Зажигая звезды

Глава 18

Леви

Я бросаю полотенце на шезлонг и занимаю стартовую позицию на бортике бассейна. Он не совсем подходит для полноценной тренировки, но его вполне хватит для того, чтобы хлорированная вода вымыла все дерьмо из моей головы. Слышу воображаемый звук свистка и отталкиваюсь от бортика — тело вытягивается в прямую линию, как струна, а вода омывает каждую клеточку души. Благодаря плаванью я смог побороть один из неприятнейших триггеров после смерти мамы. Может показаться, что плаванье и архитектура — это два совершенно разных увлечения, но, как ни странно, они зависят друг от друга. Плавание очищает мысли от шума, дает пространство для логического и пространственного мышления. В архитектуре аксонометрия2 нуждается в чистоте мыслительного процесса и не затуманенного взгляда.

Каждый находит свой антивирус от постоянных надоедливых всплывающих окон. Моя голова — процессор. Архитектура — мой компьютер. Плавание — антивирус.

А Аннабель Андерсон — вирус, который все дальше и дальше забирается мне под кожу. И у меня есть предчувствие, что никакое лекарство с ней не справится.

Бель не покидает мои мысли несколько дней. Хотя кому я вру — она обустроила у меня в голове уютный уголок и уже давно там проживает. Ее откровения об отце прокручиваются, как пластинка в виниловом проигрывателе, напоминая мне о том, что девушка задыхается в собственной семье. Я не могу облегчить ей жизнь в стенах дома, но могу помочь почувствовать себя живой за его пределами. Так же, как она заставляет меня чувствовать себя живым рядом с ней.

Каждый раз, вспоминая ее губы и наш поцелуй, мое тело пронзает дрожь. Как будто меня бьют дефибриллятором, и сердце вновь начинает отбивать ритм.

Я не видел Бель уже неделю. Вечером того же дня она написала мне, что отец чуть ли не запер ее в темнице под замком. До тех пор, пока он не даст свое разрешение, ей не разрешено покидать дом даже ради школы.

Ублюдок.

Я выхожу из бассейна, вытираюсь и направляюсь в спортзал. Видимо, сегодня мне понадобится тяжелая артиллерия, чтобы охладить эмоции, которые бурлят так сильно, словно их варят в ведьмином котле.

Меня не покидает ощущение, что это я виноват в том, что ее буквально держат в заложниках. Нужно было поверить ей и не настаивать, когда у нее явно не было сил противостоять мне.

Я бью по боксерской груше, выплескивая весь свой гнев.

Мы постоянно переписываемся, но это не заменит ее взгляда, улыбки и нежности пальцев, перебирающих волосы на моем затылке. Все нутро зудит от желания прикоснуться к ней, почувствовать ее вкус на своих губах, вдохнуть аромат, присущий только ей. Никакие цитрусовые не смогут заменить ее. А я пробовал, нюхая апельсины, лимоны, грейпфруты и даже помело. В моем холодильнике витамина С теперь хватит на год вперед.

Веду ли я себя, как чертов маньяк? Да.

Можете подать на меня в суд. Мне плевать.

Я готов признать перед судом присяжных, что хочу Аннабель Андерсон всеми мыслимыми и немыслимыми способами. Хочу ее душу, тело и все естество. Страстно желаю, чтобы она была моим воздухом, а еще лучше — моей жизнью.

Обняв грушу, я перевожу дыхание и внезапно ко мне приходит осознание: Бель не может выйти из дома, следовательно, она не может тренироваться и готовиться к поступлению. Скоро просмотр в академии, а времени на подготовку остается с каждым днем меньше.

Еще один гневный удар рассекает воздух.

Несмотря на то, что Бель сказала, будто не сможет присутствовать на просмотре, я сделаю все, чтобы она пришла на него. Даже если мне придется продать душу дьяволу. Который, скорее всего, окажется ее отцом.

Итак, на повестке дня у нас есть три задания:

Каким-то волшебным образом или с помощью телепортации вытащить Бель из дома.

Организовать ей место для тренировок.

