Заблудившийся

6

Утром, едва солнце осветило желтую муть за окном, я уложил часть школьных противогазов в багажник, выехал из гаража и направился вглубь города.

Чем ближе я подъезжал, тем больше вокруг появлялось людей. Все они, не задерживаясь ни на секунду, сновали по улицам взад и вперед, кто в противогазах, кто в респираторах и марлевых повязках, а кто просто бежал, задержав дыхание, из одного подъезда в другой. Появились автомобили. В основном, это были рабочие лошадки, привозившие и увозившие грузы — недалеко располагался Рынок ресурсов, но встречались и личные автомобили разной степени подготовки.

Лекарь, к которому я направлялся, жил на широкую ногу в одном из недостроенных кварталов, возводимых в свое время для людей с большим состоянием и дождавшихся в итоге своих жителей. Вместе с жильем, медицинским кабинетом и прочим он занимал большую часть особняка на восемь квартир.

Я проехал на территорию, обнесенную частично порушенным кирпичным забором с коваными узорами, и оставил Машину на плотно утрамбованном пятачке, выполняющем роль стоянки. Кроме моего здесь стояло еще два автомобиля в прекрасном техническом состоянии, блестевших свежей краской и совершенно лишенных признаков средства для выживания. Ни каркасов безопасности, ни дополнительных багажных мест, разве чуть большего размера колеса для увеличения дорожного просвета и изящно спрятанные в бампер глазки противотуманок.

Попав в приемную, я осмотрелся. Никогда не был на осмотре у доктора Горюнова, а тут было, на что посмотреть. С высоченного потолка свисала самая настоящая люстра. Да, на ней не хватало хрустальных деталей, но она светила мягким желтоватым светом, а оставшиеся прозрачные шары и сосульки искрились и преломляли этот свет, на полу разостлан полинялый ковер, стены отделаны пластиковыми панелями под благородное дерево. Человек остается верен своему стремлению к комфорту и показухе даже на краю мировой катастрофы. Не мое это дело, конечно, но вся эта псевдороскошь выглядела в моем представлении как-то отчаянно пошло. Засмотревшись и задумавшись, я не сразу услышал, как меня окликнули.

— Молодой человек, я вообще-то к вам обращаюсь! — за высоким письменным столом сидела хрупкая девушка моложе меня, настолько маленькая, что над столом возвышалась только ее голова в огромных для ее злобного личика очках с черной оправой. Они делали ее похожей на муху. — Я спрашиваю, вы к кому?

Рассматривая ее, я еще не решил, как себя вести, но тон секретарши мне пришелся не по вкусу:

— Если это клиника доктора Горюнова, то, надо полагать, я к нему. — ответил я невежливо.

— Для того, чтобы попасть к господину доктору, необходимо не полагать, а сообщать о своем визите заранее. — язвительно парировала она.

— Очень интересно! Прощения прошу, что не смог заранее предвидеть свою болезнь, дабы не беспокоить господина доктора по пустякам! Может, еще талончик дадите? — иронично заметил я и, кажется, задел ее за живое.

— Пов-то-ря-ю, все, кому нужна медицинская помощь, предупреждают о посещении. Заранее! — последнее слово, как точка, должно было завершить наш разговор, девушка демонстративно уткнулась в какую-то тетрадь, но уходить так просто я не собирался. Тем более, мне почему-то стало ее жалко, ведь она сидит тут одна-одинешенька с ворохом бумаг, занимается рутинной и как я понял, совершенно ненужной работой в тени большого человека. А еще я заметил множество книг на столе.

— Послушайте, — как можно мягче сказал я, — у меня болит зуб, мне нужно его удалить. Точнее, от него остался только корень, и этот корень уже две ночи не дает мне выспаться. Мне просто необходимо попасть к доктору Горюнову.

— Господин доктор сейчас с пациентами. Это раз! — не отрывая глаз от тетради, начала перечислять она. — Он не удаляет зубы. Это два! И третье… — тут из-за плотно закрытой двери, ведущей вглубь дома, раздался густой мужской смех и несколько тонких, явно женских. Девушка поджала губу, но закончила. — И третье! Для приема обычных пациентов существует практика доктора Спорова через два дома отсюда. — от сухости ее ответа завяли бы даже искусственные растения в двух больших горшках по обоим сторонам от стола.

— Ясно. Скажите, а… вы сможете удалить мне зуб?

Смысл дошел до нее не сразу. Подняв глаза, она чуть ли не со страхом посмотрела на меня.

— Так сможете? — повторил я. — Я вижу по книгам, что вы изучаете медицину. И почти уверен, что сильно покалечить меня вам не удастся! — я улыбнулся, но вместо ответной улыбки увидел растерянность:

— Я? Я… не умею. — от чопорной деловитости не осталось и следа. — Да, я изучала этот вопрос, но сама никогда… Да и кто мне разрешит брать инструменты?

— Да бросьте! Ответьте быстро, как называются щипцы для удаления корня коренного зуба?

— S-образно изогнутые щипцы для удаления корней моляров и премоляров. — машинально сказала она, размышляя о чем-то.

— Вот видите! Вы все знаете, и вам просто нужна практика. Я заплачу.

Она еще немного подумала, затем решительно сгребла все книги в большую сумку и вышла из-за стола

— Идемте. — сказала она, надевая респиратор.

— Куда? — тут настала очередь растеряться мне. — А ваш господин доктор?

— Идемте, говорю! Ему не до меня…

Я придержал резко распахнувшуюся под воздушным потоком дверь, и мы оказались на улице. Девушка, не глядя на меня, зашагала к воротам.

