Три Царя

Чувство приближающейся смерти, то, что он всегда пытался избежать, осталось его последним средством. Последним ориентиром, маяком среди бушующего моря агонии. Он постарался полностью отключить сознание и разум, и дать телу думать самому. Пара десятков лет опыта выживания должны чего-то значить. В отличие от разума, что постоянно искал цель, анализировал данные, надежно накопленные в глубинах сознания, тело просто делало то, чему его обучили.

Нарастающие чувство смерти говорило о том, что нечто вновь приближается к нему, хоть и не очень быстро. Это дало время Балдуру, чтобы рефлекторно нырнуть разбитой рукой в мешочек на поясе, и вышвырнуть содержимое в сторону шагов. Бронза ужасно кололась и резалась на открытых ранах, однако это всё что он смог сделать в тот момент. Балдур не дожидаясь результата, вновь взмахнул рукой, в которой как он понял по ощущениям, оказалась разодранная пополам деревянная ножка. На его удивление он почувствовал, как на лицо брызнула теплая, густая жидкость.

«Кровь … не моя кровь … хорошо».

В ответ послышалось озлобленное рычание, не похожее ни на одно что он слышал в своей жизни. Балдур взмахнул еще раз, разрезая воздух, как вдруг нечто ударом выбило палку из его рук. Стервятник вновь слепо замахал руками в поисках оружия, как тяжелая туша оказалась на нем, а твердые и жесткие пальцы оплели его глотку. Балдур не был к такому готов, и в первую же секунду почувствовал, как теряет сознание и перестает чувствовать кончики пальцев рук и ног.

У него было всего несколько мгновений, прежде чем он отключится от недостатка кислорода, а нечто свернет ему шею. Если у нападавшего и была голова, то Балдур пытался её нащупать, а далее самое главное: два влажных и мягких шарика. Он слышал, как существо клацает челюстью от ярости, и пытается спихнуть руки человека со своего так называемого лица. Наконец Балдуру удалось нащупать две впадины, и без секунды раздумья надавил. Он использовал все оставшиеся силы, последний шанс на спасение, на выживание. Хватка на горле ослабла ровно на половину пальцев, но было поздно. По рукам стервятника потекла жидкость, а вскоре они и вовсе утонули в черепе нападавшего.

Яростное рычание, сменилось на визг боли. Это хоть как-то сравняет счеты. Балдур глубоко вдохнул, словно в первый раз в своей жизни, и тут же закашлялся кровью. Её было настолько много, что казалось будто ему залили полный рот горячего железа. Он попытался сплюнуть, но сил хватило лишь открыть рот, чтобы она сама медленно вытекала.

Стервятник перевернулся на живот и быстро, очень быстро пополз прочь. Надежды встать на ноги он оставил уже очень давно. Наконец он указательным пальцем коснулся стены, и оперся головой и шеей, пытаясь надышаться сколько получится. Говорят, перед смертью не надышишься, всегда будет мало, но чёрт возьми в тот момент каждая молекула кислорода возвращала его к жалкому существованию в виде полуживого куска плоти, что так и отказывался умереть.

Он смотрел, как размытая проекция корячится от боли на месте, а от неё в сторону отлетают хаотичные нити красок. Кто это или что это? Насколько у этого существа была ненависть к Балдуру, что даже лишившись зрения, оно продолжало размахивать конечностями в надежде вновь уцепиться в глотку человека. Взгляд Балдура был направлен вперед, но он смотрел разумом. Точнее пытался привести его в чувства от полученного шока и вспомнить, что у него осталось при себе, и как это можно использовать.

Руны? В тот момент он бы даже и ровный круг не смог бы начертить. Различные крупицы пыли? Он ведь даже не знал с кем имеет дело, бронза либо не подействовала, либо он промахнулся. Вдруг его разум сделал заключение, на которое он отказывался соглашаться. Балдур смог каким-то образом выиграть для себя немного времени и ослепить нападавшего, но результат оставался все тем же. Он обречен.

Человек отказывался верить в то, что история Красного Стервятника закончится именно так. Не то чтобы он рассчитывал на героическую смерть или тихо покинуть этот мир в окружении десятка детей и внуков, но не так. Жалкий, разбитый, беспомощный и практически слепой. Выжить любой ценой, даже если останусь калекой до конца дней. Выжить, остальное неважно. Это чувство постепенно нарастало в его груди, заставляя органы работать, а тело сквозь агонию боли шевелиться. Сколько оно еще могло выдержать, и каким образом не развалилось на части или просто отказало, оставалось только гадать.

Балдур вытер руку об штанину досуха и коснулся уха. Боль, влага, судя по всему кровь, если так, то явная контузия и возможно раздробленные перепонки, однако что-то он все же слышал. Например, что напавший перестал метаться на месте, и, судя по всему, справлялся с болью лучше, чем человек. Стервятник сразу понял, что оно пытается сделать. Его самая любимая игра, в которой он часто выигрывал, еще будучи в Доме Теплых Стен.

Лишившись зрения, многие, достаточно обученные и образованные, конечно, пытались определить местоположение цели по духу. Для них это как второе зрение, даже больше, чем нюх. Насколько знал Балдур и как ему рассказывали на курсах стервятников, звери и разумные при желании могут видеть без глаз, но только то, что они успели прочувствовать. Очень близко к тому, как собака, что взяла след, всегда найдет отчетливый запах среди сотен других.