Найти ее придурка-партнера и постараться не выколоть ему глаза.

Как бы мне ни хотелось избавиться от Лиама, стоит признать, что он нужен ей. А также мне потребуется его помощь для воплощения еще одного плана, который уже зарождается у меня голове. Но осуществится он чуть позже.

— Что с тобой? — голос отца разносится по спортивному залу.

Я удивлен. Не думал, что он помнит о других помещениях этого дома.

Да и его вопрос также застает меня врасплох. Он не спрашивал о моих делах примерно… никогда?

— Все в порядке, — запыхавшись, отвечаю я. — Что ты тут делаешь? — Мой тон немного грубее, чем следует.

— Ты странно себя ведешь, я вижу это. — Он задумчиво смотрит на меня. — Леви, я знаю, что мы с тобой не дружны, но я действительно хочу помочь. Поделись со мной хоть чем-нибудь, — произносит он, отводя взгляд в сторону.

Я обращаю внимание на его бледное лицо, синяки под глазами и дрожащие руки. Его одежда в беспорядке, а волосы растрепаны.

Черт, что с ним?

Генри Кеннет в свои сорок восемь всегда выглядел здоровее и ухоженнее двадцатилетних парней. И то, что я наблюдаю сейчас, совершенно не соответствует его обычному внешнему виду. Сказать, что он выглядит помято — преуменьшение.

Он нервничает? Что происходит?

Мои глаза, наверное, похожи на блюдца, потому что еще ни разу я не видел его в таком состоянии. Не говоря уже о произнесенных им словах.

— Папа, ты пьян? — Это единственное объяснение его поведению, но сегодня суббота, шесть тридцать утра, и обычно он выпивает по вечерам.

— Нет, — сжимает челюсть он. — Я просто хочу узнать, почему мой сын лупит грушу на восходе солнца, сотрясая весь дом?

— Выпускаю пар.

— Из-за чего?

— Папа, я не хочу говорить об этом с тобой. — Хотя глубоко в душе мне хочется с ним пообщаться.

Как бы я на него не злился, мне известно, что он любит меня, несмотря на свой холодный характер. А я люблю его, несмотря на всю ненависть к самому себе и окружающему миру. Как бы глупо это ни звучало, но мы просто не подходим друг другу, а единственного связующего звена больше нет в нашей жизни.

— Ладно. Ты знаешь, где меня найти.

Папа начинает разворачивается, чтобы направиться к выходу, и тут я шокирую нас обоих.

— Аннабель.

Он застывает на месте, и я тоже не шевелюсь. Черт, даже не знаю, почему решил рассказать ему. Возможно, мне действительно нужен отец. Я устал от одиночества в этом доме. Устал держать все в себе за семью замками.

Бель своим признанием показала мне, что дерьмо случается даже тогда, когда у тебя живы два родителя и есть полноценная семья, как из рекламы какого-то сока или стирального порошка. А у меня остался лишь отец, и я не хочу его потерять. Если есть шанс хоть на малейшее взаимодействие с ним, то, возможно, нам действительно стоит попробовать понять друг друга.

— Андерсон? — спрашивает он, поворачиваясь ко мне.

Я вскидываю брови от удивления.

— Как ты так быстро понял?

— Не думай, что я слепой. У меня зрение, как у орла, я же архитектор. — Он усмехается.

Иисус, как давно я не видел его улыбку. Слабую, но улыбку.

— Я удивлен, что это не произошло раньше. Ты с детства смотрел на нее так, словно в ней кроются ответы на все вопросы человечества.

— Я готов на многое ради нее, но боюсь испортить ей жизнь. Или…

Папа прерывает меня жестом руки, не давая договорить.