— Погодите! — я догнал ее. — Я на Машине, давайте доедем.

— Не нужно. Здесь недалеко.

Остаток пути, примерно двести метров, мы шли молча. Секретарша не разрешила мне понести тяжелую на вид сумку с книгами. Она первая вбежала в подъезд обычной пятиэтажки и поднялась на последний этаж. Девушка достала из кармана ключ и отперла единственную на площадке квартиру:

— Проходите быстро и ждите в коридоре.

Я вошел в маленький коридор, скорее, тамбур. Она забежала следом и резко закрыла дверь. Послышалось шипение. Это и впрямь был тамбур, попавшая вместе с людьми отрава выдувалась наружу переменой давления, заменяясь пригодным для дыхания воздухом.

— Все, можете снимать противогаз. — сказала секретарша, снимая респиратор и надевая очки. Без них она выглядела куда миловиднее. — Разувайтесь и проходите в комнату, но ничего не трогайте. Я сейчас.

Комната была олицетворением спартанства: посередине стояла обычная массажная кушетка, по сторонам от нее — две напольные лампы на суставчатых ногах. В углу — древний сервант со стеклянными дверцами, внутри которого я разглядел какие-то медицинские инструменты. Вся комната просто выскоблена до сверкающей чистоты. Угол ее был отделен от основной площади плотной ширмой и рассмотреть, что за ней находится, мне не удалось.

— Садитесь на кушетку. — услышал я за спиной и обернулся. Девушка уже переоделась. Теперь на ней был белый застиранный халат и синие резиновые перчатки.

— Садитесь! — повторила она требовательно и включила обе лампы. Комната озарилась ярко-белым светом и это было для меня так неожиданно, что я зажмурился и удивленно спросил с закрытыми глазами:

— У вас есть электричество?

— Да. — нехотя ответила она. — Под домом есть дизельный генератор, который включают два раза в сутки на несколько часов.

— Но ведь это, наверное, очень дорогое удовольствие?

— Послушайте! — вдруг рассвирепела она. — Либо мы занимаемся делом, либо вы уходите!

Я поспешно сел на кушетку, решив оставить расспросы на потом.

— Откройте рот!

Я открыл. И вдруг почувствовал острую боль — она постучала чем-то твердым по обломку зуба.

— Ммм… — замычал я, давая понять, что мне больно.

— Терпите, у вас тут все плохо. Обломок гниет, вокруг уже все воспалено. Будет больно.

— Стоп-стоп! — я отклонился. — В смысле, больно? А как же анестезия? У вас же она есть?

— О да, конечно! Могу спеть вам колыбельную, моментально вырубитесь — чем не общий наркоз? — съязвила она. — Откуда у меня анестезия? Спирта для обработки осталось полфлакона, уже водой разбавляю.

Лечение в таком плане мне совсем не улыбалось, и я вспомнил про свой рюкзак. Достав оттуда коробку с ампулами, я протянул ей.

— «Лидокаин»? — удивленно прочитала она. — Но откуда?

— Он ведь заглушит боль?

— Немного и ненадолго. И то если ввести препарат непосредственно в десну. Но у меня нет стерильных шприцев.

Я молча, как фокусник, достал из рюкзака упаковку шприцев. Ее глаза размерами почти не уступали линзам очков. В другое время меня бы это позабавило, я как Том Сойер, любил театральные эффекты, но сейчас мне было не до веселья.

— Колите, делайте, что нужно, чтобы я не умер тут, на вашей кушетке.

Она вскрыла ампулу, набрала лекарство и ловко сделала укол. В ожидании действия препарата, я попытался ее разговорить, но она упорно отмалчивалась. И тут я сообразил, что она здорово нервничает, и как-то совсем поник.

— Вроде должно действовать. Откройте рот. — она снова постучала по зубу. Удивительно, но я почти не почувствовал боли.

— Теперь ложитесь и ухватитесь руками за края кушетки. Сначала я надрежу десну, чтобы добраться до корня.

Мне не нравилась ее манера озвучивать все действия, которые она проводила со мной, но ничего сказать я уже не мог. Свет бил мне прямо в лицо, глаза слезились, рот широко открыт.

— Сейчас я наложу щипцы и… — яркая вспышка, перебившая свет ламп, и я отрубился.

Я пришел в себя от резкого запаха, ударившего в нос. Девушка стояла надо мной, водя ваткой с нашатырным спиртом перед моим лицом. Лампы были выключены.

— Как себя чувствуете?

Я подумал. Хотел ответить, но мне мешала вата, которой был набит рот с левой стороны. Проверив языком, я почувствовал пустоту между зубами и криво улыбнулся ей. По щеке побежала струйка крови.

— Лидокаин так себе анестетик. — как бы извиняясь, сказала девушка. — Ну так как себя чувствуете?

— Уыыыть буду!

— Ну и хорошо. А теперь вставайте, вам пора. А мне надо подготовиться — у меня еще пациент сегодня.

Вроде бы она ничего обидного не сказала (особенно после нашего диалога в приемной доктора Горюнова), но я почувствовал себя уязвленным. Вытащив таблетку дорогого мела, я положил ее на кушетку и прошел в коридор обуваться.

— Постойте. Ваши лекарства. — девушка протянула мне целлофановый пакет.

— Овтавьте. Вам нувнее. — сухо ответил я и закрыл дверь в комнату, чтобы туман не проник в жилище. Выйдя на улицу, я чуть не выплюнул опротивевшую вату, но вовремя вспомнил, что в противогазе. Пришлось терпеть до Машины.