Плахта

* * *

В войну не верила до последнего, но готовилась. Прошла курсы «Как выжить в условиях боевых действий» и по оказанию первой медицинской помощи. Твердо уяснила, что с собой стоит иметь наличку (желательно мелкими купюрами), документы и немного украшений (для обмена). На золото можно выменять что угодно: и хлеб, и сигареты, и тампоны. Тело стоит намазать вазелином (будет теплее), окна затянуть тяжелыми одеялами. Друзья смеялись: «Кому нужны ты и твоя Бородянка? В ней ни одного военного объекта», но я рассчитывала исключительно на себя, ведь одна воспитываю сына-студента и десятилетнюю дочку. С их отцом развелись в прошлом году.

В то утро проснулась с мыслью: у дочери конкурс стихов и нужно повторить Лину Костенко «Вікно. Туман. І гілка горобини. Із ночі груш нападало в траву…». В эту минуту над головой пролетели вертолеты, взяв курс на Гостомель. Выглянула в окно. Зарево. Небо красное огненное. По улице Центральной — поток машин. Люди уезжали из Киева, но двигались замедленно. Мы решили уехать, когда схлынет первая волна беженцев. Сразу же обустроили подвал. Снесли в него сухой спирт, турку, соки, воду, теплые вещи. Сын сходил в военкомат. Там раздавали оружие кому ни попадя. Ему автомата не хватило.

Чуть позже начали палить из танков. На курсах учили, что танки чаще всего уничтожают пятые этажи, следовательно была относительно спокойна. Мы живем на втором. Дочка задала вопрос:

— Мама, русские по детям не стреляют?

Я божилась всеми святыми. Развлекала ее байками. Уточняла, какой хочет подарок, когда окажемся в безопасном месте? Она отвечала:

— Пятьдесят пачек чипсов и выходные в Париже.

Впервые испугалась, когда побежала в «Фору» за кормом для кота, а дочку оставила одну дома. Возвращаюсь, а навстречу люди с криками: «Танки, танки!» Домой ползла огородами и с тех пор не оставляю ребенка ни на минуту.

Вечером первого марта мы находились дома. Сын открыл окно, как вдруг — красная точка, стремительно вырастающая в самолет. Ощущение, что летит прямиком в нашу квартиру. Сын успел сказать: «Ни фига себе!» — и раздался взрыв. Первая бомба опустилась на круг. Кажется, на пятиэтажку. Я — к дочери в спальню, стянула ее с кровати, сама легла сверху. Мгновение, и раздался второй взрыв. Оттащила ребенка в коридор. Третий. Знала, что у нас есть пятиминутный перерыв до появления следующего «убийцы», посему побежали в подвал. На лестнице — топот. Паника. Плач. В ту же секунду пропали свет, вода и помимо всех бед, нас накрыло жутким холодом. Ночью, дождавшись, когда дети уснут, завыла белугой. Составляла список людей и рассылала знакомым. Пусть знают, откуда и в каком количестве нас доставать.

Утром 2 марта вышла на улицу, чтобы оценить масштаб разрушений. Дом уцелел. Окна вылетели из всех квартир, кроме нашей. Накануне заклеили крест-накрест скотчем с орнаментом вышиванки и открыли на проветривание. Получился импровизированный оберег. От подруги сыпались сообщения. Она рекомендовала срочно бежать из города, пробираясь тропами, околицами, огородами, так как Бородянку сегодня добьют. Мы прислушались. Схватили вещи, насыпали котам корма и отправились пешком в сторону дач. Отошли буквально на триста метров, как опять. Из-за тучи вынырнул самолет и принялся рвать зубами наше мирное небо. Мы спрятались за гаражами, и тут из его пуза полетели ракеты. Чух-чух-чух. Досталось соседской многоэтажке и Дому культуры. Второй самолет застал посреди поля. Дальше — Загальцы, Новая Буда, Тетерев. Один мужичок подвез, но отказался от денег:

— Скажите хоть, как зовут? Буду за вас молиться.

Тот покачал головой:

— Молитесь лучше за Украину.