Жизнь на излом. Ранение навылет

5

Кира выскочила из спальни и обняв за шею любимого, подставила лицо для поцелуев. Глеб чмокнул ее в нос, расцеловал глаза, щеки. Затем нежно, почти скромно, прикоснулся к губам, пробуя на вкус, лаская.

Кира прерывисто вздохнула, когда услышала, как щелкнул замок в ванной — Шурка выходит. Какая же она всё-таки хорошая, дала пять минут им побыть наедине. Пойдём? — спросила Глеба, улыбнувшись. — А то не успеем на автобус.

— Я такси вызвал, — ответил парень, сверяясь с информацией в телефоне, — через две минуты подъедет.

— Ну что, Кира, даже слов моих не передала? — прервала их вошедшая в комнату и какая-то расстроенная Шурка.

— А… Глеб, Шура приглашает нас с тобой на следующей неделе на свой день рождения, но просит тебя привести какого-нибудь друга. Думаю, лучше будет, если он свободен.

— Отличная идея! — улыбнулся он Кире. И, повернувшись к Шурке, продолжил: — Спасибо, Сашенька! Придем обязательно и друга приведем! Есть у меня отличный парень. Холостой, но скромный.

— Перспективный? — выпалила Шурка, все еще обиженно поджимая губу и накручивая светлый локон на палец.

— Еще какой! — воскликнул Глеб, усмехаясь. — Программист с высшим образованием, не мозги у него там, — постучал парень по лбу, — а золото.

— Золото — это хорошо, — согласилась Шурка. — Идите уже, не травите душу своими счастливыми лицами…

Кира и Глеб, окрыленные своими чувствами, со смехом вывалились на улицу, уселись в такси, обнимаясь всю дорогу на заднем сидении, вместе переживали за предстоящую встречу с мамой.

Вера Николаевна встретила их на пороге, дверь открыла сразу, словно ждала тут же не отходя. Полноватая, опрятная и с добрыми глазами — это все, что Кира запомнила от первой встречи.

Потом они долго пили чай на кухне, пока Глеб работал над дипломом. Он лишь быстро поужинал, поцеловал обеих в щеки и оставил любимых женщин наедине. А Кира неожиданно перестала бояться, расслабилась и с удовольствием рассказывала этой добродушной и гостеприимной женщине о своей семье, учебе и планах на жизнь.

Вера Николаевна, в свою очередь, знакомила Киру со своей семьей. Показала альбом, где она еще молодая, в болтающемся на худеньком тельце платьице стоит на пьедестале почета, получает медаль за трудовую доблесть.

— Мы тогда упорно работали над вакциной, полгода не ночевала дома, думала, муж выгонит. А потом еще два года мы ее проверяли и проверяли, но выстояли. В нашей команде все опытные, взрослые, я одна девчонка, мне тут двадцать семь. Видишь, какая худая, работа меня съедала! Горела я ей, ничего вокруг не видела! Так вот, списки подали на награждение, и зачем-то меня включили, а у меня и опыта-то еще не было, одна самоотверженность. Но одобрили, наградили. Меня сразу повысили. Мы с Митей как раз и квартиру получили, а потом и Юлька родилась.

— У Глеба есть сестра? — удивилась Кира. — Он мне не говорил ничего.

— Была. Умерла в четыре года от воспаления лёгких. Не вытянули. Я долго убивалась, не сразу решилась за вторым, только через десять лет почти Митя мой приказал — рожай! Глебка наш родился, крепкий, здоровый. Он — моя радость, свет всей моей жизни. Митя мой ведь военный. Сначала по частям мотался, а потом вдруг получилось так, что в академии начал преподавать, оттуда и на пенсию ушел. Это сейчас он депутата какого-то охраняет. А раньше важный был, степенный, красивый, — женщина с любовью погладила рукой фотографию молодого мужчины в военной форме.

Кира всмотрелась в глаза отца Глеба, поражаясь их сходству. Лишь черты лица сына были чуть мягче и приятнее взгляду. У отца же имелись большие усы, строго заломленная бровь и грозная морщина на переносице, — все это делало его намного старше своих лет.

— Они очень похожи с Глебом, правда? — спросила Кира.

— Только внешне, по характеру он больше на меня похож. Отец у нас за жизнь, мне кажется, и не улыбнулся ни разу. Это я хохотушка была, вот и Глеб в меня пошел, он и любить умеет, и жизни радоваться.

— Мам, — раздался из комнаты голос Глеба, — ты еще давай меня шестимесячного голожопого покажи!

— А вот и покажу, — разулыбалась женщина, — ничего такого в этом нет. Я мать, имею право!

В прихожей послышался шум открываемой двери. Вера Николаевна напряглась, вцепилась в альбом, прошептала: " Что-то рано…"

Через минуту в просторный зал, где на удобном диване расположились Кира и мать Глеба, вошел мужчина в дорогом костюме. Он с раздражением окинул присутствующих, заглянул через открытую дверь в комнату Глеба, убедившись в его присутствии.

— Здравствуй, Митя. Ты так рано! Ужинать?

— Нет, — оборвал он. — Это кто? — вопросительно заломив бровь, кивнул на Киру.

В проходе из спальни появился Глеб. Кира пискнула:

— Здравствуйте!

Вера Николаевна, положив свою широкую ладонь на холодную ручку Киры, представила девушку:

— Знакомься, Митя. Это Кира, девушка Глеба.

— Мам, я и сам могу… — встрял Глеб.

