Жизнь на излом. Ранение навылет

18

Под утро вернулся Глеб, тихо пробрался в комнату и, увидев свернувшуюся в клубочек Киру на своей постели, облегченно вздохнул. Последние дни вымотали его, и поцеловать любимую, а тем более уснуть с ней в одной постели — это просто блаженство. Он быстро скинул с себя одежду, нырнул под легкое одеяло и прижался к девушке, придвинув ее к себе ближе. Кира зашевелилась, улыбнулась и хриплым от сна голосом прошептала:

— Привет!

— Привет, любимая. Извини, что разбудил. Не смог удержаться, так хотелось тебя прижать к себе. Это такое счастье. Давай поспим, я вымотался ужасно.

Кира, повернувшись, уткнулась лицом ему в грудь и, наконец-то успокоившись, что с Глебом все хорошо, заснула. Через минуту, слушая ее ровное и спокойное дыхание, стал засыпать Глеб. В голове ещё крутились мысли об отце и его тайнах, но за эти дни накопилась и усталость, и раздражение. И он просто отбросил все это, не желая омрачать приятный момент встречи с Кирой. Обо всем завтра, пусть это и не по-мужски.

Ближе к полудню Кира проснулась, она лежала все так же в объятьях Глеба — он так ее и не отпустил. Девушка, не удержавшись, легонько дотронулась до его отросших и непослушных черных локонов на голове, обвела по дуге красиво изогнутые брови, погладила щеки, заросшие плотной щетиной. Ей очень хотелось поцеловать любимого, но она боялась его разбудить. Глеб пошевелился, и прищурив один глаз, посмотрел на затихшую девушку:

— Киреныш, я тебя сейчас покусаю! Дай поспать! — пробурчал он, все же улыбаясь и стискивая ее еще сильнее..

— Глебка, отпусти, я в туалет хочу! — засмеялась Кира

— Ты вернёшься?

— Только когда приготовлю завтрак, твоей маме нужна помощь.

Глеб кивнул, соглашаясь и снова проваливаясь в глубокий сон, а Кира, выскользнула из его объятий, накинула легкий халат, который они вчера с Верой Николаевной купили в магазине, и вышла из спальни.

Обследовав квартиру, она поняла, что мать Глеба уже давно не спит, а кашеварит на кухне за плотно закрытой дверью. На столе уже стояло огромное блюдо с выпечкой, которая источала потрясающий аромат, а на плите что-то булькало в кастрюльке, пока женщина нарезала овощи для салата.

— Доброе утро, Вера Николаевна! Глеб вернулся! — радостно сообщила Кира.

— Доброе, деточка! И я уж как рада. Ночью не слышала из-за этих снотворных, а утром смотрю — его ботинки. Вот и готовлю его любимое, порадовать. Еще спит?

— Спит, просил не будить.

— С дороги, значит. Куда мотался, не понятно. Расскажет, наверное. Ты, Кирочка, умывайся, да мы с тобой кашей позавтракаем. Она у меня в мультиварке томится.

— Хорошо, сейчас вернусь.

Кира, осмотрев суетящуюся на кухне женщину, с облегчением вздохнула. Вера Николаевна выглядела намного лучше, а весть о возвращении сына сделала невероятное — на лице матери снова играла улыбка.

Быстро умывшись, Кира вернулась на кухню. На столе в красивых тарелочках уже была разложена каша, несколько румяных булочек с большого блюда перекочевали на маленькое и манили своим аппетитным видом.

— Садись, доченька. Позавтракаем, пока не остыло. А Глебка уж потом, как проснется. Мне бы отдохнуть, а я боюсь лягу и усну, а он куда-нибудь снова уедет.

— Мам, никуда я не уеду, — прервал ее Глеб, входя на кухню. Последние слова матери он, конечно, слышал, и поэтому сразу пресек ее переживания на корню. Вера Николаевна вскочила и бросилась обнимать сына.

— Глебка, вот негодник! Хоть бы позвонил, а! Ведь всю душу вымотал!

— Мам, я в дороге был, связь не везде ловит. А если бы я сказал, что еду ночью по мокрой дороге, ты бы еще больше волновалась. Что у нас сегодня, каша?

— Каша на завтрак, а скоро уже и овощное рагу будет готово.

— Мам, ты садись, кушай, — усадил ее Глеб на стул и повернулся к Кире. Тут же обеспокоенность за мать сменилась счастливой улыбкой и он, перегнувшись через стол, чмокнул любимую в носик.

— Давай, я поухаживаю за тобой? — улыбнулась в ответ Кира. — Садись за стол, я сейчас все подам.

Глеб рухнул на стул и привалился к стеночке. Ему не хватило времени выспаться, но как только Кира ушла, он долго ворочался и вскоре понял, что больше не сможет без нее уснуть.

Кира же, соскочив со своего места, принялась ухаживать за любимым. Для нее это было непривычно, и легкий румянец залил щеки. Но как же приятно было ухаживать за своим мужчиной. Кира положила в тарелку кашу, насыпала орехов и ягод — она уже знала, что он так любит, и поставила тарелочку на стол. Не успела и на шаг отойти, как Глеб поймал ее руку и нежно поцеловал в ладошку.

— Спасибо, Киреныш. Это невероятно приятно.

Кира снова смутилась, понимая, что за ними наблюдает Вера Николаевна. Но когда она взглянула на женщину, то увидела в ее глазах довольные огоньки, и на душе сразу стало легче. Мать Глеба очень любила сына и против невестки ничего не имела против.

Только когда завтрак был съеден, и они приступили к чаю, Вера Николаевна спросила:

— Глеб, завтра поминки. Ты сказал, что все организует этот депутат.

— Да, он мне звонил. В одиннадцать в кафе, там же где и в первый раз собирались. Будут все его сотрудники, друзья, знакомые. Всем сообщили. За нами приедет машина.

— А сам где был, не расскажешь?

От этого вопроса Глеб напрягся и стало заметно, как пальцы, сжимающие бокал, побелели. Но голос даже не дрогнул, когда мать наконец-то услышала ответ:

— Немного, но муторно решал вопрос с полицией. Работодатель отца помог, иначе так быстро не похоронили бы. Потом с начальником охраны мы просматривали копии записей с камер у того торгового центра, где убили отца. А потом мне передали ключ от его кабинета.

— У него был кабинет? Я думала все бумаги здесь, дома…

— Да, был маленький закуток в конторе. Мне отдали ключи, я забрал оттуда его ноутбук и кое-какие бумаги, пока не добралась полиция. Лишнее уничтожил. Ты же понимаешь, мама, что они найдут к чему придраться.

— Господи, неужели он занимался чем-то незаконным?

— Нет, конечно, нет, — слишком поспешно ответил Глеб, делая успокоить мать. — Все нормально. Но я перестраховался.

— Я не верю, что они кого-то найдут, — обреченно произнесла мать. — Такая незаслуженная смерть.

— Мам, не надо. Не думай об этом, прошу, — Глеб накрыл руку матери своей ладонью. — Этими думами и переживаниями ты его не вернешь. Надо смириться.

— Да, сын, — вздохнула женщина, с лица которой так быстро сошла улыбка, и набежала тень. — Я, пожалуй, пойду прилягу. Вы на меня не обращайте внимания, мне пока еще очень тяжело все это принять.

— Спасибо за вкусный завтрак, — тихо проговорила Кира, но в ответ Вера Николаевна ничего не сказала и безмолвно ушла в свою комнату.