Семья волшебников. Том 2

Глава 31

Вероника сидела на коленях перед большой, ярко раскрашенной книгой с длинным названием «Наука чтения и разумения языка парифатского». По сути это была та же азбука, только более продвинутая. Здесь кроме огромных букв и цветных иллюстраций имелись уже и слова, и даже простенькие фразы, а в самом конце — несколько коротких стишков. Сейчас Вероника под командованием Астрид читала подписи под картинками… хотя не столько читала, сколько узнавала, потому что если нарисован арбуз, то тут и четырехлетка догадается, что пять букв ниже читаются как «арбуз».

Но Вероника старалась соотносить буквы, которые знала уже почти все, хотя некоторые иногда и забывала. Астрид указывала палочкой, и младшая сестра сосредоточенно читала:

— К-о-т… кот. К-а-ш-а-а-а-л-о-т… кошмалот. К-у-у-л-е… у-л-е-бя… к-а… кубеляка. К-а-у-з-з-у-а-а-р… казуай. К-у-с-к-у-с… кускускус… кус.

— Там есть слово «кускус»? — удивилась Лахджа, наблюдавшая за этим с дивана.

— Ну да, — ответила Астрид. — А что такое?

— Безумие какое-то. Это точно для деток?

Она заглянула в книжку. Да, действительно, кускус. И да, он тут нарисован, но… ладно, кажется, Вероника действительно читает все эти слова, а не узнает, потому что вряд ли она способна распознать кашалота, казуара и кулебяку… честно говоря, кулебяку Лахджа и сама бы не распознала, да и вообще раньше понятия не имела, что это такое.

Ну вот кот, разве что, несложен. Котов-то Вероника знает, рядом с ней прямо сейчас сразу два. Вздыбленный, недовольный Снежок и свернувшийся клубочком Бухнак. Очень странно Совнар воспитывает свое потомство, если вдуматься. Хорошо, что Лахджа тогда выкрутилась, и Астрид не попала в его клан — а то бегала бы сейчас где-нибудь кошкой.

Хотя… ей, возможно, пошло бы.

— Да, действительно, кускус, — повторила Лахджа.

— А я еще слова на «К» знаю! — радостно и гордо воскликнула Вероника.

— Ну-ка, какие ты знаешь? — заинтересовалась Лахджа.

— Каген, Кошленнахтум, Клюй-зей-стай-тен, Коргаха… коргарах… коргхарадра…

— Это имена демонов, — перебила мама, пристально глядя на прикрывшего мордочку хвостом Бухнака. — Не считается.

— Но они же есть! — возразила Вероника.

— Но это имена собственные. Живых демонов. А какие неживые вещи на «К» ты знаешь?

— Козюльки и какашки, — сердито ответила Вероника.

— Ладно, зачет, — сказала мама, отвешивая по щелбану Астрид и Бухнаку. — Хватит учить Веронику плохим словам.

— Да я ее не учила, она сама слушает и запоминает!..

— Она спросила, я ответил, я не знал, что нельзя!.. то есть мяу-мяу!..

— Сколько тебе лет, Бухнак? — полюбопытствовала Лахджа.

— Четырнадцать, — стыдливо признался котенок.

Лахджа удивилась. Она очень удивилась. Нет, она понимала, конечно, что перед ней совсем юный бушук, но у бушуков и пятьдесят лет считается чуть ли не отрочеством. Бессмертные вообще обычно взрослеют медленно, неторопливо, потому что куда им спешить-то?

Но тут-то и по человеческим понятиям ребенок… ну подросток, ладно.

Вероника тем временем закончила с буквой «К» и перешла к букве «Кь». Она выглядела так же, как «К», только линии не прямые, а округлые. И на самом деле это одна и та же буква, причем на самом деле она «Г», только с закрывающей чертой… но это все Вероника пока не понимала.

— К-е-к-с… кекс, — прочла она под первой картинкой. — К-и-т… кит.

— Тебя сослали, что ль, Бухнак? — продолжала расспрашивать Лахджа.

В окно постучали. Астрид распахнула его, пошепталась с Копченым и Зубрилой, да тут же и перемахнула через подоконник.

