Комендантский час

— Короче, славному отряду интеллигенции советую запомнить: каждый должен знать свое стойло.

Гурьев поначалу тихо, затем во всю мочь расхохотался.

— Ай да раковод! На славу потешил. Неисчерпаема наша земля болтунами.

— Прежде всего она неисчерпаема расторопными людьми… Возьмем, к примеру, Пашу. Он человек широких интересов и многогранных наклонностей. А по сухим канцелярским документам чаще проходил как лицо без определенных занятий. А кто знает, какое занятие предопределено ему свыше. О моей профессии и вовсе говорить стыдно. Чем больше я набирался опыта, тем меньшую должность занимал. А идеи, ого какие, в голове кружились. Справедливо это? — обдал Сычев терпеливых слушателей крепким перегаром. — В эпоху гласности и демократии всё становится на свои места. У меня дело с гарантированным успехом, а Паша — комендант, смотритель заведения, что откроется в этой избушке. Не удивляйтесь, свободные нравы достигли и наших степей. Обстановку оставим, какая есть. Еще у населения чего экзотического на водку выменяем. С района по сигналу нагрянут, вы, мол, бордель тут развели? А мы выписочку из сельсовета: так, мол, и так, народный музей славного хутора Кастырки на общественных началах. Какова перспектива, а-а?

— Знаешь, кто ты? — готов был вцепиться в Сычева Николай Тихонович. — Еще и гласностью, мерзавец, козыряет.

Гурьев успокаивающе положил руку на его плечо.

— Планы настолько заманчивы, что жутко хочется нарушить их.

— Нет уж, — серо-стальные глаза Сычева обрели беспощадную решимость. — В бараний рог всех скрутим, а своего добьемся.

— А я тебе обещаю, — надрывался Карпин, — с этой земли ты уберешься.

— Предупреждаю, встанете на пути…

— И что тогда?

— Нам, возможно, и перегадите, но вам обойдется дороже.

— Лёха, считай до трех, — вскинул голову примолкнувший было Пашка.

Сычев принял боксерскую стойку.

— Прошу выметаться. И живее. При счете три могут быть неприятности.

Лёвка первым начал отступать, сохраняя достоинство.

— Это называется: не хотите ли отведать раковых шеек? Тронуты вашим вниманием, но обойдемся.

— Лохи позорные! — прокричал свое обычное Пашка. И в крике его послышалась скрытая и отчаянная тоска.