Зажигая звезды

— Леви, ты в…

Я не успеваю даже осознать происходящее, как оказываюсь на земле, а Леви нависает надо мной. Из меня вырывается визг, который резко сменяется смехом.

— Ты напугал меня! — Я ударяю его по плечу.

Он приникает к моим губам, и мне не удается устоять, чтобы не ответить на поцелуй. Наши шлемы сталкиваются, когда мы пытаемся изменить положение лиц, и Леви смеется, уткнувшись мне в шею.

— Что ты чувствуешь? — спрашиваю я.

Он поднимает голову — на щеке царапина, но на губах танцует улыбка.

— Счастье, — не колеблясь, отвечает он. — Я чувствую себя живым.

Я продолжаю свое исследование.

— Почему ты упал?

Леви задумывается, и в его голове явно начинает происходить мозговой штурм.

— Не знаю, — пожимает он плечами. — Ну, то есть я отвлекся на тебя, а потом съехал с дорожки… а там эти кочки. — Его речь несвязна. — Но ты не виновата… Никто не виноват. — Последние слова произносятся с заметной хрипотцой.

Мне известно, что исцеление его души — длительный процесс, но, возможно, только что мы наложили первый шов.

— Я горжусь тобой, — шепчу я и прижимаю его к своей груди, целуя в висок.

Мы доезжаем до нашего места, решая прекратить путешествие, пока никто из нас не свалился в какой-нибудь кювет. И, кстати, эту гонку выиграла я.

Леви расстилает плед и ложится, взглядом приглашая присоединиться к нему. Я ложусь на живот, опираясь на локти, чтобы лучше видеть его лицо. Взгляд Леви медленно скользит от моих глаз к декольте платья, изучающе рассматривая его.

— Леви, не хочу отвлекать тебя от исследования, но…

— Да, — он моргает и переводит взгляд, — ты прекрасно выглядишь сегодня. Всегда.

Я улыбаюсь и перекидываю волосы через плечо.

— Спасибо, решила, что сегодня хороший повод выглядеть хорошо и надела платье.

— Не платье украшает тебя. А ты его.

Я все еще не могу привыкнуть к его комплиментам, которые так сильно контрастируют со словами, которые сказал папа перед выходом: «Этот цвет тебе не идет».

— Да… наверное. — Я покусываю щеку.

— Ты нервничаешь, — объявляет он.

Он телепат? Иногда мне кажется, что в моей голове встроен какой-то жучок, который передает ему все, о чем я думаю.

— Что? Нет, — нервно хихикаю я.

— Что он тебе сказал? — сжимает губы Леви.

Вот! Я же говорила!

— Ничего, Леви. Просто все как обычно. — Вздыхая, я переворачиваюсь на спину, а щека уже умоляет меня прекратить вгрызаться в нее.

— Иди ко мне. — Леви раскрывает руки, приглашая в свои объятия, которые стали для меня домом.

Я кладу голову ему на грудь и перекидываю ногу через бедро. Он нежно массирует кожу головы, и во мне поднимается желание замурлыкать.

Это так приятно, что мои веки тяжелеют. Я не хочу спать и терять драгоценные минуты наедине с Леви. У нас не так много времени до тренировки. Хоть она и будет проходить в его доме, но все равно кажется, что любого времени, проведенного с ним, мало. Даже когда Леви находится где-то за соседней дверью, мне хочется ее открыть, только чтобы увидеть взгляд, которым он всегда на меня смотрит, и то, как с удовлетворенным вздохом приподнимаются уголки его губ, когда я улыбаюсь ему.

Влюблена ли я в Леви Кеннета? Да. Это та теорема, которая не требует доказательств. Это аксиома, светящаяся неоновой вывеской у меня над головой.

Возможно, я не так плоха в математике, как думала.

— Ты всегда кусаешь щеку, когда нервничаешь. Перебираешь пальцы, надавливая подушечкой большого на каждый по очереди, когда задумываешься. Прикусываешь губу, когда заигрываешь со мной, но не хочешь себе в этом признаваться. — Леви проводит ладонью по моему бедру, поднимаясь до подола платья. — Закрываешь глаза, как сейчас, когда обдумываешь, что же я сделаю дальше.

Черт, я даже сама не осознала, что закрыла глаза.

— И что же ты сделаешь дальше? — Я стараюсь придать своему тону игривость, хотя чувствую, что это уже давно не игра.

— Находясь здесь — ничего. Но, когда мы будем дома, мне определенно нужно узнать, как развязывается это платье. — Он перекатываться на меня, прижимаясь своими бедрами к моим.

Гребаный ад, на дворе точно апрель, а не август? Почему так жарко?

Его глаза сверкают, как два сапфира, когда встречаются с моими.

— Возможно, я тебя проинструктирую в этом.

Из него вырывается страдальческий стон, и он прижимается своим лбом к моему.

— Ты сам это начал, — хихикаю я.

— Знаю. — Его покидает тяжелый вздох.

— Мне нужно тебе кое-что рассказать. — Я слегка толкаю его в плечо, выбираясь из под него.

Схватив сумку, пытаюсь найти блокнот и ручку среди бардака, царящего там. Господи, в ней находится половина моей комнаты. Я удивляюсь, как сюда вообще все вмещается. Это что, сумка Гермионы?

Наконец-то докопавшись до блокнота с ручкой, которые были, конечно же, на самом дне, я пишу то, в чем пока не хочу признаваться вслух, чтобы не передумать и не сглазить.

«Я твердо решила, что поеду на просмотр в академию. Последнее время мама вроде бы на моей стороне, может она сможет как-то прикрыть мне спину. Но если нет, то в любом случае мое решение не изменится. Возможно, это станет первым шагом на пути не только к моей мечте, но и к избавлению от дамоклова меча, висящего над моей головой».

Это решение пришло ко мне после того, как Леви открылся. Я поняла, что нельзя заставить человека двигаться дальше, пока сам стоишь на месте и тонешь в сожалениях о том, что мог сделать, но побоялся. Ты не можешь изменить прошлое или порядок вещей в настоящем, но можешь изменить свое отношение к этому, сделав будущее таким, каким хочешь его видеть. Не нужно бояться жить. Каждый день, каждый час, каждую минуту.

Я знаю, что еще большим катализатором является то, как Леви поддерживает даже самую глупую мою идею, не говоря уже о глобальных целях. Он поменял порядок давно устоявшихся актов в балете, который я танцевала под музыку своего отца. Открыл занавес, скрывающий за собой желания, которые мне приходилось не замечать.

Я передаю блокнот Леви и вижу, как его губы складываются в улыбку. Он хватает ручку и отвечает мне:

«Я поеду с тобой».

— Всегда с тобой и для тебя, — произносит он вслух.

— Даже когда я перегорю и не смогу зажечь другие звезды? — Мой голос дает слабину.

— Тогда их зажгу я.

Дыхание перехватывает, и я чувствую себя так, будто нахожусь на вершине мира. Слова «Я влюблена в тебя» крутятся у меня на языке. Мои пальцы пробегают по лбу Леви, убирая непослушные волосы. Мы встречаемся взглядом, и я понимаю, что готова.

— Я…

Звонок телефона прерывает меня, и Леви быстро подскакивает на ноги, хватая мою сумку.

Видимо, сейчас не время для признаний.

— Это твой. — Он протягивает мне сумку.

Рианна уже допела до середины «Diamonds», когда мне наконец-то удается достать телефон из этой черной дыры.

Я принимаю вызов.

— Да, Лиам.

— Пускай идет к черту, — атакует Леви.

— Пускай заткнется, — отбивает Лиам.

— Вы закончили? — спрашиваю я их обоих. На другом конце провода молчание, и Леви тоже не произносит ни слова. — Я слушаю тебя, Лиам.

— Мы можем провести тренировку сейчас? Мы с родителями вечером едем в Лондон. У них какое-то очередное сборище интеллигентов всей чертовой Англии, — ворчит он.

Семья Лиама носит титул маркизов. Мне иногда так и хочется обратиться к нему как к «Лорду», но он скорее даст мне подзатыльник, чем разрешит так его называть.

— Надеюсь, ты наденешь свою самую лучшую аристократическую улыбку, — усмехаюсь я. — Можешь подъезжать к Леви. Мы скоро будем.

Я сбрасываю вызов и поднимаюсь на ноги.

— Нам пора, Лиам может только сейчас.

— Я его ненавижу, — стонет Леви.

Да, сегодня Лиам действительно не вовремя. Мое незаконченное признание так и висит где-то в воздухе и не знает, куда себя деть.

***

Мы встречаемся у дома Леви. Его отца опять нет. Не представляю, как он может постоянно жить в одиночестве в этом огромной доме. Была бы моя воля, я бы забрала его в свою такую же одинокую комнату. Но не думаю, что мои родители оценят нового соседа.

— Встретимся через час. — Леви быстро целует меня и оставляет нас с Лиамом в спортзале, который стал нашим личным балетным классом.

Мы начинаем разогревать и растягивать каждую мышцу во избежание травм. Я сажусь в бабочку, расслабляя мышцы спины и нижней части живота.

— Лиам, можно вопрос?

— Конечно.

— Ты девственник? — ошарашиваю я его своим вопросом.

Это крутилось у меня в голове долгое время, и мне срочно нужно выяснить многие моменты, чтобы узнать все о па-де-де под названием «Первый секс».

Лиам все еще не шевелится и не отвечает, так и зависнув в полушпагате.

— Ну? — подгоняю я.

Он смотрит на меня и пару раз моргает.

— Я ожидал любого вопроса, но не такого, — покачивает он головой.

— Ну так что? Ты девственник?

— Нет, Аннабель. Я не девственник, — со вздохом отвечает он.

— Отлично! Это то, что мне нужно. — Я поднимаюсь на ноги и подхожу к нему.

— Ты меня пугаешь. — Его выражение лица бесценно. Шок, замешательство, смущение — все это смешивается в одну эмоцию.

— Расслабься уже, мне нужно узнать пару вопросов, — настаиваю я.

— О-о-о, нет, — стонет он, поднимаясь на ноги. — Я, кажется, понял. Я не хочу ничего знать о ваших извращениях.

— Лиам! — восклицаю я и потираю ладонями бедра. — Во-первых, никаких извращений нет, а во-вторых, я, черт возьми, ничего не знаю об этом!

Лиам изучает меня, и выражение его лица смягчается.

— Ладно, прости.

Он задумывается, словно подбирает слова.

— Слушай, секс — это не ракетостроение. Ты все поймешь, когда… Боже, не могу поверить, что мы говорим об этом. — Тяжелый вздох слетает с его губ. — Ладно… вспомни свое первое занятие по балету. — Он выжидающе смотрит на меня. Я киваю, погружаясь в воспоминания. — Ты ведь просто чувствовала, что нужно делать. Да, возможно, не знала всех деталей и нюансов, но не это было важно. А твоя энергетика, эмоции, желание. Именно они играли важную роль. Вот так и с первым сексом. — Лиам пожимает плечами. — Хотя мой первый раз был ужаснее некуда, и я точно не испытывал никаких чувств. Но у вас все будет иначе, ведь вы влюблены, — с горькой усмешкой говорит он.

Я никогда не вмешивалась в личную жизнь Лиама, потому что мне просто не удавалось отследить всех дам, что крутились вокруг него. Но почему мне кажется, что ни одна из них ему не нравилась по-настоящему?

— Ты хоть раз был влюблен? — решаюсь честно спросить я.

— Нет, но хотел бы, — так же честно отвечает он.

— Это обязательно случится, нам всего девятнадцать. — Я обнимаю его, потому что чувствую, что ему это нужно. — Спасибо, Лиам. Я люблю тебя.

Мы с Лиамом прекрасно знаем, что за этими словами нет романтического подтекста. Это что-то вроде родственных чувств, похожих на те, что я испытываю к Авроре.

Друг крепко обнимает меня в ответ.

— Я тебя тоже. Надеюсь, у Леви здесь нет скрытых камер, — смеется он. — Иначе мне нужно бежать из страны.