Вингер. Мундиаль

Метцельдер уходить с поля абсолютно не хотел. Он с Баллаком доказывал арбитру, что фола на мне не было. С помощью Дюши я поднялся с газона, помассировал рукой колено и показал большой палец Андрею Викентьевичу, который стоял со своим помощником у бровки и ждал разрешение арбитра выбежать на поле.

Спустя минуту Кристофер всё-таки покинул поле, а мы стали думать, как исполнить штрафной удар. На этот раз пробить по воротам решил Смертин. Когда раздался свисток арбитра, уже шло компенсированное время. Алексей разбежался и, ударив по мячу, мягко перебросил немецкую «стенку». Мяч летел точно под перекладину. Однако, Леманн не просто так ел свой хлеб. Он каким-то чудом смог переправить мяч за лицевую линию. Подхватив мяч, я побежал к флажку подавать угловой. Сначала хотел сделать навес в штрафную на ближнюю штангу, но в последний момент передумал. Решил закрутить мяч прямиком в ворота. Этот удар я много раз отрабатывал на тренировках, поэтому его исполнение было доведено до автоматизма. Отодвинув мяч как можно дальше от лицевой линии, я дождался разрешающего свистка арбитра и, под рёв трибун, пробил по воротам. Мяч сначала летел в направлении линии вратарской и в последний момент, когда достигнул угла вратарской, резко устремился в ворота. Немецкий голкипер хотел было рвануться за мячом, но в последний момент передумал и остался в воротах. Это и спасло «Бундестим» от неминуемого гола. Леманн кулаками отбивает мяч на угловой. Видимо, в этом моменте вратарская «чуйка» помогла Йенсу принять правильное решение. Мексиканец не дал нам возможность исполнить очередной угловой удар, отправив команды на перерыв.

Обняв Дюшу здоровой рукой за шею, я шёл в подтрибунное помещение в радостном настроении. Голов пока нет, но в нашем составе теперь на одного игрока больше, поэтому и справляться с немецкой командой нам тоже будет гораздо проще. Ещё бы половину их болельщиков удалить бы со стадиона, вообще было бы замечательно. Ведь орали они так, что наших болельщиков я даже не слышал.

В раздевалке было спокойно и умиротворяюще. Будто мы не в полуфинале, а на родной базе под Москвой тренируемся. Расслабленный Сёмин лениво дул на горячий чай и весело посмеивался какой-то шутке со своими помощниками. Перед выходом на поле Юрий Павлович лениво дал несколько указаний футболистам и попросил меня продолжать играть в том же духе. Обалдеть! Это что такое происходит? Может я чего-то не знаю?

В перерыве соперник сделал вынужденную тактическую замену. Вместо Лукаса Подольски вышел защитник Арне Фридрих. Второй тайм сразу же начался с атак немецких футболистов. Минут десять они пытались взломать нашу оборону, но постепенно их силы иссякли и мы перехватили территориальное преимущество. В последующие десять минут мы подали четыре угловых и два штрафных ударов, а защитник Филипп Лам заработал на мне «горчичник». Это он неудачно выбивал мяч в подкате и задел мою ногу. Затем и у нас произошла замена. Вместо уставшего Кержакова на поле выбежал свеженький, рвущийся в бой Димка Сычёв. Ещё на тренировке я с ним обмолвился, что он мало сыграл на чемпионате, на что Дима ответил: «Знаю. Не я принимаю решения. Но, если получу такую возможность, то обязательно буду рвать и метать соперников». Свой шанс он получил. Теперь осталось его использовать.

Следующие пятнадцать минут на поле была равная и довольно скучная борьба. И мы, и немцы подустали. Рисковать никто не хотел и игра в основном проходила в середине поля. На восемьдесят второй минуте Боровски сделал прострел и мяч угодил в нелепо выставленную руку Семака. Арбитр сначала достал жёлтую карточку, а следом и красную. Теперь в командах стало по десять игроков. Хорошо, что этот эпизод был не в штрафной, а то ещё и пенальти бы нам прилетел от мексиканца.

