Жизнь за океаном

III. Карнавал и пост

Князь плоти и князь духа. – Черты религиозности. – Благородный порыв благотворения. – Царственная жертва газеты. – Сила настойчивости.

Если бы какая-нибудь волшебная сила мгновенно сняла крыши с домов столицы американского материка в течении первых десяти дней февраля нового стиля, то глазам наблюдателя с высоты птичьего полета представилась бы интересная картина поголовно пляшущего города. Это дни так называемого карнавала, дни высшего веселья и непрерывных удовольствий. Балы один за другим возвещаются и рекламами, и шутовскими каретами, разъезжающими по улицам с флагами, бубенчиками и фантастически разряженными ездоками. И массы народные, верные дедовским преданиям, неудержимо текут на эти балы, чтобы отдать традиционную дань князю карнавалу. Некоторые балы просто чудовищны по количеству собиравшегося на них народа и состояли из громадной цифры 15 тысяч посетителей. Смотря на это служение князю карнавала или просто говоря – князю плоти и ее страстей, постороннему наблюдателю оставалось бы только пожать плечами и воскликнуть: всуе мятутся люди! Но изобретательный американский ум сумел извлечь пользу из этого невидимому бесцельного и бесплодного беснования; денежный сбор от этих балов в большинстве идет в пользу бедного населения города и различных благотворительных заведений. Если принять во внимание, что сбор этот на некоторых балах достигает до тридцати тысяч долларов, то карнавальное беснование едва ли найдет бесплодным даже и посторонний наблюдатель.

По мере приближения к концу карнавальный разгул разливался все шире и вихрь удовольствий мощно захватывал и кружил все население города. Князь плоти праздновал свое высшее торжество, но вместе с тем и последнее: из-за плеча его пресыщенной наслаждениями фигуры выглядывал суровый лик князя духа – великого поста. В воскресенье 8-го февраля в церквах раздались проповеди о «прелестях мира сего», «дух которого тщеславен и язык лжив, который шепчет в уши людей сладкие обещания и наполняет их сердце обманчивыми мечтами, никогда неосуществимыми», – как характеризовал его один проповедник. И замечательно почтение к воскресному дню: самый сильный разгул карнавальных удовольствий не отвлек народные массы от богослужения; все наиболее замечательные храмы были переполнены молящимися. Проходя по Пятому Авеню, богатейшей и лучшей улице в городе, после 12 часов дня, когда обыкновенно оканчивается служба, я видел зрелище, которое не приходилось видеть на родине: необозримые массы богомольцев плавно двигались по великолепным тротуарам, над которыми то и дело высятся готические башни церквей, заключительные гимны звучных органов мощно вырывались на улицу из растворенных дверей и игривый блеск на ярком солнце от тысячей золото-обрезных молитвенников разноцветными огнями разливался по массам и придавал этой живой картине чрезвычайно торжественный вид. Следующие два дня были последними днями карнавала: шумное веселье его заключилось вторником 10-го февраля. Среда была уже днем великого поста, «средою пепла», как она называется здесь, и благочестивые католики с пепельными крестами на лбу двигались в храмы – для молитвы и терпения. В газетах появились правила для содержания поста; чтобы дать образчик их, выписываю правила, опубликованные нью-йоркским кардиналом Мак-Клосским для руководства здешних католиков. Вот эти правила: «1) во все будничные дни поста от пепельной среды до пасхального воскресенья позволяется иметь только одно блюдо за обедом и умеренную закуску вечером; 2) правило пощения требует воздержания от употребления мясного блюда, но по снисходительности к слабости человеческой мы позволяем в своем диоцезе употреблять мясо в дозволенном блюде по понедельникам, вторникам и четвергам поста, исключая великий четверг; 3) по воскресным дням не полагается ни поста, ни воздержания; 4) не позволяется употреблять рыбу с мясом в одном и том же кушанье; 5) не запрещается употреблять яйца, масло и сыр, разумеется в количестве, предписываемом общими правилами пощения; 6) свиное сало может быть употребляемо постоянно для приготовления рыбных или растительных кушаньев и т. п.; 7) церковь освобождает от обязательства пощения (но не от воздержания от мяса, кроме особенных случаев болезни) следующих лиц: слабых, занятых изнурительными работами, подрастающих, беременных или питающих детей женщин и слабых по преклонности лет». Светские газеты приветствовали «постный сезон» передовыми статьями. Нью-Йоркский «Геральд» писал, между прочим, следующее: «По неизменному течению времен пост приходит к вам каждый год и, надо сказать, каждый год он оставляет мир лучшим, чем его находит. Помимо всяких религиозных соображений, действие поста чрезвычайно благотворно даже для тех, кто хранит его не более того, как лишь принято в обществе. Миллионы сердец заняты бывают невольным анализом своего внутреннего содержания, и самый упорный скептик, если только он имеет сердце, не будет отрицать нравственного величия того периода, когда такое множество людей пытается подняться над уровнем простой материально-животной жизни».

