Жизнь за океаном

Александр Лопухин
100
10
(1 голос)
0 0

Аннотация: Предисловие

Книга добавлена:
29-09-2023, 16:58
0
147
79
Жизнь за океаном
Содержание

Читать книгу "Жизнь за океаном"



I. Через океан

Возвращение на родину. – На палубе немецкого корабля. – Жертва акулы. – Потомок варягов. – Брат-славянин и международный язык славянских народов. – Воскресный день и две проповеди. – Американский проповедник. – Берег старого света. – Канал и Немецкое море. – Горе и радость.

«Где хорошо, там и родина – Ubi bene, ibi patria», гласит правило космополитизма. Ничего не может быть ложнее этого правила. Оно –досужее произведение праздной фантазии людей, никогда не бывших в чужой стороне, или тех, в выветренной душе которых нет ни капли нравственного чувства. Чужая сторона может быть интересна для наблюдения, выгодна для заработка, но она ни в каком случае не может заменить отечества или заставить забыть его. Симпатию можно встретить в людях и на чужой стороне, но эта симпатия дает мало сердцу человека, и оно тоскливо рвется туда, где живут сладостные воспоминания его детства, где взлелеяны его надежды, где все, которые его любят, и все, которых он сам любит и которых не может не любить. Я пробыл в Америке полтора года. Это одна из тех стран, которые могут заглушить тоску по родине массою интересных и разнообразных впечатлений. Но и это только на время. Естественное чувство берет свое. Вот почему я получил известие о возможности отправиться на родину с таким радостным восторгом, который испытывается нечасто.

У громадного дока на реке Гудсоне исполинский корабль «Donau» уже готов был двинуться в далекий океанский путь. Машины поднимали сходни, и сердца пассажиров и провожавших их родных и знакомых дрогнули болью разлуки. Заревел последний свисток, корабельный оркестр ударил прощальный марш, машина закряхтела, взрослые прослезились, дети закричали, прощальные платки запестрели над головами и синие волны закипели под могучими ударами исполинского винта. Живописные берега замелькали по обоим сторонам, а впереди уже чуялось прохладное дыхание дедушки-океана. Пассажиры тоскливо следили за убегающими берегами; каждый был погружен в свои думы. Разлука всегда печальна, хотя бы она производилась свободно и за нею имелась в виду радостная встреча; тем более разлука на такой далекий и сопряженный со всякими случайностями и опасностями путь. Летнее путешествие чрез океан считается самым благоприятным, и тысячи более или менее состоятельных американцев отправляются в Европу просто для удовольствий летнего сезона. Тем не менее, необъятность водного пути сохраняет свою устрашающую силу для воображения. Сердце невольно содрогается от мысли, что в продолжение целых десяти дней придется жить под страхом немилости со стороны капризной стихии. Для меня путешествие чрез океан не было уже новостью. Я испытал его в один из самых бурных сезонов – позднею осенью. Теперь я уже смело смотрел на предстоявший путь и желал только, чтобы полотняные крылья корабля сильнее надувались попутным ветром и быстрее несли меня к берегам родного континента. Между тем великолепная панорама Нью-Йорка и плеяды соседних с ним городов сливалась уже в безразличную серую массу, и когда огненный шар заходящего солнца спускался к лазурной поверхности океана, американская митрополия бессильно боролась с волной, которая вскоре захлестнула ее и она скрылась из глаз. Корабль оказался в заколдованном круге воды и неба, с которого приветливо улыбались вечерние звезды.

Корабль «Дунай» принадлежит к богатой немецкой компании «Северогерманского Ллойда» и совершает рейсы между Нью-Йорком и Бременом. Это в полном смысле немецкий корабль – с немецкою дешевизною, немецким столом и немецкими матросами, хотя в здоровых широких лицах последних явно проглядывает славянский тип, заеденный немецкой культурой. До Бремена «Дунай» взимает такую же плату, какую английские корабли берут до Ливерпуля и французские до Гавра, несмотря на значительную разницу в расстоянии. Океанский переезд стоит в первом классе 100 долларов, во втором 60 и в третьем 30. Для американцев это равняется такому же количеству рублей, но для русского путешественника, благодаря низкости нашего курса и разнице в заработной плате, это составляет ровно вдвое большую сумму. Каюты были переполнены немцами, кое-как ломавшими английский язык. Интересно смотреть на эти типы американских немцев. Все они полноправные граждане американской республики, но в тоже время они подданные своего милого фатерлянда. Большинство из них несколько десятков лет тому назад прибыли в Америку убогими эмигрантами. Счастье улыбнулось им в новом отечестве, они разбогатели, обзавелись семействами, и теперь отправлялись взглянуть на свое прежнее отечество, повидать родных и друзей детства. История их жизни запечатлена на всей их внешности. Все это суровые, корявые лица, в глубоких морщинах которых иероглифически значится повесть их трудовой, много испытанной жизни, но на руках виднеются массивные бриллиантовые перстни и на груди висят тяжелые золотые цепи от золотых карманных часов. Старики продолжают говорить провинциальным немецким жаргоном, а молодое поколение уже совсем обамериканилось, говорит чистым английским языком и употребляет немецкий язык только для утешения стариков. Материальное благосостояние дает нравственное довольство, и пассажиры, освободившись от грусти разлуки, за великолепным ужином первого дня превратились в общество веселых и беззаботных людей. Когда после ужина, на палубе корабля, под звездным небом и при гармоническом плеске тихих волн, оркестр ударил немецкий вальс, немцы закружились в вихре родного танца.

