Семья волшебников. Том 2

Глава 20

Закончилась луна Вепря, прошла луна Скорпиона и началась луна Осьминога. Задули промозглые осенние ветра, все чаще лили дожди. Вероника держала слово и вела себя хорошо, никого не призывала и не изгоняла.

Астрид это капельку даже огорчало, потому что она не могла испытать новое Ме, так что она иногда немножко обижала сестру, но совсем немножко, потому что Вероника маленькая и беззащитная, особенно теперь, когда злая мама пригрозила заковать ее в короний. Раньше она хотя бы изгнать Астрид могла, а теперь кир ей.

Думая об этом, Астрид испытывала заслуженное превосходительство.

— Чо, шмакодявка, как заключение? — спросила Астрид, влезая в окно. — Теперь это тебе не дом. Теперь это тюрячка.

И тут в глазах потемнело. Астрид услышала звонкий шлепок, и поняла, что у окна подстерегала мама с леечкой. Она уже несколько раз предупреждала, чтобы Астрид не лазила в это окно, потому что здесь кадка с фиалками… но именно поэтому здесь и было так удобно залезать! Ведь кадка играла роль ступеньки!

— Хватит топтать мои фиалки и обижать сестру, — наставительно сказала мама, когда Астрид проморгалась. — Поверить не могу. Я такая прекрасная мать — как у меня могло вырасти такое дерьмо?

— Деймо, — с удовольствием повторила Вероника.

— Не повторяй за мамой такие слова, Вероника, — сказала Астрид. — А то вырастешь… дерьмом!

Она увернулась от брошенной лейки и с хохотом удрала.

— Ну вот что мне с этим делать? — вздохнула Лахджа, усаживаясь на диван.

— Она демон, — сказал муж, читая газету. — Ты тоже.

— Значит, ничего.

— Она стала лучше учиться хотя бы. В этом году классная наставница ей довольна. Она меньше задирает Веронику и сверстников. У нее появились настоящие друзья… темный эльф и гоблин, правда, но это уже прогресс.

— Какая разница, кто они? — пожала плечами Лахджа. — Друлион странный, но неплохой. А Зубрила вообще хороший мальчик, очень умненький.

Вероника немного раздраженно обернулась к родителям. Они мешали. Она сидела у камина и слушала вечернюю сказку попугая, потому что согласно режиму дня после ужина она один час играет, потом слушает сказку, потом чистит зубы, посещает горшок, переодевается в пижаму и ложится спать.

Режим — это важно. И Матти уже заканчивал сегодняшнюю сказку… возможно, уже бы закончил, если бы все время не отвлекали.

— …И вот тогда злой великан зар-резал добр-рую… — говорил он.

— А тё такое «зайезал»? — перебила Вероника.

— Кр-ра-а!.. Понимаешь, Вер-роника, когда взр-рослые дядя и тетя или даже двое дядь очень сильно ненавидят др-руг др-руга…

— Ты чему ее тут учишь?! — аж уронил газету папа.

— Жизни, кр-ра-а!.. Жизнь полна боли и смер-рти! Этому нас учат сказки!

— Особенно сказки Андерсена, — согласилась Лахджа.

Вероника засопела и утопала чистить зубы, не дослушав сказку. Все время отвлекают, и она пропустила правильное время. Теперь придется не дослушать, потому что иначе она ляжет позже и не выспится.

Взрослые не понимают. И Астрид не понимает. Она, вон, залезла на крышу и орет оттуда что-то. Кажется, опять бросает вызов Космодану… ну да, гроза же начинается.

— Кажется, наша дочь немного особенная, — грустно сказала Лахджа, проводив взглядом Веронику.

— Из чего это следует? — не понял Майно.

— Так строго придерживаться распорядка дня нетипично для трехлетней девочки. И ты видел ее комнату? Я недавно в ней убиралась… и там нечего убирать.

— Там енот убирается.

— Там нечего убирать, — подтвердил Ихалайнен, подкидывая дров в камин. — Разве только пыль стирать с верхних полок.

— Она расставляет книги по размерам и цветам, — сказала Лахджа.

— Любит порядок. Мой отец тоже их так расставлял… и всегда делал замечания, когда его порядок нарушали.

