Жизнь за океаном

Курьезы президентской кампании

Республиканская демонстрация. – Встреча Гранта. – Легион миллионеров. – Карманные политики. – Переполох чиновников. – Способы борьбы. –Презренный металл в кампании. – Антихристово число. – Китайское письмо. – Уженье рыбы в мутной воде.

Человек предполагает, а судьба располагает. Чтобы подавить и затенить грандиозную демонстрацию демократов, республиканцы предполагали отделаться 200.000 долларов, а пришлось израсходовать ровно полмиллиона! Да, буквально полмиллиона долларов, или по-нашему один миллион рублей. Но зато уж действительно демократам нанесено было поражение – наголову. По мнению старожилов, это была самая грандиозная демонстрация, какую только когда-либо видела ново-светская столица. Она устроена была в честь генерала Гранта, осчастливившего Нью-Йорк своим прибытием, и неопровержимо дала знать, какою популярностью среди республиканцев пользуется этот «молчаливый солдат», претендент на «третий срок» президентства и будущий император Америки. На Мадисонском сквере для него устроена была великолепная эстрада, с которой он должен был делать смотр проходившей мимо него огненной армии республиканцев. Армия состояла из 55.000 человек, в блестящих и богатейших мундирах. Как огненная лава, двигалась она в продолжение шести часов перед ясными очами «молчаливого солдата», отбивая военный шаг, при громе музыки и кликов, при треске и свисте ракет. Замечательною особенностью этой процессии было то, что она состояла из богатейших и высших классов города. Тут были легионы: «непобедимых рыцарей» филадельфийского республиканского клуба, нарочно прибывших из Филадельфии в количестве тысячи человек для участия в процессии; легион адвокатов, легион банкиров, легион студентов, грантовский легион и т. д. Меня всего более интересовал легион банкиров. Это был в полном смысле легион миллионеров, так как в нем не было ни одного такого рыцаря, который бы, по американскому выражению, не «стоил» миллиона долларов. Он двигался одним из первых в огненной армии и резко отличался тем, что был без мундиров, в простых черных сюртуках и высоких шелковых шляпах, с тросточками «на плечо». Автору самому пришлось быть невольным рыцарем этого легиона, благодаря одной штуке, проделанной его сметливым компаньоном –янки. Мне хотелось видеть генерала Гранта, но народные массы такою непроницаемою стеною загородили доступ к нему, что добраться до него не было никакой возможности. Тогда меня выручил янки и совершенно неожиданным для меня образом. Ряды за рядами проходили мимо нас мундирные легионы, и вот показался безмундирный легион миллионеров. Пред нами все легионы делали остановку, чтобы, оправившись, молодцоватее промаршировать пред Грантом, ставка которого находилась саженях в пятидесяти отсюда. Лишь только миллионерский легион поравнялся с нами, как мой компаньон, ни слова не говоря, схватил меня за руку и насильно примкнул к одной из задних шеренг, сам став в переднюю. Я догадался, в чем дело, и подавил невольное смущение. «Keep time» (выдерживай такт!) – закричал предводитель, заметив некоторое замешательство, и автор этих строк вместе с американскими банкирами, сделав палку на плечо, начал выплясывать на одном месте военный такт лево-право, лево-право. Скоро ударила музыка, раздалась команда «вперед!» и легион миллионеров вместе с безденежным автором двинулся пред ясные очи будущего американского императора, махая шляпами и крича «уррэ» на приветливый поклон героя торжества. Генерал Грант – здоровый, свежий человек средних лет, был одет в простое черное платье и с сияющим лицом постоянно снимал и надевал свою шляпу, приветствуя проходившее легионы. Замечательна выносливость американских миллионеров. От исходного пункта процессии они должны были промаршировать около шести верст по городу, чтобы добраться до ставки Гранта, и все это стройным военным шагом, иначе народные массы встречали бы их позорным шиканьем, чего хвастливые и честолюбивые американцы боятся хуже огня. Но еще замечательнее выносливость самого героя торжества. Процессия начала двигаться пред ним в 10 часов вечера, и последним легионам его усталая рука махала шляпой уже в 4 часа утра. «Непобедимые рыцари» из Филадельфии, пройдя пред генералом в 12 часов ночи, сели на поезд и в 2 1/2 часа ночи были уже дома – за 200 верст от Нью-Йорка, а последние нью-йоркские легионы еще полтора часа после двигались по направлению к ставке Гранта. Уже белел восток, а полмиллиона долларов все еще курились в догоравших факелах, и только через час после солнечного восхода свежий ветерок рассеял дым и копоть – этот единственный остаток от сказанного полмиллиона долларов.

