Жизнь за океаном

Александр Лопухин
100
10
(1 голос)
0 0

Аннотация: Предисловие

Книга добавлена:
29-09-2023, 16:58
0
147
79
Жизнь за океаном
Содержание

Читать книгу "Жизнь за океаном"



VII. Решение народной воли

Конец президентской кампании. – В ожидании решения народной воли. – Всенародное голосование. – Счастливый лямщик и несчастный генерал. – Обзор кампании. – Причины республиканской победы. – Север и Юг. – Республиканский избранник. – Личность президента Гарфильда и его кабинет.

Свершилось наконец! Кончилась президентская кампания, одна из самых ожесточенных в истории страны. Нет больше лихорадочной агитации честолюбивых политиканов, нет страхов и надежд, нет шутовских костюмов и безумного курева факелов, нет криков об обмане и подкупе, нет, наконец, и даровых попоек. Сам народ выступил в поле и решением своей властной воли сбросил со сцены долой всю кутерьму мелких страстей и препирательств, и избрал своим правителем – огайского лямщика, который собственной волей и умом подвялен от лямки на канале до высочайшего положения в стране.

Всенародное голосованье происходило 2-го ноября по новому стилю. Это было во вторник. В субботу перед тем демократы производили последнюю демонстрацию – треском ракет и спичей. Воскресенье было внешнего покоя и душевной тревоги вожаков партий. Понедельник, последний день кампании, был днем томительных страхов и надежд. В главных квартирах производились последние выкладки относительно шансов выборов. Телеграфные станки неустанно работали, и вожаки партий до головной боли заняты были математическими соображениями о возможных результатах. Общее настроенье было как бы пред днем великой решительной битвы. Для самих кандидатов решение этого дня могло быть важнее, чем победа или поражение для главнокомандующих. Если признание со стороны народа правителем страны есть великая честь, то отвержение им есть нравственная смерть. Можно поэтому понять, что в ночь на 2-е ноября два человека в Соединенных Штатах были совсем оставлены безжалостным богом Морфеем, и великолепный рассвет рокового дня они встретили с истомленными болезненными лицами. «Мы с философским спокойствием будем ожидать народного решения», – сказала накануне жена генерала Гарфильда; но беспокойство самого тона опровергло философию, и догадливый репортер поспешил подкрепить ее уверениями в избранье ее мужа. Г-жа Гарфильд – высокообразованная дама, но ей больно было переносить ту мерзость личных нападок на ее мужа, в которой изощрялась демократическая печать в продолжение пяти месяцев, со времени назначения его на президентство. Тем с большим беспокойством ожидала она теперь рокового дня, так как неизбрание ее мужа было бы народной санкцией всех этих низких инсинуаций. Г-жа Генкок была более уверена в избрании своего мужа и говорила только о том, что ей жаль будет расстаться с теперешним островком, когда им нужно будет переселиться в Белый Дом.