— Молчать! — рявкнул отец, не удостоив Киру даже приветствием, повернулся к сыну. — Ты, кажется, забыл наш уговор? Никаких девок, пока ты мне не покажешь диплом с отличием об окончании академии! Или ты забыл, что пошел туда по своей прихоти?

— Пап, не начинай. Кира причем? Диплом у меня, кстати, через месяц будет. С отличием!

— Ты сделай сначала, а потом хвались! А то еще человеком не стал, а бабам головы дурить научился! Мне вот этого курятника, — он махнул головой в сторону дивана, — не надо! Профессия, долг. Ты думаешь, получишь диплом и все? Можно жениться направо и налево? Ординатура! И только потом, будь добр, приводи кого-то знакомиться. А сейчас я прошу тебя, приведи свои мозги в порядок!

— Отец, у меня с мозгами все в порядке, — вспылил Глеб, сжимая и разжимая кулаки.

Отец глянул на его руки и выдал:

— Пальцы побереги, пригодятся. Я ужинать не буду, в ресторане поел, — бросил он через плечо жене. — Застели постель, устал как черт. Прилягу.

Вера Николаевна многозначительно посмотрела на сына, негромко извинилась перед Кирой и ушла в спальню готовить постель мужу. Девушка, бледная и готовая вот-вот расплакаться, опустила голову, стараясь не смотреть ни на Глеба, ни на уходящего молчком его отца, Дмитрия Александровича.

— Вот и познакомились, — буркнул Глеб и подошел ближе. — Прости, Киреныш. Он в командировке был, вернуться должен был только завтра. Не думал я, что тебе придется все это выслушивать.

Он присел на корточки возле ног любимой и поцеловал ее ладошки. Кира подняла расстроенный взгляд и тихо сказала:

— Ничего страшного, Глеб. Все правильно папа твой говорит. Сначала учеба, потом женилки…

— Ничто и никто не заставит меня с тобой разлучиться, слышишь? И наши отношения моей учебе не помеха, а даже наоборот.

— Вот тогда давай и не будем отходить от задуманного. Тебе надо готовиться, Глеб. Осталось совсем немного времени. Я знаю, как для тебя это важно, а для твоих родителей тем более. Проводи меня, пожалуйста. Я сейчас вызову такси.

— Я сам вызову. Кир, — парень расстроенно взъерошил волосы и посмотрел ей в глаза, — не обижайся на отца, пожалуйста. Он такой. Строгий и жесткий, но он хороший, правда. Ни мать, ни меня ни разу не обидел, разве что командовать любит. Но это у него от профессии.

— Я не в обиде, понимаю. Давай, Глеб, звони. Время. Мне тоже на учебу.

Глеб вздохнул, с сожалением отпустил руки любимой, позвонил в службу такси и вызвал машину.

— Я с карточки заказ оплатил, водителю ты ничего не должна. Пойдем на улицу, там немного постоим?

Кира улыбнулась и согласно кивнула. Ей тоже хотелось поцеловать на прощание любимого, прижаться к его груди. Но не здесь, не в квартире. Напряжение все так и висело в воздухе, казалось, что его можно разрезать ножом. Хотелось уйти, убежать, спрятаться. И как Глеб и Вера Николаевна все это терпят? Кира чуть заметно тряхнула головой, отгоняя непрошеные мысли. Нет, не сейчас, не здесь, — обо всем этом она подумает потом.

Обулась, чуть задержалась на пороге, вспомнив, что так и не попрощалась с матерью Глеба. Нехорошо как-то, но и навязываться не хочется. Хозяйке сейчас не до гостей. Глеб накинул на плечи Киры свою куртку, чмокнул в щеку, вышел в подъезд за ней следом.

Девушке казалось, что он сейчас что-то попытается объяснить, но Глеб молчал. Возможно, считал, что не должен оправдываться за поведение отца, возможно, просто привык и считал это нормой. И только по ходящим желвакам и чуть бледному лицу она догадывалась, что он не так спокоен, каким хочет показаться.

Через минут пятнадцать приехало такси, увозя Киру от любимого. Она жалась от неприятного озноба, обхватив себя руками, чувствуя тревогу за парня и чувство вины за отношения, которые отвлекают его от учебы. Наверное, нужно немного сдерживать свои порывы, самой взяться за учебу, а то и троек уже успела нахватать. Успеется все, все у них впереди.

Решила — твердо, осознанно. А сердце все равно скулило, как побитый дворовый щенок, и душа, наперекор всем, стремилась к любимому.

И Шурка, уже дома выслушав рассказ Киры, тоже поддакнула, мол, об учебе думать надо, о будущем. А чувства это все так, приходящее — уходящее.

Глеб все-таки позвонил, уже совсем ночью. Кира, подумав, что что-то случилось, испуганно схватила телефон, ответила.

— Не спишь?

— Нет, о тебе думаю.

— Кира, прости, милая. — Сердце гулко толкнулось и замерло. — За сегодняшний вечер прости. И в голову не бери, ерунду не придумывай. Мы все равно будем видеться. Я смогу, я справлюсь. А вот без тебя точно не смогу. Не выживу.

— И я не выживу, не смогу без тебя, Глеб.

На том конце провода стихло. Затем послышался судорожный вздох и нежное шепотом:

— Спи, моя девочка. Нас никто не разлучит, верь мне.

И Кира поверила. Поверила всей душой, всем сердцем. А как иначе, ведь она чувствовала то же самое. Не сможет она без Глеба жить. Ни минуты не сможет.