Семья волшебников. Том 2
- Автор: Александр Рудазов
- Жанр: Самиздат, сетевая литература / Магическое фэнтези
Читать книгу "Семья волшебников. Том 2"
Ностальгические мысли развеялись, когда в гостиную ворвалась Астрид с воплем:
— Мам, тебя Волосня зовет!
— Что? — подняла взгляд Лахджа.
— Зовет тебя, — повторила Астрид.
Мама медленно отложила кроссворд и поднялась на чердак. Открыв окошко каморки, она увидела своего… питомца?.. порождение?.. мутировавшего клона?..
Лахджа проверяла Волосню каждый день. Со вчерашнего вечера та не слишком изменилась, но теперь смотрела прямо в окошко. За волосяной занавесью пылали желтые глаза.
— Гспожа-а-а… — раздался невнятный голос.
Ого. Оно научилось разговаривать и узнает Лахджу. Надо же.
— Чего ты хочешь? — спросила демоница.
Волосня невнятно забормотала. В ее лепете проскальзывали слова «выйти» и «есть».
Лахджа задумалась. Это существо — определенно демон. Не высший и пока даже не особо разумный, но очень быстро развивающийся. Волосня родилась в середине прошлого лета, ей неполных полтора года — а она уже похожа на человека. Маленького, жуткого и очень волосатого — но в темноте можно перепутать.
Демоница призвала на помощь мужа. Уже вместе они принялись обследовать это странное существо. Оказалось, что под копной волос прячутся вполне сформировавшиеся ручки и ножки…
— Ты ей что, еще плоти давала? — осведомился Майно.
— Да нет… почти…
— Нет или почти? Лахджа, ты понимаешь, что создание демонов — это опасно граничит с Карцерикой?
— Запрещено?
— Само по себе — не запрещено. Если просто так создавать, в виде эксперимента.
— Ну мы и создали просто так. В виде эксперимента.
— Зачем?
— Ну случайно же получилось. И что мне было делать? Позволять ей остаться бесформенным комком?
Волосня с надеждой воззрилась на Лахджу. Майно еще раз пристально ее осмотрел, изучил ауру и подтвердил предварительные выводы: у них стихийно самозародился демон-гомункул. Как тахшукан, только иного типа и более сложный.
— Пока это был комок волос — это был просто комок волос, пусть и оживший, — подытожил Майно. — Демоникал, что-то вроде демонического немтыря. Но ты стала его напитывать своей плотью, и алала, у нас прибавление.
Лахджа вздохнула. Майно вздохнул. Волосня вздохнула.
Немного еще подумав, Дегатти добавил:
— Но это тоже хорошая тема для изучения. Можно посвятить целый раздел монографии.
— То есть оставляем?
— Пока что. Только надо наложить запреты.
Лахджа понимающе кивнула и присела на корточки. Она уставилась в желтые глаза Волосни и приступила к гипнотической установке.
— Ты рождена от меня, ты мне повинуешься, — говорила она, вкладывая в слова демоническую силу. — Ты не будешь причинять вред мне, моей семье, моим питомцам…
— Соседей тоже включи, — велел Майно. — А лучше вообще никому.
— Ты не будешь причинять вред никому, пока я не сниму запрета, — переделала директивы Лахджа. — Ты не покинешь территорию усадьбы без моего разрешения.
Волосня мерно кивала. С более сложными разумами у Лахджи такое не получалось, но на маленьких детей, животных и подобных примитивных созданий силы хватало.
С этого дня Волосня стала по пятам ходить за Лахджой. От нее исходило благоговение перед госпожой… и одновременно глухая враждебность… хотя нет, неверное слово. Просто Волосня смотрела на Лахджу так, как голодающий смотрит на горячий шашлык.
— Это какой-то психологический террор, — сказала Лахджа уже через пару дней. — Я не могу, она все время за мной ходит!
— Я предупреждал, — пожал плечами Майно.
Они были в спальне, а Волосня стояла в коридоре и покачивалась. В щели под дверью виднелась ее тень.
— Давай ее хотя бы на ночь запирать, — сдала позиции Лахджа. — Пока она не перестанет так делать.
