Заблудившийся

20

Машина въехала в город. Сопровождавший нас пикап (может, тот самый?) бибикнул нам на прощанье, развернулся и скрылся в тумане. Всю дорогу Тим молчал. Я сосредоточенно рулил, искоса поглядывая на него, и наконец, спросил:

— Ты ведь так и задумывал, да?

Мальчик не ответил, а я продолжил:

— Ты не планировал уезжать со стадиона, а хотел увезти Костю. Пристроить друга — и нашел для этого сентиментального простака. А этот дуралей повелся и теперь ему предстоит убедить твоего папаню, что это было спасение, а не похищение. Как думаешь, удастся ему?

Тим еще помолчал и вдруг ответил:

— Не считайте меня лгуном. Я бы и сам там остался. Там здорово. Я знаю, бывал пару раз. А дядя Витя — хороший человек, хоть и несчастный. И учитель он тоже хороший — Косте повезло. Меня учила старая Нина Владленовна. Не знаю, где отец ее нашел, но житья от нее не было. Она не объясняла, а заставляла учить наизусть.

«Ишь ты! — подумал я без злобы. — И ты, пижон, еще хотел стать своим в кругу уличной молодежи. С личным-то учителем». А Тимофей продолжал:

— Я так и не смог с ней поладить. А потом она попалась на краже мелких вещей из отцовой комнаты, которые тут же сбывала на Рынке…

— Не ты ли помог? — не удержался я от ехидства.

— Ну… Самую малость. Вы ее видели. Та, с вязаным медведем. И у нее почти получилось отомстить.

Машина вильнула на дороге. Выровняв ее, я задал следующий вопрос:

— А сестра?

— А что «сестра»?

— Надеюсь, она существует? Или тоже является частью плана спасения?

— У меня есть сестренка, Даша. — Тим надулся. — Она на пять лет младше. И медведь действительно был для нее. Я сам заработал, помогал разгружать товары в ангаре. Это же так здорово — заработать и купить!

«Ой ли?!» — колючесть меня не отпускала.

— Ну, хорошо. А что у вас с отцом?

Мальчик немного помялся, ковыряя пальцем царапину на дверной ручке (я шикнул на него), и произнес:

— Мы почти не видимся. На шестилетие Даши он даже не пришел. Она так ждала, в лучшем платье, с хвостиками… — он шмыгнул носом. — И я решил тогда, что буду лучшим братом для нее. Лучше папы.

— И сбежал?

— Да. Нашел одежду попроще, попросился в грузчики. Больше все равно никуда не брали. На Рынке с Костей познакомился — он из Ямы, кстати. Я там и ночевал.

«А там — Коты. — додумал я. — У таких нюх на чистеньких и честненьких».

— Ну и как тебе жизнь за Буграми?

— Нормально! — с вызовом ответил Тимофей. — По крайней ме…

— Тихо! — слово вырвалось из меня оглушительным шепотом, и мальчик от неожиданности замолк на полуслове.

Колеса оставили долгое и черное «шшш» на асфальте, кузов наклонился вперед и закачался на пружинах подвески. Мы остановились.

Я смотрел перед собой, еще не совсем осознавая того, что вижу. Впереди темнела смутная громада стадиона. Темнела, но не вся. С правой стороны желтый туман вибрировал, становился ярче и угасал. Рынок горел!

*****

— Мама, папа! Даша! — закричал мальчик и выскочил из салона, который моментально заполнился желтой гадостью.

Я выругался, но очень коротко, задержал дыхание, схватил противогаз и бросился за Тимом. Догнав, я крепко схватил его за плечо, развернул и стал напяливать резиновую маску на вертящееся и вопящее лицо. Это мне никак не удавалось, да еще глаза я сильно не открывал, чтобы уменьшить влияние яда на слизистую. Пришлось пойти на крайние меры и вполсилы двинуть мальчугану в нос. Он обмяк, закатывая глаза, по лицу побежали струйки крови, смешиваясь со слезами. Я проворно вернул тело в Машину, залез следом и уже тут приник к своему респиратору.

Дождавшись, когда очистится салон, я сдернул противогаз с лица Тима. Мальчик дышал, но не приходил в сознание. Похоже, перестарался. Выматерившись уже длинно и витиевато, я развернул Машину и помчался в сторону недостроенного квартала.

Через какие-нибудь десять минут я поднимался по знакомой лестнице на знакомый пятый этаж, очень надеясь, что Юля дома. С ношей на руках пришлось барабанить в дверь ногой.

