Вингер. Мундиаль

— Ты сначала нам помоги чемпионат выиграть, а потом уже будешь корчить из себя важную персону, — смеясь буркнул тренер и добавил. — Вон, наш Константиныч идёт. Пока и этого тебе будет достаточно.

Когда к нам подходил администратор сборной, то мы дружно смеялись. У Бородюка от смеха аж слёзы выступили.

— Приветствую вас, — крепко пожал нам руки Максим Константинович.

— Максим, а чем сейчас команда занята? — спросил тренер и посмотрел на ручные часы.

— У них сейчас «теория», а потом по плану обед, — отрапортовал довольный администратор.

— Вот видите, сеньор Танке, минут через десять-пятнадцать занятия закончатся. Тогда и получите свой тёплый приём от НАРОДА. Ещё устанете обниматься и рассказывать о своих подвигах в Португалии и не только, — улыбаясь пошутил Бородюк.

— А что, Андрюха Ещенко, ещё не все наши «приключения» рассказал? — подколол я тренера.

— Твой друг это вообще отдельная история. Мы с Палычем думаем ему рот скотчем заклеить, а то он у него не закрывается…

— Ага, — перебил Бородюка администратор. — Он молчит только тогда, когда ест и то не всегда. Не удивлюсь, если он и во сне болтает.

Мы опять все дружно засмеялись. Значит нормально приняли Дюшу в коллективе, это меня радует.

— Багаж уже получили, Максим. Полковник Александров проследил. Но сейчас, сам понимаешь, пробки на дорогах начнутся, поэтому они подъедут только через два-три часа.

Затем я в сопровождении администратора отправился заселяться в номер. Мне достался одноместные апартаменты на втором этаже. Моими соседями слева был Андрей Ещенко, а справа — Лёха Смертин. Номер был оборудован ванной комнатой с туалетом, спутниковым телевидением, телефоном и небольшим балкончиком, на котором могли уместиться всего два-три человека. Пока раскладывал вещи, я и не заметил как распахнулась дверь и в номер влетело сразу шесть человек.

— Саня, ну наконец-то ты приехал, — Кержаков сразу полез обниматься, — Ну, рассказывай какого это быть чемпионом Европы и обладателем еврокубка?

— Привет, парни, — широко улыбнулся я и начал обниматься с остальными партнёрами по сборной. — Расскажу. Всё расскажу. Ещё будет у нас время. Замучаетесь меня слушать. А где мой одноклубник?

В этот момент с криком в комнату ворвался Дюха, налетел на меня, словно ураган, и крепко обнял. Затем руками оторвал меня от пола и стал кружить по комнате.

— Ааааа… Саня приехал! Саня! Здесь так классно! А поля здесь какие! Не хуже, чем у нас в «Патерне». Здесь ещё рядом озеро есть…

— Дюша, всё, угомонись. Я тоже рад тебя видеть.

Все присутствующие смотрели на нас и смеялись.

— Вот именно, неугомонный у тебя друг. Он своими историями и анекдотами уже всех достал, — сказал Кержаков, а Вася Березуцкий добавил. — Правда и по полю он тоже носится как заведённый.

— Санёк, мы всегда рады тебя послушать. Особенно твои песни, — гаркнул Серёга Игнашевич.

— Надеюсь, гитара здесь найдётся?

— Даже две, — ответил Димка Сычёв и изобразил руками игру на гитаре.

— Тогда давайте после ужина соберёмся где-нибудь. Вы то здесь уже обжились. Знаете все злачные места.

Ребята остались болтать, а я отправился смыть в душе дорожную пыль. После водных процедур я позвонил жене. Она с мамой сейчас гостила в «новом» доме Владимира Геннадьевича. Зоя Николаевна натушила картошки со свиными рёбрами и они как раз усаживались за стол смотреть какой-то концерт. Михаил Константинович с отцом Александрова заряжали аккумуляторы и хотели проверить ход обеих машин. Вася с бабушкой и Ольгой Олеговной доили коз.

Немного пообщавшись, я посмотрел на часы и понял, что наступило время идти на обед. Есть хотелось до ужаса, ведь я сегодня съел только два отварных яйца да воду пил. А в самолёте так тем более ничего не ел, так как сильно волновался. Выйдя в коридор, я услышал громкие голоса из номера Дюши. Решил пойти посмотреть, да заодно и на обед ребят позвать.