— Ты не виноват, — строго произносит он. — Перестань жить прошлым и пугаться наступления следующего дня. Человек только кажется сильным видом, высшей ступенью развития организмов на Земле, но на самом деле он хрупок как стекло. А оно имеет свойство разбиваться, как и люди умирать. По разным причинам. Мы все часто являемся заложниками обстоятельств, на которые не в силах повлиять. Ты не мог воздействовать ни на что в той ситуации… И мама бы сказала тебе то же самое. — Он тяжело вздыхает, и мое дыхание тоже прерывается. — Думаешь, я не винил себя? Боже, да меня вообще в тот день как обычно не было дома. Находясь в другой стране, отдавал предпочтение куче забот и проблем, но моя семья оставалась на заднем плане. Женщина, которую я любил и люблю по сей день, умерла, а мне сообщили об этом вечером следующего дня. — Папа покачивается, как будто его ноги резко становятся ватными, и присаживается на силовую скамью, опираясь предплечьями на колени.

— Почему ты не ходишь к ней? — тихо спрашиваю я.

— Потому что мне не нужно еще одно напоминание, что ее нет.

— Тебе хватает меня? — Я переминаюсь с ноги на ногу. — В качестве напоминания…

— Черт, нет, — он качает головой, — я не это имел в виду. Каждый из нас винит себя по-своему, но если я уже прожил большую часть своей жизни и могу с этим справиться, то твоя только начинается. И если ты продолжишь поедать себя изнутри, то станешь таким же, как твой отец. — Он указывает на себя пальцем. — Безусловно, есть многое, в чем ты можешь на меня равняться, но не в этом. Поэтому, если Аннабель является твоим плотом посреди бушующего океана, хватайся за нее и не отпускай.

У меня стоит ком в горле, и я чувствую, как щиплет глаза.

— Хорошо. — Единственное, что удается выдавить мне хриплым голосом. — Я… я не знаю, что сказать.

Папа встает и подходит ко мне. Его походка странная, как будто каждый шаг стоит ему невероятных усилий.

— И не нужно. Я это сказал не для того, чтобы ты мне что-то ответил, а для того, чтобы подумал об этом. — Он похлопывает меня по плечу.

— Все в порядке? — спрашиваю я обеспокоенно. — Ты выглядишь неважно.

Он набирает полную грудь воздуха, как будто готовится к тому, чтобы рассказать мне тайну вселенского масштаба. Но затем резко выдыхает и, сделав непринужденное лицо, говорит:

— Все отлично, сынок. Просто были долгие день и ночь. — Он делает паузу, решая, что сказать дальше. — Тебе нужна в чем-то еще моя помощь?

Я оглядываю помещение спортивного зала, и шестеренки в моей голове встают на свои места.

— Кажется да.

Я выполнил почти все необходимо для осуществления плана «Логово дракона» и сейчас направляюсь к объекту под номером три в моем списке заданий. Название плана говорит само за себя — мы либо сможем воплотить его в жизнь и вызволить Аннабель из ее темницы, либо нас всех прикончит ее отец. Все просто.

Я стучу в дверь дома Лиама, все еще прибывая в шоке оттого, что сам пришел к этому засранцу. Проходит пару минут, и на пороге появляется мистер лапаю-твою-девушку-под-прикрытием-дружбы-бесплатно-и-без-регистрации. На его лице отражается шок, точно такой же, какой ощущаю и я.

— Думал, что мой дом обработан средством против паразитов. — Он щелкает языком. — Видимо, попалось бракованное, раз ты здесь.

— Заткнись, придурок. Если бы не Бель, я бы скорее сам себя обработал этим средством, чем пришел к тебе. — Я морщусь и сжимаю переносицу.

При упоминании Бель парень сразу меняется в лице и серьезно спрашивает:

— Что с ней? Не говори мне, что сумасшедший папаша не только запер ее, но и увез на какой-нибудь необитаемый остров.

Я вскидываю брови в удивлении. Так значит он в курсе ситуации Бель. Конечно, он же ее чертов друг.

И как часто они переписываются?

Ты не можешь его убить, ты не можешь его убить, он важен для Бель, — повторяю я себе, как мантру.

— Пока что нет, но не удивлюсь, если он когда-нибудь это сделает. Собирайся, мне нужна твоя помощь, — бросаю я и разворачиваюсь, уходя в машину. — И захвати лосины, они тебе пригодятся.