Астрид, которая сначала радовалась, что Волосню освободили, постепенно стала ту побаиваться. Демонический гомункул и на нее таращился с какой-то нездоровой жадностью, хотя и не так, как на маму. А Веронику Астрид вообще начала прятать, потому что Вероника маленькая и глупая, с ней Волосня легко справится.
«Признаться, мы вплотную подошли к необходимости уничтожить это существо», — писал в монографии отец семейства. — «Несмотря на то, что ночью оно остается в комнате на чердаке, и мы наложили на него запрет нападения на кого-либо, я все сильнее опасаюсь этого создания. Оно слишком быстро растет, хотя давно уже не получает плоти породителя».
«Фамиллиарной связи с ним не сформировалось», — добавил он на следующий день. — «Несмотря на то, что оно появилось непосредственно из плоти моего фамиллиара, оно самостоятельное существо. Следовательно, демоникалы-гомункулы фамиллиара не будут подконтрольны волшебнику».
К началу весны Волосня стала больше, чем Астрид. Все еще похожая на бесформенную копну волос, она выучивала все новые слова и уже могла поддерживать простой диалог, а Вероника без страха и смущения играла с ней в конструктор.
Поначалу Астрид отгоняла Волосню от сестры, но постепенно убедилась, что в этом нет смысла. Во-первых, за Вероникой всегда приглядывал кто-нибудь из фамиллиаров. Токсин вообще постоянно был где-то рядом, ползал по стенам, прятался в тенях.
Ну а во-вторых, за всю зиму Волосня не сделала ничего плохого, только пугающе таращилась. Но это ничего, просто у нее взгляд такой.
За стол ее, правда, все-таки не приглашали, она питалась отдельно. На этом настоял папа, хотя мама ворчала, что это притеснение.
К папе в кабинет Волосня даже не заглядывала, она все время была где-то рядом с мамой. Когда та была дома, Волосня тоже бродила поблизости, обычно вместе с Вероникой. Когда та гуляла по лесу или медитировала в заснеженном саду камней — мелькала где-то за деревьями. Когда танцевала с папой в воздухе — тревожно попискивала внизу. А по вечерам, когда семья собиралась у камина и дальнозеркала, когда включали ноутбук или раскладывали настольные игры, Волосня замирала в углу и сверлила маму взглядом.
— Можно ее оттуда убрать? — косилась на нее Астрид, мазюкая язык чернилами. — Я не могу средоточиться, когда она смотрит.
— Ты и без нее сосредоточиться не можешь, — рассеянно ответила мама. — Пиши условие. В трех ящиках сорок два исгодына. В первых двух вместе двадцать семь исгодынов. Сколько исгодынов в первом ящике, если во втором на четыре меньше, чем в третьем?
Астрид дописала и задумалась. Стало почти слышно, как у нее скрипят мозги.
Арифметика девочке упорно не давалась. Еще в четыре года научившись считать до ста, она самоуверенно решила, что этого ей хватит до конца жизни. За полгода в школе Астрид все-таки худо-бедно освоила четыре арифметических действия, но задачи по-прежнему вызывали у нее оторопь.
Домашних заданий на Парифате не задают, этот способ еще сильнее поработить детей здесь пока не придумали. Но мэтресс классная наставница на днях попросила Лахджу позаниматься с Астрид отдельно, потому что по арифметике она отстает, что для демоненка довольно странно.
— Странно, тоже мне, — ворчала Лахджа, рассматривая дочь в волшебные очки. — Что тут странного? Что, если демон — то обязательно умный? Да в Паргороне ровно такой же процент идиотов, что и на Парифате!
— Кстати, меня это всегда немного удивляло, — сказал Майно, учащий с Вероникой новые слова. — У вас же там кэ-сеть есть. У каждого храка полный доступ ко всем знаниям.
— А это не помогает, — хмыкнула Лахджа. — В моем мире изобрели Интернет, и там уже лет тридцать тоже у каждого храка полный доступ ко всем знаниям. Что, думаешь, у нас после этого докира умных стало? Тупых почти не осталось, думаешь?
