Сто рецептов счастья

Глава 6

Ужин в «Грин Вэлли» подавали в семь. До момента, как в столовую стекутся оголодавшие постояльцы и нетерпеливо заскрипят стулья под их уставшими телами, оставалось пятнадцать минут, а кухня вся пыхтела и клубилась дымом, как топка паровоза.

– Ваша повариха работает одна? – Спросила я, проверяя, как там курочка в духовке. Золотистая корочка почти лопалась от сокрытых внутри соков. Ещё пять минут и можно подавать.

– Да. Уже лет двадцать как эта кухня – её владения.

– И как она управлялась со всем этим в одиночку? – Даже я не могла не признать заслуг поварихи, хотя переготовила тысячи блюд без чьей-либо помощи.

– Она всегда начинала заранее. – Объяснил Том. – Любила торчать здесь весь день, так что у неё всё было схвачено. Ей не приходилось, как нам, готовить столько еды всего за час.

Том оказался не так бесполезен, как я думала поначалу, и явно преуменьшил свои кулинарные способности. Он выглядел комично и немного соблазнительно в розовом фартуке миссис Макклири, здешней кухарки, и своим потешным видом то и дело отвлекал меня от работы. Когда мы закончили спорить о том, что я не обязана спасать шкуру Тома и готовить ужин для постояльцев – он, кстати, безнадёжно проиграл – Том протянул мне фартук, чтобы я не заляпала сарафан. Но я лишь покачала головой. Не люблю, когда что-то стесняет движения. И ему не оставалось ничего другого, как принять мою помощь. И напялить фартук на себя.

Мой трудолюбивый поварёнок взял на себя картофельный салат, пока я запихивала приправленные куски сразу четырёх цыплят в духовку и принималась замешивать тесто для кукурузных лепёшек. В меню Пэгги Макклири, прикреплённом к меловой дощечке с напоминаниями, числились совсем другие блюда. Но мы были реалистами – на них у нас не хватило бы времени. Поэтому я быстро оценила запасы и состряпала собственный вариант ужина. Простая еда ещё ни у кого не вызывала аллергии.

– На десерт можно подать мой пирог. – Предложила я, с опаской следя за быстро утекающим временем. – Его, конечно, не хватит, но…

– Нет. – Резко оборвал меня Том, нарезая вареные яйца для салата. – Это мой пирог. Я хочу его попробовать.

Мне польстило такое заявление. Так сильно, что я даже забыла бросить какую-нибудь шутливую колкость, но я бы в жизни не призналась в этом Тому Хадсону. Только кивнула и заявила, что испеку печенье с шоколадной крошкой на скорую руку. Хорошо, что кухня «Грин Вэлли» была куда как просторнее, чем в моём коттедже, так что в моём распоряжении было сразу восемь конфорок и две духовки. Без пяти семь было готово всё, кроме печенья. Оно дорумянивалось и к чаю как раз будет с пылу с жару.

Я уже перекладывала цыплячьи ножки на порционные тарелки, когда в мареве из пара и запахов возник силуэт. А за ним и ещё два.

– Что здесь творится?

Мы с Томом одновременно вскинули головы и увидели Мэдди в компании симпатичного мужчины и мальчонки лет шести. Муж и сын, тут же определила я. На мгновение готовка была забыта, и мы с Томом пронзительно высматривали свидетельства плохих новостей на красивом личике Мэдди. Но там вырисовывалось лишь удивление.

Она вернулась от онколога. Только это теперь имело значение.

– Мэдди… – Заговорил Том, забыв про кукурузные лепёшки, которые он раскладывал по корзинкам. – Что сказал врач?

В кухне резко стало тихо, и лишь шорохи из столовой да еле уловимый треск духовки нарушал молчание.

– Всё в порядке. – И вся кухня будто выдохнула. – Ни опухоли, ни новообразований. Но это неважно. Что вы тут делаете?

Мы с Томом впервые за недолгие часы знакомства переглянулись, как два заговорщика. И от этой мимолётной переглядки мне стало жарко, будто меня засунули в духовку вместо цыплёнка.