— Все, мне надоело, я гулять! — крикнула она. — Сёдни Гратидис!

Лахджа бросила взгляд на календарь. Ну да, Гратидис, Благодарный День. Праздник, выходной, в который принято благодарить богов и друг друга за все хорошее. Астрид, конечно, вряд ли внезапно прониклась севигистскими чувствами — ей просто надоело заниматься с сестрой, да тут еще и друзья пришли.

Вероника вздохнула и отодвинула азбуку. Она тоже немного устала. Учеба оказалась непростым делом.

— А когда я смогу сдать экзамен? — спросила она. — И стать великим магом?

— Экзамен — когда будешь готова, — ответила мама. — Магом — когда отучишься и получишь диплом.

Вероника немного подумала. Когда будет готова?.. но когда она будет готова?.. Возможно, она уже сейчас готова? Кто скажет точно? Кто знает точно? Вероника вот не знает.

— Пойду в школу и сдам, — решила она, сползая со стульчика.

— Прямо сейчас?.. — с интересом посмотрела на нее мама.

— Дя.

Вероника вышла в прихожую и принялась собираться. Сейчас весна, тепло, так что она надела только шляпу, но все-таки немножко задумалась насчет накидки. Лахджа, встав в дверях, с любопытством наблюдала, как ее четырехлетняя дочь собирается на экзамены в Клеверный Ансамбль.

Нет, она даже не сомневалась, что тестирование на одаренность та пройдет. Возможно, даже с блеском. Но там все-таки не просто сажают ребенка под микроскоп и говорят: так, вот этого мы возьмем и будем учить, а этого отдайте в колл-центр, он бездарный. Там целый цикл проверок и испытаний.

К тому же тестирование — это только половина вступительных экзаменов… ну ладно, шестьдесят процентов. Еще ведь и письменный экзамен. Без элементарной грамотности учиться продвинутому волшебству крайне сложно, поэтому в Клеверный Ансамбль и принимают после начальной школы, чаще всего в одиннадцать лет.

— Там экзаменуют и по школьным предметам, — сообщила об этом дочери демоница. — Значительная часть баллов дается за них.

— Я уже знаю алфавит, — сказала Вероника. — Почти весь. Хватит же?..

— Нет, этого мало.

— А я… — задумалась девочка. — А я вызову там Кулизяку и пусть за меня пишет.

— А на уроках Кулизяка тоже с тобой будет сидеть? Как ты будешь учиться на мага, если не сможешь даже записывать лекции?

Вероника снова вздохнула. Да, все не так просто, как может показаться.

— И кто вообще такой Кулизяка? — спросила Лахджа.

— Мам, Кулизяка — такая, — укоризненно сказала Вероника. — Она девочка.

— Но кто это?

— Не знаю. Я ее придумала.

Фух. Просто детская выдумка. Хотя зная Веронику… она, кажется, уже умеет врать. Пока что, правда, довольно бессмысленно и заметно.

— Что скажешь? — спросила Лахджа спускающегося по лестнице мужа. — Наша дочь хочет быть волшебницей.

— Хорошее желание, — одобрил Майно. — А зачем она надела мою шляпу?

— Я в школу магов сегодня собиюсь потом, — немного путано объяснила Вероника, придерживая поля шляпы. — Нужна шапка волсе… волшебника.

— Какой догадливый ребенок, — умилился папа. — Но шляпа тебе великовата пока что. Вырастешь — будет собственная.

Вероника неохотно рассталась со шляпой, которая все пыталась сползти на глаза, и еще более неохотно надела свою, маленькую и фиолетовую. В ней лучше помещается голова, и она красивее, но она детская. И посох у Вероники детский, он только мигает и немножко брызгается водой.

— Пап, а де твой посох? — спросила она, залезая в гардероб.

— Нет у меня посоха, — ответил папа. — У меня вместо посоха фамиллиары.

— А патиму?

— А посох — это просто палка, Вероника. Традиционный, но необязательный атрибут. Как и шляпа, кстати.

Папа отобрал у Вероники свою шляпу, которую та между делом снова напялила, и девочка сердито надула щеки. Посох игрушечный, шляпу не дают. Не принимают ее всерьез.

— Я хатю побыстъее, — пробубнила она.