— В самом деле? — заинтересовалась Лахджа. — Он был болезненно чистоплотен?

— Его фамиллиаром был рой шершней. Сама как думаешь?

— А что, они нечистоплотные? Это всего лишь говорит о том, что он не боялся насекомых.

Лахджа задумалась, не сводить ли Веронику к Тауване. Возможно, хороший психозритель станет решением всех проблем… но не сделает ли он хуже? При ее-то удивительных способностях — не опасно ли залезать к ней в голову?

Ладно, пока что о задержке в развитии говорить не приходится. Вероника растет во всех отношениях необычной девочкой, но психических отклонений не заметно… серьезных, во всяком случае. Да, очень аккуратная и пунктуальная, но это не смертельно.

И все-таки Лахдже взгрустнулось. Что если это аутизм? Совсем легкий, конечно, но все равно неприятно.

— Интер-ресный факт! Всякого р-рода пр-ричуды для волшебников совер-ршенно нор-рмальны! — подал голос Матти. — Больше пр-ричуд — больше волшебства! Чудачество и чудотвор-рство — однокор-ренные слова! Выдающийся волшебный дар-р часто сопр-ровождается легкими и даже кр-рупными ненор-рмалиями, а порой доходит и до сумасшествия!

— Тогда еще хорошо, что она просто немного… в себе, — успокоил жену Майно. — Представляешь, если бы со своими способностями она была бы, например, клептоманкой?

— Еще не вечер, она еще не выросла, — заметил Ихалайнен, сметая пыль с каминной полки.

— Вы все вгоняете меня в уныние, — нахохлилась Лахджа. — Да еще и дождь начался…

— Давай закутаемся в пледик и посидим на веранде с какао, — предложил Майно.

— Это меня утешит, но не развеселит… — вздохнула Лахджа, распахивая дверь.

Сразу стало шумно, дом наполнился звуками дождя. Ливень усиливался, уже гремел гром, полыхали молнии…

— …Иди сюда, храк бородатый!.. — донеслось с крыши. — Вздумал ко мне лезть?! Иди сюда, я тебе жопу-то надеру!..

— Астрид, спускайся! — крикнула Лахджа.

Астрид даже виду не подала, что слышит. Она скакала на крыше и размахивала деревянным мечом. Хорошо хоть не настоящим, а то бы точно молнию словила.

— Думаешь, у тебя есть Цепная Молния, а у меня нет?! — кричала она в небо. — Думаешь, можешь задаваться?!

— Ладно, у младшенькой-то всего лишь, возможно, аутизм, а вот старшенькая-то умственно отсталая, — вздохнула Лахджа, садясь в кресло.

— Ничего, вырастим и такую, — уселся рядом Майно.

Гроза разбушевалась не на шутку, но на веранде было очень уютно. Волшебник и демоница закутались в пледы, пили горячее какао и слушали, как грозит небесам их дочь.

— Во беснуется-то… — пробормотал Майно. — Дурь прет…

— Астрид, спускайся!.. — не выдержав, рявкнула Лахджа, вытянув в окно руку и отрастив на ней вторую голову. — Еще молнией шибанет!

— Хватит игнорировать авангард паргоронской армии, трус!.. — орала Астрид, рассекая тучу Лучом Солары. — Совершенная Меткость, попади в Космодана!

И тут молния ударила совсем рядом. Шарахнула в старую яблоню, расщепив ее надвое. Воздух запах озоном, у Астрид поднялись дыбом волосы, и она уставилась на горящее дерево.

— Ладно, первый раунд за тобой! — крикнула она, поспешно спускаясь.

Когти шкрябали по мокрой черепице. Под самый конец Астрид все-таки поскользнулась, выронила меч и шмякнулась на землю. Та еще не очень размокла, но все равно Астрид проехалась попой и вся перемазалась.

Папа раздраженно откинул плед и пошел тушить яблоню. Его дочь взбесила Космодана, подумать только. Хорошо еще, по ее душу не явилось небесное воинство во главе с Энзирисом.

Астрид — не царь обезьян, долго не продержится.