Когда мы наперебой пересказали события последнего часа, Мэдди и её кавалерия не стали терять ни минуты. И вот так, усилиями пяти человек, ужин был спасён, и «Грин Вэлли» не получила ни одного недовольного отзыва.

Мэдди занялась напитками и общением с постояльцами, которые успели занять почти все столики. Из десяти коттеджей пустовал только один, так что в столовую набилось немало народу. В основном сюда приезжали семьи провести каникулы вдали от суетливого города. Я заметила того самого мужчину с сыновьями, что махали мне из лодки, и улыбнулась в ответ на их приветствие. Однако среди компаний нашёлся и одиночка. За столиком в углу притих пожилой мужчина, размеренно отрывающий кукурузные лепёшки и макающий их в соус.

Меня удостоили чести познакомиться не только с кухней «Грин Вэлли», но и с семьёй Мэдди. Её муж Джош оказался таким же радушным, как и она сама. Ничего общего с хмурым Томом. Они с шестилетним Сэмми взяли на себя роли официантов и разносили блюда гостям с выправкой служащих пятизвёздочных ресторанов. Так трогательно было наблюдать, как сын Мэдди пыхтит с двумя тарелками салата, лишь бы не оступиться и не вывернуть его кому-нибудь на голову. Как он галантно передаёт их гостям и желает приятного аппетита. Ангел, а не ребёнок. Весь в мать.

Только Техас остался не у дел и с мольбой в глазах слонялся между нами, выпрашивая хоть кусочек чего-нибудь вкусного. Том ворчал на него, но я тайно подкармливала пса остатками лепёшек, пока его непреклонный хозяин не видел.

Мы же с Томом торчали на кухне и работали на подхвате. Допекали печенье к десерту и варили кофе в четыре руки. Измотанные и вспотевшие, мы ощущали себя героями ножа и противня. И жар кухонных духовок наконец растопил лёд между нами. Мы почти не разговаривали, но нам это было и не нужно. Неловкость улетучилась в распахнутые настежь форточки вместе с ароматами еды, что постепенно сходили на нет.

К началу девятого почти все посетители разошлись, оставив после себя лишь отголоски своего пребывания, крошки на скатертях и отодвинутые стулья. Джош повёл Сэмми домой, чтобы подготовить ко сну и уложить в постель, а Мэдди умчалась в домик под номером пять, чтобы разрешить какую-то возникшую проблему с постельным бельём.

Мы остались вдвоём. Вернее, втроём, если взять в расчёт Техаса, но тот так утомился выклянчивать еду, что скрутился у дверей и стерёг нас. Хотя, с его бдительностью и добродушием нас бы в два счёта ограбили, угрожая сосиской.

– Было… довольно весело. – Устало, но с чувством полного удовлетворения произнесла я.

– Весело? – Надулся Том. – Это был просто ад! Не представляю, как Пэгги вытворяет такое каждый день.

– Ну, осталось самое весёлое.

Я упёрла руки в бока и обвела взглядом заляпанную пятнами кухню и завалы грязной посуды.

– Любишь готовить, люби и посуду мыть.

– Э, нет. – Том вклинился между мной и мойкой. – Вы и так сделали невозможное. Я не знаю, как отблагодарить вас за ужин. Не взваливайте на меня ещё и ответственность за грязную посуду. Я же в жизни не откуплюсь.

– Считайте это актом доброй воли. – Улыбнулась я. – Мне действительно несложно. Я рада была помочь. И, может, заработаю ещё парочку очков в свою пользу, если перемою все тарелки.

– Мне неудобно просить вас…

– А вы и не просите. Я ведь сама предлагаю. – Он слишком долго смотрел мне прямо в глаза, так что я не смогла больше терпеть и зачем-то хлопнула в ладоши, чтобы прихлопнуть этот миг временного помешательства. – А теперь с дороги. Джекки Адамс собирается отдраить до блеска это место.