Еще в юном возрасте, переживая свою пятую зиму, он поинтересовался у настоятельницы, что была добра к нему, неужели он никогда не почувствует божественный дух и внутри абсолютно пуст. Женщина улыбнулась и объяснила ему, что не совсем так. Дух никогда не коснется его души, но все прокаженные не совсем уж и так пусты. Дело в том, что дух есть во всем живом, просто в теле прокаженных его настолько мало, что будто и нет вовсе. Затем на листке бумаги она вырисовала множество нулей и в конце поставила одинокую единичку. Тогда Балдур даже не посчитал нужным сосчитать их количество, ведь не был в состоянии понять их величину. Их всех учили даже не пытаться что-то с этим сделать, а жить так, как создали их боги. Со временем Балдур сделал это своим преимуществом и даже научился маскировать свой запах, сливаясь с окружением. Это и многое другое позволило Стервятнику прожить такую долгую жизнь. Продлиться ли она еще, в этот момент он не был уверен.

Существо, озлобленно рыча, бродило вокруг, пытаясь найти человека. Балдур замер и был готов отдать всё за заряженный револьвер в его руках. Даже практически слепым и с разбитыми руками и пальцами, ему бы хватило сил, чтобы всадить весь заряд барана нападавшему, причем не имело значения куда. На самом деле, он был бы безгранично счастлив даже тому самому ножу, вместо пустых рук.

«Ничтожен … лжец!»

Услышал он всего два слова, как вдруг чувство родилось в его груди. Чувство доминирования и превосходства над существом. Как? В этой ситуации он явно был добычей и попросту истек бы кровью сам по себе, однако откуда это? Балдуру показалось что в голосе напавшего помимо ярости было нечто еще. Страх? Откуда может быть страх? Неужто злость и ярость, что тот испытывал, базировалась на примитивном животном страхе перед человеком, или это была лишь очередная предсмертная игра его усталого разума. Ведь Балдур боялся и никогда этого не скрывал. Не боятся смерти только лжецы и глупцы.

Перед его взором вновь на мгновение проблеснула размытая картина, что он видел незадолго до нападения, только в этот раз она оставила заметный запах соли. Морской воды? Не успел он понять, что же это было, Балдур ощутил твердую рукоять в правой руке. Как это произошло? Подарок богов? Желаемое за реальное? Очередная игра разума? Что-то с ним явно происходило в этом проклятом месте, но, чтобы найти ответы на вопросы, стоило сначала выжить. Первым шагом к этому было еще одно убийство.

Как ни был бы он хорош, в отличие от открытого места, он был заперт со зверем в помещении, хоть и не знал, насколько маленьком. Только одно было ясно, напавший может и сильно отличался от тех, с кем он встречался ранее, но обладал разумом, а значит понимал, что окровавленный и едва живой человек далеко не смог уползти. Как и предсказывал Балдур, вскоре он почувствовал очередное приближение смерти.

Она медленными шагами, врезаясь когтями в каменный пол, становилась все ближе и ближе. Балдур старался не подавать и звука, при этом испытывая неописуемую боль. Он готов был атаковать в любой момент. Нечто приблизилось и резко остановилось на достаточном расстоянии, чтобы стервятник смог рассмотреть весьма заурядный силуэт. Существо оказалось прямоходящим, с двумя руками и ногами, что навело человека на глупую, но возможно спасительную мысль.

Напряжение нарастало, но не могло длиться вечно, ведь с самого начала они оба понимали, что это битва не продлиться долго. Очень скоро один из них должен будет умереть, и еще совсем недавно Балдур думал, что этим самым будет именно он. Возможно, так и произойдет, но попробовать, по крайней мере, стоило. Существо приблизилось настолько близко, что отчетливо почувствовало запах человека и привкус его крови, затем рвануло свои пальцы вновь к его шее. Балдур резко пригнулся и нанес два удара, один в живот, второй в пах. Нож на удивление проник в твердую плоть, словно раскаленный.

Стервятник упал на живот и понял — подняться уже вряд ли сможет, но это его не волновало. Все чего он хотел это уже даже не выжить. Его душа буквально горела обжигающей яростью и желанием убить. Он хотел вонзить нож в плоть врага еще и еще раз и продолжать до тех пор, пока не остановится сердце.

Балдур затем рубанул перед собой, и другой нащупав нечто твердое и похожее на ступню, дернул на себя. Тяжелым звуком противник упал, и этого оказалось достаточно. Стервятник получил один удар в лоб, на что, зарычав, пополз по телу. Тогда как ему казалось он оказался выше, то впился зубами в голень, фиксируя свою голову, и что есть сил рубил по колену.

Нож пару раз черканул о пол, однако проникал в плоть словно она сделана из пуха и ваты. Напавший бил второй ногой, но Балдуру удавалось защищаться плечом, беречь которое и так уже было поздно. Когда существо закричало от боли, и нижняя часть ноги отделилась от остального тела, стервятник саданул ножом в бедро и поднялся повыше. Еще один рывок и он оказался достаточно близко, чтобы нанести смертельный удар.

Балдур не останавливался, нанося один удар за другим, пробивая ребра грудной клетки. Нож полностью проваливался в мясе, и был покрыт теплой и густой жидкостью. Балдур закричал в ответ, но не от боли, а от ярости и отчаяния. Он бил так сильно, как мог, так быстро, насколько позволяло тело. Ему бы хотелось увидеть выражение лица существа, как оно корчиться от боли и мучается в агонии страданий, не меньше, чем сам человек. Балдур жаждал увидеть, есть ли у этого монстра подобие сердца внутри, и если да, то вонзить нож прямиком в него.

Удар, за ним еще один. Рукоятка, умытая в крови, постепенно соскакивала и с каждым разом лезвие оставляло глубокий порез и на ладони человека. В соотношении с остальным, Балдур не чувствовал, как режет сам себя, вместе со зверем. Последний же в свою очередь дергался все реже, и лишь устало шлепал ладонью по спине человека, в попытке отбросить его в сторону.