Зажигая звезды

Глава 31

Леви

— Привет, пап. — Я отвечаю на звонок, разминая пальцами виски. С самого утра в офисе творится полнейший хаос, с которым никто не может разобраться. От всего этого уже к одиннадцати утра моя голова готова взорваться. На другом конце провода все еще тишина. — Папа? Ты тут? Ты меня слышишь? — обеспокоенно спрашиваю я и быстро проговариваю уже привычный план действий в такой ситуации.

Слышится какой-то шорох, после чего в трубке звучит его тяжелое дыхание, и он говорит:

— Все в порядке. — Он несколько раз вдыхает и выдыхает, прежде чем продолжить: — Я уронил телефон, когда нажал на кнопку вызова, а затем не мог его поднять, но все нормально.

Из меня вырывается протяжный выдох облегчения. Не хватало еще, чтобы у отца случилось обострение в это адское утро. Три года назад он сообщил мне, что ему диагностировали болезнь Паркинсона. Долгое время папа скрывал от меня симптомы и диагноз, но в какой-то момент, когда я застал его в кабинете лежащим на полу в сознании, но с онемевшими конечностями, скрывать это стало невозможно. Шесть лет назад он узнал о том, что болен. И ничего не сообщил мне. Хотя я догадывался, что с ним что-то не так.

В целом он все еще достаточно бодр. Поэтому несмотря то, что отец находится дома и предоставляет управление компанией мне, Генри Кеннет не собирается отходить от текущих вопросов и дел, управляя невидимой рукой из Бристоля, который находит в нескольких часах езды от Лондона.

— Что-то случилось? — спрашиваю я, потому что навряд ли он позвонил, чтобы поболтать о погоде, которая, к слову, дерьмовее некуда. Наши отношения потеплели, но сохраняют строгость. Я вижу, что чаще и чаще в его глазах мелькает нечто похожее на сожаление, но… все слишком сложно.

— Нет, я просто хотел напомнить, что сегодня важная встреча по поводу тендера на объект, где будет несколько владельцев компаний-конкурентов. Ты должен произвести идеальное впечатление на заказчика. Насколько я знаю, он собирается устраивать благотворительный вечер, и нам тоже нужно в этом поучаствовать. Поэтому выступи с предложением о спонсировании раньше, чем он успеет даже подумать о том, чтобы предложить нам сотрудничество, — произносит он своим нравоучительным тоном то, о чем я и так прекрасно осведомлен. Но абсолютно бесполезно пытаться ему доказать, что мне все известно, поэтому, идя по пути наименьшего сопротивления, приходится просто согласиться с ним.

— Хорошо, папа, я сделаю все, что от меня зависит. Обещаю, — отвечаю я, заканчивая наш разговор.

Дверь моего кабинета распахивается и ударяется об стену, после чего два придурка с диким смехом вваливаются внутрь. Я смотрю на них и пытаюсь, действительно пытаюсь сдержать себя, чтобы не проломить их головами эту же стену, которая и так пострадала.

Макс и Нейт продолжают что-то бурно обсуждать и смеяться, не обращая на меня внимание. В это время я думаю, что чертовски жалею о том, что когда-то в мой явно воспаленный мозг пришла идея предложить им работу в компании отца, потому что эта парочка сведет меня с ума.

С Нейтом мы вместе учились в архитектурном колледже «Бартлет» и дружили с первого курса. Хоть он и бывает полным ублюдком, но талантливее него я никого не встречал. Нейт также познакомил меня с Максом — они дружили с детства, поэтому нам приходилось часто с ним пересекаться. Но я ни о чем не жалею: он стал мне хорошим другом, а также оказался профессиональным адвокатом.

— Эй, я тут, если вы не заметили, — пытаюсь привлечь их внимание, чтобы узнать причину веселья и, самое главное, их присутствия в моем чертовом кабинете.

Они замолкают и, наконец-то, переводят взгляд на меня.