Когда расстроенный Серёга покидал поле, я подошёл к нему и приободрил:

— Серый, держи хвост пистолетом. Жаль, конечно, что ты финальную игру пропустишь из-за этого дурацкого удаления. Но будешь за нас с трибун болеть.

Семак по-дружески похлопал меня по спине и, улыбнувшись, сказал:

— Саня, выручай команду. Я знаю, ты можешь, — и покинул поле.

Находясь возле бровки, услышал как Сёмин даёт указание разминаться Денису Колодину. А это что за сюрприз такой? Денис, что шестым защитником выйдет на поле? Ну, Сёмин, ну перестраховщик! Давайте уже всей командой уйдём в «глухую оборону» и будем ждать серию одиннадцатиметровых ударов. Может быть, сегодня нам в «лотереи» повезёт? Защита наше всё!

Но в следующей паузе всё становиться более понятным. Оказывается, Колодин занимает позицию Ещенко, а Дюха уходит мою позицию. За друга я не переживаю. С его скоростью он сможет на правом фланге терзать соперника и создавать опасные моменты. Я же иду на позицию атакующего полузащитника. Буду с «Сычём» пытаться организовать гол в немецкие ворота. Сёмин, оказывается, не так уж и прост. Соображает мужик, что к чему. Хотя, чему я удивляюсь, с его то опытом!

В следующей атаке Дюша постарался и заработал угловой. Я торопился, так как времени до конца тайма оставалось совсем чуть-чуть. Побежал возле лицевой линии и получил ощутимый удар каким-то предметом в левое бедро. Остановился и тут же рядом приземляется ещё какой-то… помидор, что-ли? Причём разбрызгиваясь на метра три. И ещё один… А потом ещё… Я отпрыгнул, как ужаленный, а рассмотрев чем в меня бросаются — пришёл в шок. На траве лежали перезревшие куски папайи — мякоть, семена с кожурой. Это что покушение на мою жизнь? Мексиканец тут же остановил игру и подбежал ко мне. Осмотрел место нахождения кусков папайи, переговорил с боковым арбитром и убежал в сторону технической зоны.

— Да какой идиот до такого додумался? Бл. ь, — Лешка Смертин чуть за голову не схватился. — Саня у тебя ногу этой дрянью вымазало. Немедленно беги смывай. Точно в лицо не попало? Вот же уроды! — говорил капитан команды, а сам бросал взгляд в сторону трибуны, откуда возможно летели плоды экзотического и опасного для меня фрукта.

Я тут же развернулся и помчался к скамейке запасных. Краем глаза увидел, как Дюха показывает на камеру кусок фрукта. А что? Умно! Пусть зрители тоже полюбуются, чем в меня кидали с трибун. Услышав о папайе у одного из помощников Андрея Викентьевича реально затряслись руки. Гришин с Вадимом тут же в четыре руки начали снимать мне шину, менять майку, шорты, гетры и кроссовки, а его помощник — поливать меня из бутылки.

— Саша, прополощи рот несколько раз, — отдавал указания Андрей Викентьевич. — И запомни, малейший дискомфорт в горле — сразу сюда. Ты меня понял? Это не шутки. Ты можешь умереть! Всё понятно?!

Подъехавшая камера снимала эти действия, стараясь не пропустить ни малейшей детали происходящего в технической зоне.

— Саня, там сейчас запись подымут, будут вычислять этих ненормальных, — подбежал Бородюк. — Наши юристы будут подавать протест в ФИФА. Ты, Саша, даже не сомневайся, их обязательно задержат. А если бы кусок этой чёртовой папайи тебе в лицо попал? Или хуже, на губы?

— Блядские уроды! Козлы! Как знал, что просто не будет, — присоединился к Генриховичу Сёмин. — Саня, слушай сюда, малейшее першение, ты понял? Малейшее и немедленно сюда. Мы уже в полуфинале, мы уже сделали невозможное. Урою этих бл. ей. Придушу собственными руками!

Вытеревшись полотенцем, я вернулся к угловому флажку, где два стюарда домывали траву водой из шланга, видимо папайю уже собрали. Остановка в игре заняла около трёх минут. Быстро сработали. Подбежал главный арбитр и, проверив, что посторонних предметов на газоне не осталось, подал знак своему резервному помощнику.