— Хорошо, что ты не мартышка, — сказал он, когда Астрид подошла поближе к яблоне и заглянула внутрь. — Вот что ты устроила?

— Смотри, там огненные гиены! — ответила Астрид, суя руку в горящую труху.

— Да-а-а, знатно горит, — согласился папа, отвешивая Астрид затрещину. — Не зли богов.

— Ты не веришь в богов, ты ктотамовец! — возмутилась дочь.

— Я знаю, что они есть. Зачем тебе вообще драться с Космоданом?

— А чо Вероника может призывать кого хочет, я, может, тоже хочу призвать и победить, тогда все поймут, что я кудеснее!!! — заорала Астрид, пиная тлеющий ствол.

— Тебе не нужно призывать кого хочешь, чтобы быть кудесной, — устало объяснил папа.

Вероника недовольно таращилась на этот бардак из окошка. Она сделала все дела, переоделась в пижаму-кигуруми и собиралась уснуть, но разве уснешь, когда снаружи такое творится?

К тому же Вероника боялась грозы. При каждом раскате она вздрагивала и сжималась. Тем более, еще и Матти рассказал сегодня страшную сказку про злого великана, а Вероника ее еще даже и не дослушала, сказка закончилась на том, как великан собрал по кусочкам свой скелет и все стало особенно жутенько. Наверное, там дальше счастливый конец, но Вероника же не дослушала и точно не знает.

А вдруг конец плохой?

Она какое-то время сидела под одеялом и боялась. Но потом не выдержала, достала из-под подушки светильную чашку, подула в нее и опасливо высунула нос за дверь.

Там был длинный коридор. Днем в нем горят волшебные светильники, но на ночь они гаснут, чтобы не светить под дверь. Взрослые могут их зажигать и гасить, и Астрид тоже, наверное, но Вероника не может.

Она попрыгала, пытаясь дотянуться до хотя бы одного, но не дотянулась. Светя себе чашкой, она прокралась мимо комнаты сестры и поскреблась в спальню родителей.

Те еще не спали. Из-за двери слышались возня и хихиканье. Вероника приоткрыла дверь и обомлела — мама с папой, пока не видят дети, занимались совершенно не мамо-папскими вещами!

Они… дрались подушками!

— Уйди, Майно, я в печали!.. — передразнивал маму папа. — Коварный демон!

— Ты подставился! — метко ударила подушкой мама… но тут же сама повалилась от тяжелого удара!

— Кто еще подставился!.. ах-ха, попалась… ой, Вероника.

Родители тут же опустили подушки и пристыженно замерли. Мама поправила лямку камисоли и позвала Веронику:

— Ты что, боишься грозы?

— Дя, — опустила взгляд девочка..

— Отлично, — вздохнул папа. — Ну давай к нам.

Вероника торопливо залезла в кровать и прижалась к маме. Та погладила ее по голове и начала объяснять, что бояться грозы совершенно незачем, это просто электричество в небе грохочет. Ничего плохого оно не сделает.

— Яблоня сгоела, — напомнила Вероника.

— Молнии иногда попадают в деревья. Но у нас есть громоотвод… есть же?..

— Что такое «громоотвод»? — спросил Майно.

— Ну… железный штырь… чтобы молнии… только не говори, что у нас его нет!

— А-а-а, ловец молний! — догадался муж. — Он на шпиле. Чары, правда, староваты уже, надо будет подновить… кстати, объясняет, почему молния попала в яблоню…

Вероника прижалась к маме еще крепче, снова вспомнила страшную сказку попугая и тяжко вздохнула. Сейчас ей, конечно, ничего не было страшно, потому что когда мама с папой рядом, то пусть гроза хоть за самим окошком грохочет.

Главное, чтобы они были рядом всегда.

— Ма-ам, а все одназьды умьют, да? — с беспокойством спросила она.

— Ну… да, однажды, — признала мама.

— И вы с папой?

— Когда-нибудь… очень нескоро.

— И я тозе?

— И ты, но ты еще больше нескоро, ты совсем маленькая.

— То есть я умъю позе остальных?

— Ну да.

— Позе всех?

— Возможно.

Вероника как следует обдумала новую информацию, а потом скуксилась и захныкала.