День народного избрания открылся великолепным рассветом. Солнце ярко взошло над страной и ласково манило народ к исполнению его великой обязанности. Осень в Нью-Йорке лучший сезон в году. Воздух сух, свеж и здоров. Но с ноября начинается еще так называемое индейское лето и к хорошей осени прибавляются прелести ранней весны. Солнце 2-го ноября грело весенними лучами и много живости придавало пестрому движению городского населения. День избрания есть народный праздник, работы прекращаются и магазины закрываются. Уже с раннего утра массы народные высыпали на улицы, и у контор избирательных участков выстроились в линии толпы избирателей, терпеливо ожидавших своей очереди. Любопытно смотреть на эту пеструю толпу решителей судьбы страны. Они идут к роковому ящику с готовыми билетами в руках. На всех лицах светится созревшая решимость. Молча подвигаются они, ряды за рядами, к великой урне народной воли, и слагают маленькие билетики, выражающее их созревшую волю. Какая пестрота одежд, лиц и состояний в этих легионах избирателей! Вот блестящей джентльмен в шелковой шляпе и лайковых перчатках с золотыми пуговичками; за ними стоит дюжий рабочий в поношенном сюртуке и с мозолистыми руками. Миллионер и бесприютный бедняк; высокий общественный деятель и уличный сапожный чистильщик; железнодорожный воротила и вагонный служитель; литератор и газетный разносчик; пастор и церковный сторож, адвокат, учитель, виноторговец, шарманщик, китаец, негр, еврей, поляк – все, кто только прожил пред тем безвыездно пять лет в Соединенных Штатах, теперь подвигались к урне для выражения своей воли, для избрания правителя страны. За несколько дней пред тем происходила запись избирателей, и Нью-Йорк дал в этот раз 216.000 избирателей, на 50.000 больше против позапрошлых выборов. Такой прирост объясняется не столько приращением в населении, сколько ожесточенностью борьбы партий. Голосование не обязательно, и весьма многие граждане не вотируют в течение всей своей жизни. Между тем, в прошлом году шум президентской кампании так взволновал страну, что вывел из равнодушия множество таких граждан, которые никогда дотоле не вотировали. Голоса подаются не непосредственно за кандидатов на президентство, а за известных избирателей, которых во всей стране полагается 369 человек. На голосование назначается только один день – от восхода до заката солнца. Когда последние лучи солнца догорали за прибрежными высотами Гудсона, народ слагал последние билеты, и в 4 1/2 часа урны били уже закрыты. Дело избрания было уже сделано, народ сложил свое решение, президент уже был избран – хотя еще никто не знал, на кого выпало народное избрание. Только счет голосов мог определенно сказать, кому народ вверил представительство своей воли. И вот затрещали телеграфные станки во всех главных квартирах, и цифры со всех концов страны полетели по железным нервам земли в главные центры и отсюда мгновенно переносились на улицы и показывались народу посредством электрических бюллетеней. А народ густыми массами занял все площади пред этими бюллетенями, и ночной воздух во всех концах города дрожал от кликов народных. То народ дивовался своей собственной воле, и партии, смотря по тому или другому наклону цифр, то беззаветно ликовали, то злобно негодовали, а сердца кандидатов и их жен то радостно трепетали, то болезненно сжимались и замирали. Всю ночь происходил счет голосов, и до самого утра цифры все колебались. Только уже к солнечному восходу весы народной воли окончательно установились. Республиканская чаша грузно опустилась, а демократическая безнадежно вздернулась кверху, и там в отчаянии сидел генерал Генкок. Республиканцы победили, и ликованиям их не было конца, а демократы в отчаянии опустили головы. Гарфильд со своим семейством с молитвенным благодарением встречал восходящее светило дня, а Генкок сердито бегал в своем кабинете из угла в угол, проклиная день своего назначения кандидатом на президентство. Узнав окончательный результата избрания, Генкок надел пальто и отправился в ближайшую цирюльню постричься. Негр-цирюльник, большой политикан и болтливый как трещотка, с недвусмысленно сияющим лицом встретил пораженного генерала и с простодушною ядовитостью начал тиранить своего великого клиента своей болтовней.

– Как вы себя чувствуете, генерал? – спросил вежливый «джентльмен цвета».

– Хорошо, – резко ответил генерал.

– Приятная погода, генерал! – переменил тему разговора цветной джентльмен.

– Хорошая погода, – угрюмо ответил генерал.

– Как прикажете стричь? – смущенно спросил цветной джентльмен.

– По возможности молча! – уже совсем сердито закричал генерал, так что цветной джентльмен перетрусил и, пробормотав извинение, молча защелкал ножницами.

По возвращении домой, генерал нашел массу друзей и знакомых, пришедших выразить ему свое сожаление.

– Что вы думаете, генерал, о результате избрания? – спросил один из его друзей.

– Я могу повторить только то, что я и прежде говорил, что я вполне признаю решение народной воли. Наша страна – республика, и большинство должно править.

– Так вы не жалеете о том, что вы поражены?

– Жалеть бесполезно, – отвечал генерал.

– Но тут есть одно великое утешение, генерал: этим поражением вы освободились от предстоявших вам хлопот и многосложных забот, связанных с президентством.

Неудавшейся кандидат подозрительно взглянули на всех, натянуто улыбнулся такому утешению и, ни слова не говоря более, раскланялся и отправился на обычный утренней смотр своих войск. Такими маленькими курьезами закончились большие усилия демократической партии в минувшей президентской кампании.

