Однажды осмелиться…

87

— Интересно, здесь можно курить?

Она проветрит, когда он уйдет.

Николай стряхивает пепел в пустую пиалу, в остатки белых хлопьев. Ольга лежит на спине, смотрит на стену, на тени.

— А я волка умею делать.

Она поджимает указательный палец (глаз), сгибает большой (ухо), отводит мизинец (рот). На стене щелкает беззубой пастью морда.

— Это ж собака.

— Нет, волк. А ты мог бы не позвонить мне?

Как множество женщин, Ольга любит, сблизившись, вспоминать, как все начиналось.

— Сегодня?

Они только сегодняшним днем и умеют мыслить, мужички.

— Сегодня! — передразнивает Ольга. — В конце декабря! Когда работу предлагал.

— А, да. У нас с корректором не сложилось.

— Не сообразила дама шарахнуть монтировкой по окну?

— Это был парень. Просто не сошлись… характерами.

— Мужчина-корректор?

— Бывает.

— А я давно хотела спросить, откуда ты мой телефон взял? С какой из моих «прошлых работ»?

— Издательство «Глобус» тебе что-то говорит?

Ольга кивнула.

— Мне тебя порекомендовали, еще когда ты там работала. Я тогда тоже корректора искал, но потом не понадобилось.

— А кто телефон дал?

— Кэтрин. Помнишь такую?

— Ты Кэтрин знаешь? А я о ней недавно вспоминала! Не в курсе, что с ней сейчас?

Затянулся, потушил окурок: раздавил в пиале.

— Понятия не имею. Мы с ней плохо расстались.

— Расстались?..

— Да я все потом думал — зачем начинал.

Приподнялась на локте:

— Постой… Ты… Коля?

— Не понял. Ты меня за Петю принимала?

— Ты Коля… Какая же я дура… Почему я сразу не…

— Мышонок, в чем дело?

Попробовал обнять, но она руку оттолкнула.

— «Мышонок»? Мы-шо-нок. А ведь точно… Она мне говорила — ты ее тоже мышонком называл. Ты нас всех мышатами, да? Я не люблю животные клички.

— Да что с тобой?

Оленька смеялась. Она смеялась все сильнее, уже не могла остановиться.

— Сестры… Мы теперь с ней сестры… Молочные… А молочко-то… «постелизованное»…

— Какое? Ты о чем?

— Постели-зован… ой, нет, не могу…

Она плакала.

Не Николай.

И даже не Нико.

Коля.

Только не он. Только не леший этот.