— Полагаю, правильный ответ — «нет».
— Вот именно. Если что и изменилось, то в худшую сторону. Кто хочет учиться, тот и без кэ-сетей научится, а кто не хочет, тот и в кэ-сетях будет только на пердящих огров смотреть.
Астрид, которая как раз незаметно переместилась от задачника к ноутбуку и включила «Шрека», сердито засопела. Она не видела смысла учиться считать исгодыны, когда есть магия.
— Матти, сколько в первом ящике? — спросила она.
— Кр-ра-а!..
— Не подсказывать! — защемила попугаю клюв Лахджа. — Ща кому-то перья повырываю!
— Это террор, — укоризненно сказала Астрид. — Вероника, скажи «террор».
— Тиёй, — послушно сказала Вероника.
— Террор, — неожиданно сказала Волосня.
— Мои дети учат новые слова, — смахнула слезу умиления Лахджа.
— Это не твой ребенок! — вскочил Майно. — С меня хватит, ты обращаешься с ней, как со своим сыном… дочерью… особью!
— Да она из моей плоти и крови, — отмахнулась Лахджа.
— Я на это не соглашался, — ткнул пальцем Майно. — А кроме того, она опасна для тебя.
— Не опасна, — неожиданно заспорила Волосня.
Лахдже стало жалко это существо. Но она понимала, что муж тоже прав — это не ее ребенок, а просто случайный клон или… в общем, плод подсознательного применения демонической силы.
И неизвестно, не повторится ли такое в дальнейшем. Что же ей — каждое такое случайное порождение усыновлять и воспитывать?
— Черт, я думаю, как Хальтрекарок, — в ужасе поняла Лахджа.
Но вообще-то, в этом есть резон. Отчего бы не переправить Волосню в Паргорон? Здесь такому гомункулу и паспорт не выдадут — для этого нужно, чтобы какой-то волшебник за тебя поручился, взял ответственность за твое поведение и поступки. Если Лахджа или Астрид кого-то убьют, в Карцерику за это сядет Майно.
Брать на себя ответственность за полубезумного гомункула он точно не станет.
Но прямо сейчас Волосня в Паргороне не выживет. Она маленькая, слабая и недоразвитая.
И Лахджа приняла решение.
На следующий день, когда муж углубился в монографию, она спустилась с Волосней в подвал и сказала:
— Волосня, я не могу оставить тебя здесь. Ты всегда будешь хотеть меня сожрать. Ты мечтаешь о моем мясе. А я всегда буду это знать и не смогу расслабиться.
Существо ничего не ответило, но взгляд его пылающих глаз был красноречивей любых слов. Лахджа вздохнула и добавила:
— Поэтому нам придется расстаться. Но отправить тебя в Паргорон такой, как ты есть сейчас, я не могу. Чтобы ты могла за себя постоять, я сделаю тебе на прощание подарок.
И она протянула существу три свертка, обвязанных подарочной лентой. С них капала кровь.
Лахджа позаботилась, чтобы эти ее обрубки не истлели сразу же. Отделила их так же, как отделяла волосы для плаща — соблюдая строгий ритуал, сохраняя глубокое сосредоточение.
Но волосы и так сохраняются гораздо дольше плоти. А вот эти куски все равно разлагаются очень быстро, так что…
— Ешь скорее, — велела Лахджа.
Волосню не надо было упрашивать. Она разорвала обертку и сначала с жадностью проглотила зуб и глаз, а потом смолотила руку.
Результат не заставил себя ждать. Гомункул на глазах принялся разрастаться и меняться. Из-под волос высунулись дополнительные руки, длинные и когтистые. Повсюду проклюнулись новые глаза — по-прежнему пылающие, но более осмысленные. Они появлялись то тут, то там, сами собой возникали и исчезали во всех частях тела.
Рот увеличился. Превратился в пасть. Широкую и клыкастую, зубы заострились и удлинились. А волос, кажется, стало меньше. Многорукое и многоглазое создание все еще было прикрыто их занавесью, но теперь уже не напоминало этакую ходячую копну. Сейчас оно скорее стало похоже на монстрообразную версию девочки из «Звонка».