Во время процессии на улицы высыпало, по общему расчету, более пятисот тысяч жителей. Это необозримое море зевак дало обширное поприще для деятельности партии карманных политиков. Едва ли есть в мире город, кроме Лондона, где бы карманная политика достигала такого высокого развития, такого совершенства организации и смелости, как в Нью-Йорке. При выходе на улицу среди белого дня вам здесь постоянно советуют застегивать сюртук так, чтобы совершенно не видно было цепочки часов. Иначе поминайте, как их звали. Здесь существует по меньшему расчету двадцать пять тысяч профессиональных карманных воров, кроме множества случайных рыцарей этого же ордена. У них существует строгая организация, есть свой исполнительный комитет, который заправляет всей махинацией политики и руководит всем ходом кампании – обирания чужих карманов. В настоящий раз комитет выслал на карманную атаку дивизию карманных рыцарей, и результатом ее доблестных подвигов были целые газетные столбцы, представлявшие бесконечный перечень улетучившихся часов, серег, денег, платков и т. д. Полиция, насколько позволяли ей силы, отбивала атаку и захватила до ста человек пленных, из которых один оказался очень важным пленником. При нем найдена была целая кипа официальной корреспонденции почтенного ордена, давшей полиции ариаднину нить в самую глубь организации. Но легион все-таки блистательно выполнил свое дело, и общее приобретение карманного ордена за этот вечер оценивалось в пятьдесят тысяч долларов. Судебная хроника также пополнилась делами всякого рода. Американцы, при всей своей живости, отличаются замечательною любовью к порядку и ведут себя спокойно даже в таких собраниях, где у нас не может быть ничего, кроме дикого хаоса. Но при полумиллионном собрании уличных зевак и здесь не могло обойтись без разных случаев нарушения порядка и последовавших арестов. Так, у самой ставки генерала Гранта пристроился неудержимо-рьяный демократ и всем проходившим мимо его легионам делал приветствие – показывая язык и крича разные анти-республиканские изречения. На приглашение полиции вести себя приличнее, он отвечал , что он американский гражданин и может делать все, что ему угодно; а когда полисмен поднял свою смирительную дубинку, то гражданин не только не убоялся ее, а сбил с полисмена шляпу и швырнул ее ногой в ряды легионов, за что и понес месячное заключение в тюрьме. Один извозчик во время процессии выстрелил из револьвера. На вопрос, зачем он имел при себе револьвер, извозчик отвечал, что он вез сосиски, и револьвер взял с собой для защиты их от голодных республиканцев. Суд приговорил оштрафовать его 1 долларом за выстрел и 10 долларами за ношенье оружия. Чтобы носить оружье, здесь надо испросить на то разрешение, как у нас в России в последнее время; за самовольное ношение револьвера полагается штраф в 10 долларов. В этом роде было несколько других случаев, но совершенно незначительных, не нарушавших общего впечатления порядочности, с которой вела себя полумиллионная толпа.

Откуда берутся эти громадные деньги, которые с такою щедростью превращаются в дым и копоть процессий? Обыкновенно они составляются из добровольных взносов членов разных политических клубов. Когда бывают частные процессии отдельных клубов, – а они совершаются каждый день, – то клуб ассигнует деньги и на факелы, и на мундиры, и на ракеты. Но при таких общих и роскошных процессиях, какою была грантовская процессия, обыкновенных клубных средств оказывается недостаточно, и тогда политиканы прибегают к таким способам собирания денег, от которых приходится только ахнуть неопытному иностранцу. Страна находится в руках республиканцев, и все многочисленные правительственные должности наполнены республиканскими чиновниками, которых числится около 100.000. Вся эта громадная армия живет единственно казенными жалованиями и по милости республиканского правительства. Как только республиканская партия потеряет свою власть и ее захватят демократы, так вся эта армия должна будет очистить все столы и все должности, на которые воссядут голодные демократы. Таким образом, для всей чиновнической армии президентская кампания не есть праздная забава, а борьба за свои животы, и вот она всеми силами работает в пользу господствующей партии. Правительство, со своей стороны, зная полную зависимость чиновников от его существования, предлагает им подписные листы для «добровольных» пожертвований на расходы по ведению компании и подписанную сумму вычитает у них из жалованья. В прошлом году, когда президентская компания достигла небывалого напряжения, требовавшего необычайных расходов, эти добровольные листы превратились в обязательные и даже с назначением, сколько и какой чин должен пожертвовать. Такой оборот дел страшно переполошил весь чиновный мир. Особенно переполошились полицейский и пожарный департаменты, которые до сих пор были свободны от налогов, а теперь, к ужасу, увидели появление в своих домах этих противных подписных листов и с решительным обозначением той суммы, какую каждый должен подписать. А сумма эта очень солидная. Так, полицейские чины, разделяющиеся на четыре разряда, должны были подписаться: городовой 12 долларов, сержант 25, лейтенант 50 и капитан 100 долларов. Пожарные в этом же роде. И все подписывались.

– Скажите, пожалуйста, ведь это дикое насилие, как чиновники терпят его? – обратился я к одному американцу.

– Да они ничего не могут сделать! – отвечал тот, – не хочешь платить, так с должности долой. Лучше же заплатить незначительную сумму и удержать за собою должность, чем не платить, и совсем лишиться ее.

– Но, во всяком случае, республиканское правительство такой практикой наживает себе не друзей, а врагов, и многие чиновники, быть может, будут вотировать вследствие этого за демократического кандидата.

– О, совсем нет. Поступать так для чиновников значило бы рубить тот сучок, на котором они сидят. Они выдержат даже двойной налог, и все будут горячими республиканцами, ибо сидят на теплых местах, – острил американец.

Кроме чиновничьих сборов есть и другие, к которым по внешности более идет название добровольных. Из главных квартир партий подписные листы рассылаются по всем частным учреждениям – в магазины, банкирские конторы, железнодорожные правления и т. д., где только есть приверженцы партии, и повсюду собираются значительные суммы. Прежде всего, конечно, подписываются сами хозяева этих учреждений, но главный сбор составляется из взносов служащих, клерков и приказчиков, которых в иных магазинах и конторах целые легионы. Тут опять также сплошь и рядом бывают факты грубого насилия. Подписавшись сам, хозяин посылает подписной лист к своим служащим, и они все подписываются – под страхом лишения должности. Бывали случаи, когда рьяно-политиканствующий хозяин за отказ сделать взнос в его партию рассчитывал всех своих служащих. Такое всевластие хозяев над своими служащими здесь выродилось в какую-то безобразную тиранию, и хозяева вполне располагают не только деньгами своих клерков, но – что хуже всего – даже их голосами при выборах, заставляя их вотировать за своего кандидата и свою партию, опять-таки под страхом грубого turn out of office, изгнания с должности. Американская буржуазия есть самая грубая и бездушная тирания, какую только можно себе представить.