Я посмотрел на беснующиеся трибуны, не понимающие, что к чему, и установил мяч возле углового флажка. Надеюсь, в меня больше ничего не полетит? А то может ещё какой утюг или гантелю на мою голову сбросят? Я уже ничему не удивлюсь. Раздался свисток арбитра и я опять попытался закрутить мяч в ворота, только уже на ближнюю штангу. Мертезакер головой выбивает мяч в аут. Я побежал в центр штрафной соперника. Дюша выбрасывает мяч на Колодина. Денис обрабатывает «шарик» и отдаёт его обратно моему другу, который делал рывок по бровке, обыгрывает на ложном замах немецкого защитника и навешивает в район одиннадцатиметровой отметки. То ли удар у Дюхи не получился, то ли он так и задумывал, но мяч полетел на уровне какого-то несчастного метра от травы и, главное, точно на меня. Я тут же стал подстраиваться для удара, даже сделал шаг на встречу к мячу и понял, что меня сзади намертво держат за майку, а потом ещё и начинают тянуть на себя. Заваливаясь назад, я понял одно — удар у меня не получится, а пенальти могут и не дать. НЕНАВИЖУ! Папайей забросали, а теперь ещё в наглую и за майку держат! И такая злость меня взяла, что тело действовало автоматом. Мяч приближается, а я падая, согнул правую ногу и нанёс удар коленом. Уже лёжа на газоне, по взрыву трибун, понял, что мяч попал в сетку ворот. ГОСПОДИ, СПАСИБО! Я ЗАБИЛ! Поднялся с газона, посмотрел на «убитого» Михаэля Баллака, который, оказывается, меня держал за футболку в штрафной. Посмотрел на дырку по шву в майке, просунул туда пальцы, заржал и понёсся сломя голову к Сёмину, яростно крича: «Гол-л-л-л! Гол-л-л-л! Гол-л-л-л!!!». Я бежал так, что даже ног под собой не чувствовал, будто летел. За мной неслись мои партнёры по команде. Юрий Павлович тоже не выдержал и ломанулся ко мне на встречу. Обнял тренера и через секунду нас окружили ребята. Сёмин вытирал слёзы радости, которых совсем не стеснялся и по очереди нас обнимал.

— Дюха, ну ты и красавчик! Молодца! Идеально выдал пас, — подошёл я к другу.

— Если честно, удар не получился, но так даже лучше вышло. Ты так по мячу смачно ударил, что он аж под перекладину влетел, прямо над головой Леманна просвистел.

Я обнял Андрея, а потом побежал к сектору, где сидели Лена с Александровым. Козырнул десантнику, послал воздушный поцелуй жене и стал разглядывать трибуны стадиона. А там стоял полный раздрай. Болельщики немцев плакали и в неверии смотрели на поле. Наши же в экстазе поснимали тельняшки и махали ими над головой, вместе с шарфами и флагами. Оглянулся на скамейку запасных, а там мексиканец предъявляет Сёмину жёлтую карточку за то, что выбежал на поле. Юрий Павлович только с улыбкой отмахнулся и пошёл в сторону сидений. Смотрю на табло — идёт уже восемьдесят восьмая минута. С учётом компенсированного времени останется играть около семи минут.

По указанию главного тренера мы всей командой отошли к своим воротам и стали сдерживать натиски немецких футболистов. Как они не старались, но забить гол у них не получалось. В компенсированное время вместо Динияра Билялетдинова на поле вышел Дмитрий Лоськов. Когда раздался финальный свисток, я от переживаний упал на колени и, склонив голову, заплакал. Ко мне подходили ребята, тренеры и персонал команды. Но я отмахивался от всех их попыток поднять меня и принять участие в праздновании выхода в финал. Спустя минуту я поднял голову и наткнулся взглядом на телевизионную камеру. Получается, всё это время оператор снимал меня крупным планом и ждал момента, когда я подниму голову. Улыбнувшись в камеру, я поднялся, вытер майкой с лица остаток слёз и пошёл к немецким футболистам, которые жали нам руки и обменивались майками. Подошедший ко мне Йенс Леманн на английском сказал: