Сто рецептов счастья

Глава 18

Время, отпущенное нашему курортному роману, утекало. Будто кто-то проделал дыру в песочных часах, и крупинки одним махом шухнули вниз. Или бомба взорвалась до того, как закончились секунды на таймере.

Три дня превратились в два, а затем и в один. Саванна словно оплакивала те чувства, которые мы испытывали друг к другу, и которые так неожиданно лопнули, и после дня «сухой» передышки зарядила очередными дождями. Даже местные удивлялись, что дождь никак не угомонится.

Мэдди переживала, что вода размоет всю территорию гостиницы и превратит её в топь. Джош опасался, что завтра не сможет вытянуть машину, чтобы добраться до работы. Сэмми жаловался, что не может повеселиться на каникулах и приходится сидеть дома перед телеком.

Эдди, которого я встретила на конюшнях, когда в очередной раз пришла туда в поисках Тома, хмурился и разводил руками. Но я так и не поняла, что волновало его больше: затянувшаяся непогода или пропажа начальника. Лошади волновались и беспокойно ржали в стойлах, барабаня копытами по дверцам. Я ненадолго задержалась и помогла Эдди успокоить их. Кормила яблоками и хрустящими морковками, которых в его запасах было завались, гладила, убаюкивала бездарными песенками и разговаривала, как с хорошими знакомыми. В основном жаловалась на их хозяина, отчего Эдди еле заметно улыбался, а Бархат одобрительно фыркала в ответ, как бы говоря:

– Кому ты рассказываешь, подруга?

Даже Техас уподобился мрачности окружающего мира и не стал вступать в игры с лошадями, хотя Том рассказывал, что стоит псу попасть в конюшни, так начинался настоящий балаган. Но он словно чувствовал всеобщее волнение из-за не проходящих ливней и из-за пропажи хозяина. Не спускал с меня глаз и, вместо того, чтобы гонять Клео, Бархат и остальных, смирно лежал себе у кормушки с овсом и поглядывал на меня. В глазах читалось:

– Я приглядываю за тобой, Джекки. Том обязательно найдётся. А теперь, можно мне чего-нибудь вкусненького и сырного?

Утром за день до собственного отъезда я заметила в окно, как Джейми и мальчишки гуськом продвигаются в сторону ворот, прикрываясь зонтиками и чемоданами. Точно подбитый отряд, возвращающийся с поля боя. Заперев Техаса в коттедже, я выскочила под проливной дождь, чтобы попрощаться.

– Мисс Джекки! – Обрадовался Макс, перекрикивая клёкот капель по покрытой лужами траве. – А мы уезжаем!

– Знаю. – Улыбнулась я. Какой же всё-таки он милый мальчик. – Увидела вас в окно и захотела сказать «пока».

– Давай под зонтик! – Вскрикнул Джейми, великодушно затягивая меня под купол из нейлона.

Наши глаза встретились, плечи соприкоснулись. Слишком близко, слишком сокровенно оказалось стоять вот так рядом под трепыхающимся на ветру зонтике. Я прокашлялась, прогоняя интимность момента.

– Ну что, ребята… – Неловко протянула я, оглядывая Макса и Джастина. – Была рада познакомиться с вами.

– Мы тоже. – Отозвался Джастин, чем изрядно меня удивил. – Я запомнил ваш совет по поводу наггетсов. А ещё… – Он смутился и посмотрел на носки своих промокших кроссовок. – Подписался на ваш блог.

– Но… как ты узнал, что я…

– Джекки Адамс? – Подхватил он с кривой усмешкой. – Дядя Джейми всё твердил, что у вас знакомое лицо, вот я и поискал вас в Интернете. У вас классный блог и шоу тоже.

– Точняк! – Поддакнул Макс. – Я буду их смотреть!

– Я тоже. – Наконец заговорил Джейми, и я поняла, что всё это время он смотрел на меня. – А ещё готовить венские вафли по вашему рецепту. Мы тут практиковались, пока шёл дождь.

– И дядя Джейми делает успехи. – Сказал Макс. – Мы ни разу не отравились.

– Ну, спасибо! Ладно, мальчики, бегите к машине, – Джейми протянул старшему ключи. – Я вас догоню.

Джастин и Макс выкрикнули что-то невнятное на прощание и побежали со своими рюкзаками в сторону ворот. Если бы не дождь, то мы бы погрязли в неловком молчании, как в этих лужах.

– Ну что, Джекки Адамс. – Ухмыльнулся Джейми. – Пора прощаться. – Он отпустил чемодан и протянул свободную руку. Я пожала её, но он так быстро не хотел её выпускать. – Может, мы ещё когда-нибудь встретимся?

– Может быть. – Соврала я, всё же получая свою руку назад. Джейми Фулер был милым парнем, но не «моим» парнем. Мой сейчас слонялся чёрт знает где и волновал сердце. С Джейми нас разделяли каких-то несколько сантиметров, но я не чувствовала и крохотного процента того, что заставлял меня чувствовать Том.

Прощаясь с Джейми, я поняла окончательно и бесповоротно, что безнадёжно влюбилась в Тома Хадсона. А он оставил меня, похоже, навсегда.

Затянутое чернотой небо давало нам всего несколько часов передышки и снова ополаскивало то моросью, то дождливым душем. Все мои планы на Саванну затопило и вымыло в открытый океан. Даже обидно, что вместо прогулок по полуострову или любования городом, мне приходилось сидеть в коттедже и убиваться тревогой, где же Том. Просматривать видео нашей совместной готовки и улыбаться со смесью влюблённости и отчаяния.

Зато появилось много времени на поваренную книгу, о которой так легко забывалось рядом с Томом. Девять историй так и канули – не в Лету, но в реку Уилмингтон, а может, долетели и до самого Атлантического океана. Я написала каждому, кто делился главами своей жизни со мной одиннадцать, восемь или шесть месяцев назад, и кого я так ужасно подвела. Но эти чудесные люди и не думали злиться – у меня на руках снова был пересказ каждой из девяти историй со всеми подробностями, которых я сама бы не вспомнила.

Будущая книга «Сто рецептов счастья» постепенно обретала фундамент, обзаводилась всё новыми страницами. Осталось раздобыть ещё четыре. Вернее, пять, если Том чудесным образом не ворвётся в гостиную и не преподнесёт мне рецепт своей мясной пиццы на блюдечке с золотой каёмочкой. Что вряд ли, потому что он, судя по всему, не хочет ни видеть, ни знать меня.

Сэнди звонил ещё несколько раз, но я могла бы стереть его с лица земли одним своим голосом, поэтому не брала трубку. Не хотелось оставлять четырёх детей сиротами на попечении вдовы. Как же я была зла на него! И на себя, за то, что потакала его прихотям и пообещала всё же уговорить Тома поделиться рецептом для истории Мэдди. Если бы я только сразу обозначила границы, показала характер, ничего бы этого не случилось.

При всём своём добродушии, умении выслушать, поддержать, да и вообще сыграть роль хорошего друга, Сэнди Мур мог превращаться в худшую версию себя, как и любой успешный продюсер. Настоящий Шрек: симпатичный парень днём и зелёный огр ночью. Из него могли выливаться сальные шуточки, самовлюблённые бравады и непоколебимые приказы. Конечно, он знал, что я не собиралась таким способом выведывать рецепт у Тома, но всё равно решил пошутить про «операцию». И эта шутка поставила точку в наших с Томом отношениях.

Лишь утром последнего дня своего пребывания в «Грин Вэлли» я перезвонила ему, опасаясь, что он начнёт спасительную операцию, раз я два дня не выхожу на связь. Он был весел и полон энтузиазма, как и всегда, но тут же сдулся, когда я заявила в трубку:

– Сэнди, ты идиот! Как ты мог?

Никогда ещё я не позволяла так отзываться о своём продюсере тире приятеле, тем более прямо ему в лицо, но я была так зла, что не удержалась. Когда яичница начинает подгорать, её снимают с огня. Я уже почти дымилась, поэтому сняла этот груз ярости с души. Десять минут я тушила душевный пожар, выговаривая Сэнди, как первокласснику, который зарядил учительнице в глаз из рогатки. В каком-то смысле так и было, только стрелял Сэнди ни в глаз, а в самое сердце Тома Хадсона.

Это могли быть мои последние слова, как у провинившегося, которого ведут на эшафот. Одним своим высказыванием я могла поставить крест на карьере и на нашей дружбе, потому что Сэнди не приемлет, когда ему перечат. Он вложил в меня слишком много денег и сил, чтобы слышать в ответ «идиот». Но, через десять минут, когда я выговорилась и попросила больше никогда не лезть в мою личную жизнь – как бы тесно она не переплеталась с рабочей – Сэнди не примчался из самого Нью-Йорка, чтобы расплющить меня мизинцем. Не перекричал гром, звеневший над Саванной. Он вздохнул так, как вздыхает виновный перед тем, как сделать признание.

– Ладно, Джекки, я всё понял. – Сказал он. – Хватит читать мне нотации. Иногда я перегибаю палку. Идиотская шутка получилась.

– Твоя шутка стоила мне…

– Я ведь извинился.

– А вот и нет.

– Хорошо, хорошо! – Так и представила, как его глаза закатываются прямиком к двум залысинам на лбу. – Прости меня, Джекки.

И пусть его вытянутые за шиворот извинения походили на кривляния детсадовца, я знала, что он это искренне, иначе бы и вовсе не посчитал нужным просить прощения.

– Я не должен был так выражаться об этом Хадсоне. И о тебе.

– Извинения приняты, Сэнди.

– Так что у вас там творится? Я испортил твой курортный роман?

– Растоптал, как кусок пирога.

– Чёрт. Мне жаль. Судя по тому, какую взбучку ты мне учудила, этот парень много для тебя значит.

– Да, Сэнди. Это полное безумие, ведь я знаю его всего ничего. Но…

– Я понял, что хочу быть с Келли до конца своих дней, через десять минут после того, как увидел её. – Хмыкнул Сэнди.

Он редко рассказывал о своей истории любви, оставляя эту часть своей жизни тайной для посторонних, порой, даже для меня, хотя я давно уже стала для Муров кем-то вроде тётушки, что гостит на праздники, играет в чаепития с куклами и привозит подарки даже без повода. А ещё, всегда печёт что-нибудь вкусненькое перед приходом или передаёт целый пакет вкусностей через Сэнди. Келли шутливо журит меня за то, что из-за меня, она скоро не влезет ни в одни джинсы и раздуется, как касатка, даже сильнее, чем во время всех четырёх беременностей. Но я-то знаю, что лимонный чизкейк в моём исполнении – её слабое место.

Всё, что я знала об истории знакомства Сэнди с его будущей женой, – так это рассказ о том, что их свела вместе работа над рекламой шоколада «Херши». И то, что Келли полтора месяца вертела своим изящным носиком перед богатым и успешным в прошлом режиссёром нескольких голливудских лент. Ещё тогда я поняла, что эта женщина знает себе цену, и восхищалась ею до сих пор.

– Неужели сейчас я услышу секретную историю Сэнди Мура о том, как он влюбился? – Подтрунивала я над ним.

– Не дождёшься. Скажу только то, что совсем неважно, сколько ты знаешь человека, Джекки. Я видел Келли всего десять минут и уже понял, что не хочу возвращаться домой без неё. А ты с этим Томом сколько? Несколько дней?

Я промычала что-то вроде согласия, пока кожа обрастала мелкими пупырышками от волнующих слов Сэнди.

– По моим меркам, это целая вечность. – Засмеялся он. – Считаешь свои чувства и эмоции безумием? Пускай. Любовь вообще безумна. Она творит с нами такие вещи, которые на трезвую голову никто не согласился бы делать. – Снова смех. – Мне правда жаль, что я помешал твоему отдыху. Надеюсь, ты простишь меня, когда узнаешь, что твоя любимица вчера ночевала у нас.

– Что? Ты забрал к себе Джинджер?

Не то, чтобы Сэнди был ярым противником собак, но его не встретишь на марше в защиту животных или в очереди на пожертвования в приюты для бездомных собак. Он любил всех живых существ, но на расстоянии. А Джинджер терпел лишь потому, что та однажды свалилась в кастрюлю с кабачковым супом и сделала из меня звезду, которую он и отыскал. С горем пополам он согласился присматривать за моей девочкой в моё отсутствие, которое затянулось на слишком долгий срок, но чтобы взять её к себе! Видно, пока я прозябала в Саванне, в Нью-Йорке случился апокалипсис.