальд. – Любой студент, достигший конца своего курса, если он хочет, чтобы ему разрешили вернуться в физический мир, должен сначала согласиться включить в свой контракт свое потомство на случай, если он разочарует Цитадель. Он поднимает руку и клянется Цитаделью, бумага подписывается и скрепляется печатью. Это вполне понятная мера безопасности. У Дю Мулена был контракт с Цитаделью, и он его не выполнил. В результате его ближайший наследник обязан хранить верность Цитадели и должен служить ей как ее хранитель, как и его дети и дети его детей, вечно, иначе его ждет та же участь, что и архиепископа. И это хорошо: теперь, когда Ольхового короля больше нет, нам нужен новый хранитель, чтобы набрать следующих учеников. Это будет брат архиепископа. Цитадель умеет многое.

Его улыбка стала шире, когда он встретил взгляд Энндала, и Брисеида поняла, что он только что разыграл свою последнюю карту: правило рода, которое обрекло на поражение семью архиепископа, может быть в равной степени применено и к семье Теобальда: при отсутствии детей, если отряд сделает хоть малейшее движение, чтобы поставить под угрозу ее работу, Цитадель получит право сделать Кассандру, его ближайшую наследницу, одной из своих хранителей. А потомки Энндала будут порабощены до конца времен.