— Саня пришёл! Вот он нам сейчас всё и объяснит, — Андрей сидел на ковре, обколотившись на диван. На маленьком столике стояли тарелки с фруктами. Остальные партнёры по команде расположились на маленьком диванчике, двух креслах и кровати. Наш капитан поднялся с кресла и протянул мне руку, которую я пожал.

— А что вам нужно объяснить? — я подсел на диван к Сычёву.

— Мы тут про «Битлов» читаем. Ты знаешь? Оказывается, им не принадлежат их собственные песни. Права на песни купил Майкл Джексон.

— Это, наверное, издательские права, но я точно не знаю, ребята, — пожал плечами я и быстро пробежал глазами статью в журнале. — Да, это издательские.

— А что это ещё за права? Насколько я понимаю, если ты написал песню, то она твоя, — спросил Димка Сычёв.

— Ну, вот как бы вам объяснить? Вот у меня заключён договор с музыкальным издательством, пятьдесят на пятьдесят. Они контролируют, где мои песни звучат — радио, «YouTube», магазины, клубы, реклама и прочее. Собирают деньги со всех, а потом уже перечисляют мне. Но пятьдесят процентов забирают себе. То есть песни на пятьдесят процентов принадлежат издательству. Это и есть издательские права. Именно их выкупил Майкл Джексон.

— Обалдеть, как всё сложно, — Ещенко очистил и кинул в рот личи.

— А есть ещё авторские права на музыку, слова и аранжировку, — продолжил я и Дюха, внимательно вслушиваясь, кивнул головой. Остальные внимали с таким видом, будто я им откровения свыше говорю. Хотя откуда они это знать будут? Профессионалы на этом уровне настолько погружены в спорт, что мало чем интересуются вне футбола.

— Вот, например, Пригожин работал над песней «Новогодняя» — это уже будут его авторские права за аранжировку. Ещё и смежные права есть.

— А это что за зверь такой?

— Само исполнение песни, разные перепевки, фонограммы. Существуют ещё приобретённые авторские права. У Рязанского училища и детской академии «Динамо», которым я передал песни — именно они. То есть деньги за эти песни идут им, а не мне. Парни, пойдёмте лучше перекусим, а то я проголодался, — закончил я.

— Сань, что ты, как бедный родственник, бери папайю, — пододвинул ко мне тарелку Андрей. — Прикинь, нас вчера всей командой в Вену возили. По городу на экскурсионном автобусе катали. Жаль не разрешили шницеля с Захером попробовать, но повара обещали приготовить, если в четвертьфинал выйдем. Зато мы фруктов накупили! И папайю, и лонган, что мы ещё там взяли? — обратился он к Смертину. — А то я даже не знаю их названий.

— Это чомпа, а это вроде питайя.

— Мне, кстати, очень лонган понравился. Прикольные такие штучки. Они очень сладкие и сочные, напоминают чем-то желе. Я ещё хотел взять дуриан, он такой жёлтый и колючий, может видел в Валенсии? Жаль, что отговорили, надо было брать.

— Здесь нам только этого дуриана и не хватало. Ты просто не знаешь какой он вонючий. Жена раз купила в китайском квартале попробовать, так потом весь дом гнилым луком провонял, — покачал головой Смертин.

Ещенко откусил ломтик папайи.

— Она по вкусу на дыню похожа и запах такой… не очень приятный, ни с чем не спутаешь.

— Уговорил, давай и я попробую. Ни разу ещё не ел. А розовая и оранжевая чем-то отличаются?

— Розовая воняет меньше и более твёрдая. Может ещё не дозрела?

Я ухватил небольшой ломтик жёлтого цвета и осторожно отправил его в рот.

— Мгм… — осторожно пожевал я. — Действительно дыню напоминает, но ты прав, воняет чем-то таким непонятным. Нет, мне эта папайя не нравится.

— Бери лонган.

— Нет, Дюха, этими фруктами не наешься. Пойдёмте лучше в столовую или правильнее сказать в ресторан? — я вытер пальцы бумажным полотенцем и подал руку Андрею, подымая его с пола.