— Пойми, ежевичка, ты сейчас просто не сможешь читать учебники, — опустился на корточки папа. — Тебя просто засмеют в классе.

— Так что возвращайся к азбуке, — велела мама. — Пошли, сейчас мы попугая разбудим, дедушка с чердака спустится… всему тебя научим.

— И кисю, — попросила Вероника.

— Нет, вот без киси мы как-нибудь обойдемся, кисю ты лучше вообще не слушай, она тебя плохому научит… Снежок, это не про тебя.

— Я знаю, — процедил Снежок, тащащий в зубах съежившегося котенка.

— Куда ты его? — спросил Майно.

— Туда, где ему место. На помойку.

Пока Лахджа пыталась отнять у Снежка бушучонка, который все-таки внук Совнара, так что она за этого подкидыша вроде как в ответе, Майно немного подумал и сказал:

— Если хочешь, ежевичка, я попробую договориться, чтобы с осени тебя приняли в обычную школу, в Радужницах. За лето тебя поднатаскаем как следует, а в Доктадис пойдешь в первый класс, Сервелат тебя возить будет.

— Не хочу, — отказалась Вероника, сверля взглядом папину шляпу.

— Почему? — не понял папа.

— Это для обытьных детей. А я особенная. Мне надо быстрее.

Майно и Лахджа переглянулись. Неожиданно оказалось такое услышать. Вероника — не Астрид, манией величия раньше не страдала.

Волшебный дар начинает ее портить.

Да уж, вырастет Абхилагаша-два. Надо с этим что-то делать.

— О-о-о, какая жалость, — протянула мама. — Как жаль, как жаль. Я сейчас буду печь кекс… но обычный… для обычных девочек… Таких, как я и Астрид…

— А мне можно? — спросил папа.

— А ты обычный, Майно?

— Самый обычный. Правда, не девочка, но совершенно обычный.

— Тогда тебе можно. А Веронике нет. Она очень уж особенная.

— Да, я вижу, ей не подойдет обычный кекс, — согласился папа. — А особенных у нас нет. Мы не сможем такой приготовить.

— Неужели Вероника останется без него?! — заломила руки мама.

— Не-е-ет!.. — заволновалась Вероника.

Глаза у нее немного покраснели, а губа задрожала. Она не хотела расставаться со статусом особенной девочки, она слишком часто слышала от Астрид, насколько важно быть необыкновенной принцессой-волшебницей… но кекс!.. кекс!..

— Самый обычный кекс с самым обычным шоколадом, — вздохнула мама, уходя в столовую. — Если б хотя бы шоколад был особенным… но он тоже самый обычный.

Примерно через полчаса Вероника зашла на кухню, смущенно дергая пуговку на платьице, и робко пролепетала:

— Мам, я тут подумала… Я ведь особенная-то совсем чуть-чуть… а так обычная. Можно мне кекс?

— Ну не знаю, — сказала мама, замешивая тесто. — Чем докажешь? Что такого обычного ты можешь делать?

Вероника растерялась. Она не могла ответить на такой сложный вопрос. К счастью, мама сжалилась, указала на стоящую в углу метелку и сказала:

— Подмести полы — довольно обычное занятие. И мне поможешь.

Вероника решительно взялась за метлу. Та была маленькой, под лапки Ихалайнена. Подметал обычно он, и уж как раз он-то делал это совсем не обычно, а очень даже особенно. Носился по дому и тропинкам, как маленький смерчик, а иногда и вовсе становился невидимым, потому что терпеть не мог, когда на него пялились во время работы.

Но Ихалайнена сейчас тут нет, он где-то в саду. Кур кормит, или, может, Козу-Люкрезу, которой Вероника немного побаивалась, она бодатая. Так что девочка решительно вцепилась в рукоять и пошла подметать, а точнее, гонять мусор туда-сюда, потому что концепцию совка она в свои четыре года еще не понимала.

— Ты молодец, — все равно похвалила ее мама. — А когда читать научишься, будешь вообще красоткой. А насчет школы подумай.

Вероника подумала. Весь день, а потом еще и всю ночь она думала, а потом решила, что в школу все-таки надо пойти самой. Мама и папа не понимают. Это важно.