Пост действительно самым своим появлением вносит какую-то особенную атмосферу, невольно действующую на тех, кто вращается в ней. С наступлением его чаще стали устраиваться литературные вечера, проповедники чаще говорить проповеди и самые газеты чаще обращают внимание на то, что вечно и свято. Уже из приведенного мнения лучшей газеты о значении поста можно видеть, с какою серьезностью здешняя светская печать относится к установившимся фактам религиозной жизни. Но религиозность ее не ограничивается этими. На столбцах светских газет вы то и дело можете встречать статьи по различным религиозным и богословским вопросам, понедельниковые номера переполнены выдержками из воскресных проповедей, за записью которых репортеры отправляются с такою же серьезностью, как и за записью парламентских речей и прений. Одно время, именно года два тому назад, по свидетельству одного проповедника, вся светская печать поголовно занята была вопросом о «вечности мучений»; а когда читавший здесь лекции известный физик Тиндаль позволил себе намекнуть на бесполезность молитвы, так как, дескать, все управляется неизменными, роковыми физическими законами, то не было такой светской газеты, которая не поместила бы трактата по этому вопросу –в преобладающем большинстве апологетического характера. Все это, конечно, обусловливается сильным религиозным чувством здешней читающей публики. До какой степени чутко здесь сознание к важности фактов религиозной жизни, показывает самый недавний случай. Одна солидная газета поместила статью, в которой с едкостью фельетонной сатиры осмеивает двух голландских пасторов, издавших комментированную Библию, за их неразборчивый рационализм, по которому они половину библейских фактов относят к области мифа и вымысла. Кажется, чего лучше? – можно бы только сочувствовать газете. Так нет: на другой день в газете появилось несколько «писем к издателю», в которых различные лица выражают свое неудовольствие на то, что редакция поручила такой важный предмет фельетонисту... Воскресный день в Америке окружен столь же ригористическим почтением, как и в Англии. В одном большом городе, именно Цинциннати, содержатель театра вздумал дать несколько воскресных представлений. Это сразу подняло страшную бурю в городе, образовались митинги по преимуществу из женщин высших классов, которые выработали следующую резолюцию: «Признавая, что театральные и оперные представления по воскресеньям противны доброму порядку и доброй нравственности общества, мы, нижеподписавшиеся, обещаемся воздерживаться от посещения тех театров и бальных собраний, которые будут открывать свои двери для развлечений этого рода по воскресным дням после 16-го февраля 1880 года». Резолюция эта по церквам стала собирать многочисленные подписи и, несомненно, отозвалась бы на смелом содержателе театра полным разорением, если бы он не поспешил печатно извиниться пред обществом, с обещанием никогда впредь не давать воскресных представлений. Одна пресвитерианская газета нашла возможным вывести урок для нарушителей воскресного дня даже из страшного бедствия, случившегося недавно в один из воскресных дней в Шотландии, где целый поезд провалился на мосту и утонул со всеми пассажирами, так что никого не осталось в живых, кто бы даже мог рассказать об этом ужасном несчастии. «Катастрофа эта, по мнению газеты, может быть рассматриваема как суд Всемогущего над теми, которые в такой субботохранительной стране, как Шотландия, совершают беззаконие, оскорбляя святость Господня дня праздными разъездами по железным дорогам. Никакие молитвы или слезы не могут высвободить их (погибших пассажиров) от того места, где Бог перестает быть милостивым; но мы можем молиться о том, чтобы этот, страшный суд был спасительным и небесплодным предостережением для всех других нарушителей воскресного дня».

