Однажды осмелиться…

24

Зачем она говорила с ним? А вы посидите в четырех стенах с ребенком, в чужом городе. Вечером — не поздно — является муж подруги, сопит, вздыхает, с темами для разговоров туго; ему хочется спросить — а что там у благоверной сейчас творится, в личной-то жизни, но он не решается. Потом уходит. Совсем поздно или же поутру является подруга. У нее Гумберт Гумберт, у нее «страсть и одиночество» и еще отчаяние.

Вот и все развлечения.

Николай оказался интересным собеседником. Да, в нем было именно это — о чем говорила Олька, когда рассказывала про большую рыбу, которую не поймаешь, — что-то восхитительно-мужское. Говорили обо всем подряд: о журнале, все увереннее стоявшем на ногах («пока что — на ножках»), о геологоразведке в Сибири, которая теперь в упадке, а когда-то… И Николай вспоминал, как ездил с геологическими партиями, а потом Алена рассказывала, что говорил Бродский, — тайга, плоские бесконечные болота… комары… тучи комаров… так? — Ну не всюду… а что, разве Бродский… — Конечно! Школа жизни для поэта — самое важное… Он даже маленькое месторождение урана нашел… уран ведь искали.

Попутно она думала… Она всегда будто на двух стульях сидела. Вот и сейчас: сказала, что школа жизни важна для поэта, но разве это правда? Уже сколько раз она об этом размышляла — Эмили Дикинсон носу из дома не показывала, а все с ее стихами носятся. Значит, и это затворничество с Юлькой — не наказание для ее дара, и если последнее время она пишет меньше, так это не от нехватки впечатлений, а оттого, что иссякает… Сколько еще длиться этому кризису? Нет, что хотите говорите, а впечатления нужны. Пускай даже чужие.

— Расскажи о себе.

И он рассказывал о своих путешествиях, о встречах, о планах. Большая восхитительная рыба. Каким течением ее занесло в эту квартирку?

Потом стало ясно — Николай не может пройти мимо очередной юбки.

— Я видел тебя на фотографии, — кивнул на рамочку в комнате.

— Не очень-то это честно по отношению к Ольге.

— Ерунда. Если ты честен с избранником — это не честность, а любовь. Если нечестен — это не измена, а просто отсутствие любви. Быть верным тому, кого не любишь, — абсурд.

Хватило ума сообразить — все это только слова, пляска рвущихся наружу сперматозоидов.

Да и за Ольку как-то обидно.