Веселье разлилось по поверхности плавучего юрка. Когда оркестр закончил свою музыку, то образовались кружки певцов, и дедушка-океан до глубокой полночи слушал смешанные мотивы немецких и американских песен счастливых тевтонов. Но счастье зависит не столько от внешнего довольства, сколько от внутренней удовлетворенности! Когда нет последней, внешнее веселье только еще больше удручает душу. Среди беззаботно веселившихся пассажиров была молодая девушка, которая уединенно прижалась к борту и тоскливым неподвижным взглядом следила за бегущими волнами. Никто не говорил с ней, и она не говорила ни с кем. На другой день она стояла на том же месте и не принимала никакого участия в непрерывной болтовне знакомящихся друг с другом пассажиров. Это был воскресный день. Солнце ярко светило на безоблачном горизонте и немецкий оркестр открыл свой предобеденный концерт священным гимном: «Мой Бог есть моя твердыня». Торжественная музыка священного гимна, вместе с музыкой тихо плещущих волн океана, разливала блаженство в довольных душах, но для несчастной души угрюмой пассажирки она была погребальным гимном. Когда, закончился гимн и под его впечатлением водворилась благоговейная тишина, девушка поднялась над бортом, чтобы, по-видимому, лучше всмотреться в рассекаемые кораблем волны. Но вот еще один момент и – над бортом только мелькнуло платье несчастной, и она рухнула в воду, где ее тотчас же закрутило кипящей от ударов винта волной. Пассажиры вскрикнули от ужаса, раздался тревожный сигналь, живо спущена была спасательная лодка, но несчастная была уже погребена в бездонной водяной могиле. Печаль водворилась на палубе, пассажиры угрюмо смотрели на волны, поглотившие человеческую жизнь, а они по-прежнему беззаботно струились и журчали, и только из кипящей поверхности их по временам показывалась черная спина страшного морского чудовища, ждавшего новой жертвы. Несчастная девушка сделалась добычей акулы, которая таким образом навсегда поглотила и ее, и приведшее ее к ужасному самоубийству горе.

Этот страшный случай набросил тень скорби на все общество пассажиров. Но чужая скорбь мимолетна, и вечером того же дня по-прежнему водворилось веселье. Между пассажирами, кроме немцев, были лица всевозможных наций, званий и состояний. Тут были: «поистине достопочтенный» (как гласит официальный титул) американский епископ из Клевеланда, со своей супругой отправлявшейся на летнюю экскурсию в Европу, и американский коммерсант, пробиравшейся по торговым делам в страну пирамид; немецкая писательница, изучавшая общественную жизнь янки и норвежский авантюрист, возвращавшийся на родину из диких дебрей американского далекого запада, где он единственно ради приключений прожил девять месяцев в среде краснокожих индейцев; американский проповедник, отправлявшийся для наблюдения над религиозно-нравственною жизнью Старого Света, и испанский артист, везший на родину пожатые в Америке денежные лавры и т. д. Все это разнохарактерное собрание, по необходимости сплоченное ограниченным пространством палубы корабля, слилось в одну интимную семью. Для меня все это были одинаково чужие люди. Но замечательна растяжимость чувства родственности. Чем дальше вы от родины, тем более широкий круг захватывает это чувство. Ближайшими ко мне оказались те, которые были одинаковы по профессии, но наиболее родным был норвежец, и единственно потому, что он из страны, географически наиболее близкой к моей родине. Он больше других знаком с Россией, имеет брата в шведском посольстве в Петербурге и более других знаком с нашей историей, что необыкновенно приятно встретить после обычного у иностранцев темного неведения в этом отношении. По естественной ассоциации разговор перешел к вопросу о варягах, и норвежец оказался рьяным приверженцем норманской школы в этом вопросе. По его отзыву, норвежские историки тщательно разработали этот период и у них нет даже сомнения в том, что варяги были кто-либо другие, а не норманские витязи. Слово варяг до сих пор сохраняется в языке скандинавских и англо-саксонских народов. По-норвежски waranger и по-английски warrior значит вояка, воитель, воин. Слушая одушевленную речь новейшего варяга, нельзя было не думать, что он прямой потомок тех доблестных варягов, которые призваны были водворить порядок в нашей обильной, но неустроенной земле. У нас очень мало знакома древняя история Скандинавского полуострова, а тщательное изучение ее, несомненно, пролило бы значительный свет на все еще темный вопрос о происхождении наших первых князей, из-за которых наши историки до сих пор бесплодно ломают копья. Тем же доблестным варягам принадлежит честь первого открытия Нового Света. Очень мало известен, а однако же с несомненностью установлен норвежскою и американскою историей тот факт, что Америка видела на своих берегах белых людей пятью веками раньше, чем смелый генуезец во всеуслышанье провозгласил открытие этого материка. Еще в начале XI стол. норвежские викинги отважно рыскали по всей ширине северной половины Атлантического океана, имели поселенья в Исландии и Гренландии, и один из них, именно Лайф Эриксон, пробрался в Америку, где в пределах теперешнего штата Нью-Йорк основана была колония, от которой найдены археологические останки. Колония была слишком слаба, чтобы выдерживать напор краснокожих, и колонисты должны были оставить новооткрытую землю, и имя Эриксона вместе с проложенным им путем было забыто на целые века. Теперь в Америке предполагается сооружение памятника в честь доблестного викинга, что и следовало бы давно сделать, как заявил мой интересный собеседник, который, видимо, переполнялся патриотическою гордостью при воспоминании о своих исторических предках.


Скачать книгу "Жизнь за океаном" - Александр Лопухин бесплатно


100
10
Оцени книгу:
0 0
Комментарии
Минимальная длина комментария - 7 знаков.
Внимание