Настоящее поражение демократической партии тем более жестоко, что оно совсем неожиданно для нее. Никогда еще она со времени войны не выступала в президентскую кампанию с такими надеждами и с такою уверенностью, как в этот раз. Уже при выборах 1876 года демократическая партия развернула такую боевую силу, что республиканцам угрожало полное поражение. Да оно и нанесено уже было ими, по убеждению демократов, и только республиканская интрига лишила их плодов победы. Если же четыре года тому назад народная воля высказалась в пользу демократической партии с такою силою, что республиканцам пришлось интригами и обманом удерживать правление в своих руках, то за эти четыре года демократы уверенно рассчитывали приобрести такую силу, пред которой уже не посмеет выступить интрига. С такою уверенностью демократы начали президентскую кампанию. Обстоятельства сначала слагались так, что могли только поддерживать и укреплять самоуверенность партии. У республиканцев произошел раскол. Самая сильная республиканская фракция поддерживала генерала Гранта на «третий срок», возбуждая против себя сильное народное недовольство и открытые подозрения в затаенных посягательствах на свободные учреждения страны. Этим республиканцы значительно ослабляли себя, усиливая в то же время противников. Если бы Грант устоял на чикагской конвенции и назначен был республиканским кандидатом на президентство, то дело партии было бы совершенно проиграно, ее предполагаемая сила обратилась бы в слабость, так как все независимые голосователи были против «третьего срока» и потому подали бы свой голос за демократического кандидата. Демократы вполне сознавали эту дилемму и со своей стороны делали все, чтобы подставить республиканцам такую ловушку. Но генерал Грант не выдержал оппозиции и не получил назначения. Вместо него из конвенции вышел «темный конь», генерал Гарфильд, что опять-таки было не в пользу республиканской партии и как нельзя больше на руку демократам. Генерал Гарфильд в качестве «темного коня» был неожиданными продуктом чиновнической деморализации республиканской партии и, помимо своих личных достоинств, был живым изобличителем вырождения государственного смысла в правящей партии. Страна смутилась от такого исхода республиканского конклава, и невольно зародилась мысль о перемене правления. Внимание народа обратилось к демократической партии, и он с большим интересом ждал, кого назначит своим кандидатом эта партия. Когда из демократической конвенции вышел доблестный генерал Генкок, популярный по своим военными заслугами пред страною и безупречный в своей частной жизни, то общественное внимание по-видимому бесповоротно остановилось на демократическом кандидате и тем самым обещало ему народное избрание. Демократы ликовали, предвкушая все выгоды власти, а республиканцы трепетной рукой держали бразды правления, предчувствуя свое поражение. В таком настроении прошли первые месяцы по назначению кандидатов. Между тем, схлынули летние жары, народ собрал богатейшую жатву, какую только когда-либо приходилось ему собирать, и осенняя промышленность страны развернулась до небывалых размеров. Демократические политиканы весело провели время на дачах и возвратились на политическое поприще с полною уверенностью, что им стоит только прийти, увидать и – победа несомненна. И вот они действительно пришли, увидели и – только ахнули. Народ оказался до того удовлетворенным своим состоянием, своими жатвами и своею промышленностью, что всецело отдался своим домашним делам и совсем не интересовался политикой. Напрасно демократы гремели проклятиями на правящую партию, предсказывали неминуемое разрушение страны от дальнейшего ее правления, доказывали необходимость перемены в правлении, угрожали цезаризмом, который постепенно растет в республиканской партии – все было напрасно. Народ был сыт и доволен, а сытое брюхо к политике глухо. Народ был сыт и желал быть таким, и вследствие этого именно не желал перемены, которую ему обещали демократы. Ввиду такого положения вещей ясно, на чьей стороне была сила. Республиканцы живо поняли, где их главная крепость, и народное довольство сделали главным аргументом в пользу своей партии. И этот аргумент оказался столь доказательным и убедительным для народа, что он подавляющим большинством отверг партию перемены.


Скачать книгу "Жизнь за океаном" - Александр Лопухин бесплатно


100
10
Оцени книгу:
0 0
Комментарии
Минимальная длина комментария - 7 знаков.
Внимание