Особняк

И теперь, все эти годы спустя, Эмили стояла у особняка Игл: она была тридцатитрехлетней женщиной, которая оказалась замужем не за тем из двух парней и забыла, каково это – быть двадцатилетней. Она даже не смогла припомнить, когда отношения с Шоном начали портиться. Должно же было все с чего-то начаться. Должен был быть определенный момент в прошлом, к которому можно было вернуться, указать на него пальцем и сказать, что вот, именно с этого все и началось. Может, разлад произошел, когда Шон начал разъезжать в поисках инвесторов, которые могли бы обеспечить их стартовым капиталом для следующего этапа разработки Eagle Logic, и оставляя их с Билли наедине так надолго, иногда на несколько дней кряду? А может, еще раньше, когда с посудой и другими обязанностями по дому ей помогал именно Билли? Шон слишком быстро привык к мысли, что о нем кто-то заботится. Или это случилось тогда, когда начался новый семестр, а Эмили не пошла на занятия и бросила всю свою жизнь к ногам мужчины, который не оценил того, какую жертву она принесла, отказавшись от колледжа? А может, ситуация изменилась еще раньше, в то самое первое утро, когда она проснулась в хижине и увидела, что Билли смотрит на нее? Тогда никто из них ничего не понял. Возможно, все началось в тот раз, когда едва забрезжили первые лучи ноябрьского утра, а он лежал в своем спальном мешке и груде одеял и смотрел на то, как она спит в объятиях Шона Игла? «Именно тогда, – подумала Эмили, – Билли сделал свой выбор».

Потому что в самом конце все свелось именно к этому. Нужно было решаться. Каждому из них. Шон и Билли должны были сделать выбор – она или Eagle Logic. Может, из-за неуверенности в себе, а может, потому, что она изо всех сил пыталась избавиться от своего прошлого, но когда пришел ее черед выбирать, Эмили отправилась с тем, кому она нужна была больше всего, а не с тем, кто хотел ее. Это был трусливый поступок, но она слишком боялась оказаться в отношениях, в которых она любила сильнее, чем любили ее. С Билли она была уверена – и все еще уверена, – что он нуждается в ней больше, чем она в нем. Эмили любила его, правда любила, но в крайнем случае, если совсем прижмет, придавит, припрет… она сможет уйти от него. Ее мать не смогла бросить отца. И уже тогда Эмили понимала, что если бы осталась с Шоном еще хоть ненадолго, то было бы уже слишком поздно и у нее не получилось бы от него уйти. Шон пустил бы свои спутанные корни слишком глубоко в ней, и она уже не смогла бы ничего контролировать. Как Эмили могла держать что-то под контролем, если она любила его достаточно сильно, чтобы бросить ради него колледж, а он – недостаточно, чтобы отказаться от этой дурацкой программы, над которой работал? А вот Билли был готов бросить все, если в таком случае она уйдет вместе с ним, и это наделяло ее силой. Она видела свою мать… Нет, с Эмили случилось вовсе не то же самое, что с ее матерью. Билли был красив – не так, как Шон, но все же красив, и он отдал ей всего себя еще до того, как она начала давать ему что-то взамен.

Шон скрывал от нее слишком большую часть своей души. Он никогда не рассказывал ни о своих родителях, ни о детстве, несмотря на то что они жили в двух шагах от сгоревшей сторожки. Шон редко расспрашивал Эмили и о ней самой. Он, конечно, в основном слушал, что она говорит, уделяя ей все свое внимание – он делал это, когда уставал от скучной работы или когда хотел секса, – он умел очаровывать и соблазнять, но все это происходило только по его расписанию. Он любил ее и был с ней счастлив, но пусть Эмили и чувствовала, что Шон хочет быть с ней, она никогда не была абсолютно уверена, что может на него положиться. С Билли все было иначе. Билли был с ней полностью откровенен. Билли не просто хотел быть с ней, Билли в ней нуждался.

Запинаясь, урывками, Билли рассказывал ей о своем детстве, которое так походило и так отличалось от ее собственного. У него был пьяница-отец, который исчез, когда ему было девять, за ним последовала толпа любовников матери. Кто-то оставался на несколько месяцев, кто-то всего на несколько дней. Сколько их промаршировало, мало что оставляя после себя, помимо пустых бутылок… Слава богу, его мать умерла, когда он учился на первом курсе колледжа, от передоза. Мать, которая когда-то хотела стать художницей, явно какое-то время подрабатывала проституткой, и ее любовников можно было назвать так только в кавычках. Но Билли не винил ее. Как говорил Билли, в определенном смысле он ее обожал, потому что она старалась ради него изо всех сил. Да, она не много хорошего могла дать ему, но делала все что могла. Он плакал, когда рассказывал все это Эмили, и она, разумеется, тоже плакала. Эмили знала, что одной из причин ее влюбленности была его готовность плакать и способность заставить плакать вместе с ним.

Это была правда. Она любила и Билли, и Шона, и несколько недель оба парня твердили о том, что без нее никогда не будут счастливы. А затем наконец настала последняя долгая, затянувшаяся ночь, когда они, все трое, кричали друг на друга, ходили взад и вперед и произносили слова, которые уже не вернешь. Дверь хижины распахивалась и захлопывалась с громким стуком, звучали обвинения, раскрывалась правда.

Так что да, это был трусливый поступок, но в конце концов она выбрала Билли. Возможно, она совершила ошибку. Может, ей стоило рискнуть и остаться с Шоном, но в итоге все сложилось хорошо, так ведь? И вот Эмили через столько лет вновь стоит на том самом клочке земли, где все началось, и она все еще замужем за Билли.

Она отпихнула ногой небольшой камушек с лужайки. Тот прокатился по влажной траве к месту, где раньше стояла хижина, и врезался в дерево. Эмили повернулась и посмотрела на особняк Игл, а затем подняла голову и глянула туда, где Гнездо, преодолевая гравитацию, зависло над зданием. Там сейчас ее муж: он все еще работает, все еще ведет свою беседу с Нелли.

Она не обратила внимания, как моросящий дождь превратился в настоящий ливень, но поняла, что дрожит. Брюки намокли, а несколько капель дождя затекли под куртку и намочили ее рубашку спереди. Эмили почувствовала, как холодный ветер пробирается вдоль позвоночника, и содрогнулась.

Сделал бы Билли тот же выбор, если бы ему снова пришлось выбирать? Предпочел бы он ее Нелли, решил бы, что Эмили ему дороже компьютерной программы? Сделал бы Шон тот же выбор? А она сама?

Потому что в определенном смысле было такое ощущение, что они, все трое, снова живут вместе в этих лесах.