Боже, от смущения шутки из меня вылетали дурацкие. Но Том снисходительно усмехнулся и всё же отошёл. Снял полотенце с вешалки и встал рядом, собираясь помочь, не сторонясь грязной работёнки. Думаю, в этом была одна из его светлых сторон – работа у него в крови. Не могла себе представить, чтобы он лениво валялся на диване перед телевизором, кормя жену разными «завтра». Он – скорее «здесь и сейчас».

– Вы починили крыльцо? – Внезапно спросила я, и Том непонимающе нахмурился, чем вызвал мой искренний смех. – Сегодня утром вы отказывались провожать меня до коттеджа, прикрываясь тем, что нужно починить какое-то крыльцо.

– А! – У меня галлюцинации, или он покраснел? – Да, крыльцо в полном порядке.

Я рассмеялась ещё больше.

– Так вы соврали, чтобы не идти со мной?

– Это так очевидно?

– Очевидно, что я с самого начала попала в ваш чёрный список. – Без малейшей обиды ответила я, надраивая противень после цыплёнка. – Наверняка вы бы заселили в коттедж номер девять кого-нибудь другого.

– Вовсе нет. – Поспешно возразил Том. Я стояла к нему боком, поэтому лишь почувствовала, как его фигура сделала шаг ближе. Аромат лимона стал не таким явным, как утром. Теперь от него пахло по-другому. Печеньем, усталостью и каплей раскаяния. Моя рука слишком крепко ухватилась за губку и слишком яростно стала скрести противень. – Я рад, что вы здесь. – Его голос слегка дрогнул и поднялся на тон выше, словно Том понял, что ляпнул что-то не то и тут же поспешил исправить свою оплошность: – Поселись в коттедж номер девять кто-то другой, этот ужин был бы безнадёжно испорчен.

Мне не нужно было оборачиваться и глядеть на него, чтобы понять, что он улыбается и лукавит. Вот только почему – оставалось загадкой?

За окном стемнело как-то слишком быстро. Рядом с Томом на этой кухне время текло стремительно, точно кто-то намерено подкручивал стрелки часов и подпихивал солнце к горизонту. Посуда отправилась по местам, каждая горизонтальная поверхность сияла чистотой, и мы с Томом выдохнули, осматривая плоды своего труда.

– Неужели, это закончилось? Никогда не торчал на кухне столько времени.

– А я торчала. Могу провести у плиты весь день. Как-то раз я готовила без перерыва часов двадцать, пока не поняла, что уже не могу стоять на ногах.

– Ого, вы, наверное, в тот день потеряли рассудок.

Моё сердце превратилось в мягкую подушечку, куда втыкают иголки.

– Нет. Всего лишь отца.

– Извините, я не хотел…

– Всё нормально. Он умер так внезапно, что нам с мамой пришлось организовывать похороны впопыхах. Она была убита горем и не могла нормально салат размешать, не говоря уже обо всём остальном. Так что я отправила её в постель и в одиночку готовила поминальный стол.

Сколько бы лет ни прошло с того дня, эти воспоминания всё ещё хранились в памяти яркими вспышками боли. Не знаю, зачем я стала вдаваться в события своего печального прошлого здесь, на чужой кухне, перед чужим человеком, но слова вылетали сами собой.

– Мама так горевала, что не выдержала потери. У неё и так было слабое сердце, но смерть отца высосала из неё последние крохи жизни. И она ушла вслед за отцом всего через год.

– Боже, мне очень жаль.

– Спасибо. Но вы ведь и сами прекрасно знаете, каково это… Терять родителей. – Видя, как помрачнели его глаза, каким болотным оттенком затянулась серая зелень их глубин, я устыдилась. – Простите. Ваша сестра рассказала.

Как-то слишком тихо сделалось в доме, но ведь горе молчаливо и не имеет голоса. В этот миг нас с Томом выбросило за борт, в самый водоворот воспоминаний, но именно они протянули между нами ту тонкую ниточку, что связывала двух совершенно разных и, надо признать, выводящих друг друга из себя незнакомцев.

– Я, пожалуй, пойду. – Мне отчаянно захотелось сбежать, чтобы не портить это хрупкое единение.