Американцы чрезвычайно подвижной и увлекающийся народ и увлечение их, направленное в добрую сторону, часто представляет замечательное зрелище. Подобное зрелище представлял их благородный порыв – помочь голодающим ирландцам. Известно бедствие, которое постигло в 1879 г. несчастную Ирландию, где целые сотни тысяч народа, благодаря беспардонной эксплуатации со стороны английских лордов, доведены до ужасающей нищеты, которая в союзе с неурожаем того года породила настоящий голод, истреблявший население несчастной страны. Для возбуждения сочувствия и собирания милостыни в пользу бедствующего народа в Америку приезжал известный ирландский агитатор Парнелль; но миссия его не имела большого успеха, так как американская печать неодобрительно встретила его бестактный план агитации, в которой он к благотворительным элементам примешивал крайне революционные. Сбор пожертвований взяла в свои руки редакция здешней царя-газеты «Геральда», и как бы по мановению волшебного жезла взоры американцев приковались к бедствующей стране, сердца забились неудержимым порывом помочь несчастным и доллары золотой рекой потекли из широко открытых карманов. Сама газета открыла сбор своим собственным, поистине царственным вкладом 100 тысячи долларов, что по курсу составляет около 200 тысячи рублей. Чрез 11 дней редакция имела в своем вспомогательном фонде уже более 200 тысяч долларов. Одушевление, охватившее мгновенно всех, можно сравнять разве только с одушевлением русского народа, охватившим его во время великого славянского движения. Такую нравственную силу имеет этот бумажный царь, громадные выпуски которого ежедневно расходятся в 120 тысячах экземпляров, а читаются, несомненно, в десять раз большим количеством людей.

Грандиозная жертва великодушной газеты составила важный интерес дня и проповедники многих церквей избирали ее предметом своих воскресных проповедей. Один из знаменитейших проповедников, именно д-р Талмич, говорил между прочим, что эти «сто тысяч значат гораздо более, они означают миллионы. Пожертвование это как бы окрылило других даятелей, действие его распространялось повсюду с электрическою быстротою и силою. Если бы это приношение сделано было на поощрение искусства, то оно было бы одобрительным. Если бы оно было сделано на учебные заведения, оно было бы славно. Но назначение его лучше и выше всего этого: приношение это сделано для избавления народа от голодной смерти. Да восплещет народ руками и поет аллилуйя! Народ, живущий в области телеграфной сети, обнимающей весь христианский мир, не должен быть допущен до страдания. Но сильнее и быстрее, чем электрический ток, есть связь сочувствия, которою Бог соединит все народы. Не будем никогда подавлять в себе этого сочувствия. Жалость и сострадание к бедствиям мира облагораживают человеческое сердце, стачивают острые углы юдольной жизни и делают нас взаимно благодарными. 1.400.000.000 человеческого рода все соединены струнами человеческого сродства, и все эти струны сродства, скрепляя нас между собою, несут величественный звук любви к сердцу Бога, так что мы все составляем одно: небо и земля, Бог и человечество – все едино». Этот же проповедник по поводу американской хлебной торговли, которою, как известно, американцы начинают подавлять все другие земледельческие народы и, между прочим, оттесняют даже Россию, пользуясь ее последними неурожаями, говорил следующее: «Соединенные Штаты могут быть кормильцем мира. Другие нации кричат Америке: дайте нам 230.000.000 четвериков хлеба, а мы отвечаем им: мы дадим, если вы заплатите нам больше, чем это стоит! Если это действительно так8, то я предсказываю разорение большинства американских хлеботорговцев. Такое барышничанье на счет голодных народов не потерпится на небе, если оно есть на земле. Бог разнесет их полные житницы. Если Бог поражает нивы и на них не рождается хлеба, то нам остается только преклониться пред Неисповедимым. Но если, после того как Бог наполнил житницу народную, жадные люди стараются переполнить ее на счет голодных, – я бью тревогу, звоню в набат. Кто играет кусками хлеба, тот играет кровью человеческой, и я, поддерживаемый народным криком, буду противодействовать этому. Все, что касается хлеба, затрагивает сущность народной жизни. Эта блокада пшеничного рынка грабит массы народные и здесь, и в других странах, чтобы только обогатить играющих хлебом. Если мы несправедливы к другим народам, то нам придется опасаться возмездия и с их стороны». Язык и приемы этого проповедника чрезвычайно своеобразны и его проповеди всегда собирают многочисленных слушателей.