С полминуты никто не открывал, и эти тридцать секунд показались очень долгими. Я успел передумать все мысли, трижды постучать, а висевший на руках Тим опускался все ниже к земле. Наконец, что-то зашуршало и щелкнуло по ту сторону дверного полотна, в приоткрытом проеме показалось знакомое лицо. Оно было помятым и припухшим, глаза полузакрыты, колышущиеся в выходящем воздухе волосы были очень растрепанными.

— Чего тебе? — тон девушки был совершенно не радушным.

Я не ответил, лишь качнул нагруженными руками. Тут только ее глаза опустились ниже и приобрели, наконец, осмысленность. Юля резко открыла дверь и посторонилась.

Не останавливаясь, я внес ребенка в комнату и положил на кушетку.

— Что с ним?

— Я его ударил… — начал я, но договорить не успел.

— Ты ударил ребенка?!

— Дослушай. Мне пришлось, чтобы надеть на него противогаз, иначе он бы отравился.

Юля посмотрела на меня с явным подозрением и помотала спутанной шевелюрой. Видать, мое объяснение не прибавило ясности, но помогло определиться с дальнейшими действиями. Она быстро расстегнула куртку мальчика, достала из шкафа флакон и вату, пропитала и поводила перед его носом. По комнате поплыл запах нашатыря. Тим дернулся и открыл глаза. Увидев склоненное перед ним женское лицо, он слабо улыбнулся и попытался подняться.

— Не торопись. — сказала Юля, аккуратно, но настойчиво укладывая его обратно. — Скажи, как тебя зовут?

— Ти… — он облизал пересохшие губы. — Тимофей.

— Голова не кружится? Не тошнит?

— Нет.

— Хорошо. — она посмотрела на меня. — Сотрясения вроде нет.

У меня вырвался вздох облегчения. Надо сказать, пока тащил бесчувственное тело сюда, я здорово сдрейфил.

Юля отослала меня в кухню за водой. Пока я осваивался в незнакомой (почти незнакомой) комнате и искал необходимое, нахлынула неприятная грусть: что-то в последнее время слишком часто мне приходилось бить детей. А из комнаты слышались тихие голоса: Юля спрашивала, Тим отвечал.

Со стаканом в руке я вошел в комнату и протянул девушке. В ее глазах больше не было подозрения — похоже, Тимофей объяснил причину беспамятства куда лучше меня.

— А почему ты оказался в тумане без противогаза? — спросила она.

Едва порозовевшие щеки мальчика вновь стали белыми. В сильном беспокойстве я тоже успел позабыть про полыхающий стадион.

— На Рынке пожар. — коротко ответил я за мальчика. — Мы как раз ехали туда, когда увидели огонь… Короче, Тим расскажи все, а я поеду туда.

— Я с вами. — он снова сделал попытку сесть, но Юля вновь мягко его остановила.

— Будь здесь. Я разузнаю все и вернусь.

— Но…

— Тим. — я подошел к нему и заглянул в лицо с распухшим носом и кровавыми разводами (в груди кольнуло). — Обещаю, что в первую очередь выясню все о твоей семье.

Кажется, он мне поверил.

— Да… — вспомнил вдруг я и виновато обратился к Юле. — Прости, что мы вот так…

— Как? — с веселой иронией переспросила она. — Ворвались ко мне в дом, разбудили после ночного дежурства, да?

— Да. — а что еще мне оставалось ответить.

Девушка махнула рукой:

— Пусть побудет здесь. Я понаблюдаю за его состоянием. Поспать все равно больше не удастся.

— А как вы туда войдете? — поинтересовался вдруг Тим. — Если на Рынке пожар, его наверняка изолируют.

Об этом я не подумал.

— Решу на месте.

Тим встал, подошел ко мне и притянул мое ухо к себе, прошептав слово. Я выпрямился и недоуменно посмотрел на него.

— Это код для личной охраны. — объяснил мальчик. — Для жителей Рынка код меняется каждый день, но это слово — наш личный пароль. Это мы с папой придумали, когда я был маленький. Если отцу этого будет недостаточно, скажите: «Наб». Он поймет.

Я повторил оба слова про себя.

— Вы ручаетесь, что поможете? — спросил Тим, глядя снизу вверх.

— Ручаюсь. — чувство дежавю вновь посетило меня, когда дверь тамбура с шипением закрылась за спиной.