Через пять минут мы уже стояли возле входа в ресторан. У двери я тепло поздоровался с чем-то донельзя довольным Юрием Павловичем и главным врачом сборной Гришановым. Перекинулись парочкой шуток, а Андрей Викентьевич кивнул:

— Саш, после обеда зайди-ка к нам. Нужно будет тебя осмотреть перед занятиями. Можешь не спешить.

— Без проблем. Дюха, ты же знаешь куда идти? — повернулся я к Андрею.

— Ага, это на первом этаже. Я тебе покажу.

В столовой пахло одуряюще. Господи, наконец-то я поем! На обед я взял бульон с сухариками, какую-то красную рыбу со спаржей, салат из свежих овощей и два стакана яблочного фреша. Стол был рассчитан на четверых, поэтому я сел за один стол с Дюшей, Смертиным и Алдониным. Ребята попытались расспросить о поездке в Рязань, но мне вдруг так захотелось пить, что я выставил вперёд руку, останавливая их вопросы и потянулся к стоящей на столе бутылке воды. Отпив в два глотка полбутылки, я, вдруг, почувствовал, что мне стало трудно глотать. В горле запершило и я прокашлялся. Неужели обратно простудился? И снова начал пить. Но с каждым глотком мне становилось всё больнее и больнее. Что за херня!? Я помассировал пальцами горло и опять попытался прокашляться. Первым моё состояние заметил Смертин.

— Саня… у тебя губы распухли, — протянул он испуганно.

— Братан, ты что подавился? — кинулся стучать меня по спине вскочивший Дюха.

— Мне дышать тяжело… — просипел я и через боль добавил. — Глотать больно.

— Андрей Викентьевич, — заорал Алексей во всё горло, — Сане дышать трудно! У него лицо опухает прямо на глазах.

Гришанов оказался возле нашего стола, буквально через секунды. Увидев меня, он тут же побледнел и крикнул, чтобы вызывали неотложку и несли какой-то ящик с экстренной помощью. Я же пытался вдохнуть в себя хоть немного воздуха, но в горле как будто стоял ком, а язык по ощущениям вроде даже перестал помещаться во рту. Кожа на лице настолько напряглась, что даже онемела. В ушах стало звенеть, а в глазах мельтешить мушки. Ну вот, почему со мной всегда случается всякая ерунда?

Я уже мало соображал, когда меня уложили на пол, а под шею подложили валик. Что-то вкололи, поставили капельницы в обе руки, чем-то прыснули в горло и ввели трубку, закрепили кислородную маску.

Ну, прямо Дарт Вейдер — вдох, выдох, вдох, выдох. И так мне смешно стало! С большим трудом подавил позывы рвоты, слишком уж эта трубка в горле давила.

— Андрей, что с Графом? — растолкал столпившихся вокруг меня людей, посеревший Сёмин.

— Аллергическая реакция. Отёк Квинке. Сейчас неотложка приедет, по другому нельзя, — услышал я спокойный голос нашего врача.

Вот же невезуха! А как же открытие чемпионата мира девятого июня? Да и в СМИ сейчас такой шум подымут! И как всегда всё перевернут с ног на голову. Я немного пришёл в себя и, встретившись глазами с закусившим нижнюю губу Андреем, показал ему глазами на мобильник в моём кармане.

— Сань, ты… ты хочешь, чтобы я твоим позвонил? Да? Я позвоню, обязательно позвоню, ты главное не волнуйся. Я всё сделаю! Всё будет хорошо, ты меня слышишь? Всё будет хорошо! — он растёр совершенно белое лицо и достал из моих брюк мобильник.

Я лишь моргнул в ответ и опять стал изображать Дарт Вейдера — вдох, выдох, вдох, выдох. И тут я обратил внимание, что мои сокомандники и персонал столовой стали резко расходиться. Слегка повернул голову — ко мне спешил Гришанов с бригадой неотложки. Он через переводчика рассказывал какие лекарства мне ввели. Потом меня переложили на носилки и бегом повезли на улицу, где меня ожидал вертолёт. Бог любит троицу. В Рязань я уже летал на вертолёте, сейчас в госпиталь полечу, видно ещё и в третий раз куда-то слетаю.