— О, мы как раз о тебе и говорили. Я выдвинул Максу теорию о том, что ты гей, а он как истинный адвокат ее доказывал, — говорит Нейт, шевеля бровями, но не успевает он договорить, как по его кучерявой блондинистой голове прилетает подзатыльник от Макса.

— Ты придурок? Вдруг ты сейчас травмируешь его, и тогда он точно никогда нам не откроется. — Он театрально прикладывает руку к сердцу и качает головой.

Я смотрю на этот цирк и мысленно прикидываю, сколько же лет тюрьмы мне дадут за жестокое убийство двух человек.

— Во-первых. Я. Не. Гей, — произношу я медленно, чтобы мозг каждого из них уловил сигнал. — Во-вторых, с вас ремонт стены. — Делаю паузу и смотрю в их глаза, пытаясь поймать хоть какую-то осознанность. — И в-третьих, что вы делаете в моем, мать вашу, кабинете?! — срываюсь я на крик.

— Тише-тише, успокойся, а то позеленеешь и увеличишься в размерах, как чертов Халк. Тогда придется ремонтировать не только стену. О, тогда ремонт будет не на нашей ответственности, — ухмыляется Нейт, словно выиграл в гребаной лотерее, после чего уворачивается от ручки, которую я в него кидаю.

— Боже, да ты настоящий Рэмбо! Макс, сколько ему дадут за нападение с ручкой? — никак не унимается он.

— Все зависит от обстоятельств и тяжести травм: как физических, так и моральных, — действительно с серьезным видом отвечает Макс, рассматривая Нейта и, видимо, пытаясь найти на нем ранения.

— Хватит. — Я встаю из-за стола и направляюсь к двери, захватывая пальто по пути. — Ты, — указываю пальцем на Макса, — идешь со мной, мне потребуется твоя помощь на встрече. А ты, — указываю на Нейта, — затыкаешь свой рот и идешь, черт возьми, работать.

— Ладно, ладно. — Нейт приобнимает и похлопывает меня по плечу. — Ты же знаешь, что мы от тебя не откажемся, будь ты геем, Халком или Рембо?

— Конечно не откажетесь. Не забывай о том, кто платит тебе зарплату. — Я поворачиваюсь к нему и хитро улыбаюсь, после чего сбрасываю его руку, и мы с Максом направляемся вниз на парковку.

Какие бы версии, доводы, теории, гипотезы или еще какую-нибудь хрень не строили друзья о моей личной жизни, я точно уверен, что я не гей. Не би. Не импотент и не асексуал. Я просто никогда не афишировал своих связей, даже при друзьях. Да, именно связей, потому что отношений у меня никогда не было. Или я пытаюсь убедить себя в этом и выкорчевать из мозга последние воспоминания, которые какого-то хрена у меня все еще остались спустя шесть лет.

Из этих мыслей меня выдергивает Макс.

— Как думаешь, мы сможем подобрать тебе там какую-нибудь танцовщицу? — Он вскидывает одну бровь, ухмыляясь.

— Они не просто танцовщицы. — Делаю паузу. — Они балерины, — на выдохе говорю я, и на моем языке появляется давно забытый кислый привкус.

— Мы поедем на моей машине или ты наконец-то пустишь меня в свою? Обещаю не разбрасывать крошки и не трогать руками стекло.

— Нет.

— Ну пожалуйста, — протягивает он, приглаживая свою темную шевелюру. — Серьезно, зачем тебе вообще эта оргазмическая машина, если ты на ней никого не возишь?

— Я вожу в ней себя, — ровным тоном отвечаю я, ожидая, пока он наконец-то разблокирует двери своей машины.

— И своего тайного друга?

Макс снимает блокировку дверей, и мы проскальзываем в салон. Я считаю до десяти и делаю пару глубокий вдохов, стараясь представить себя в другом пространстве. Мой психотерапевт уверяет, что если сосредоточится на стрелке часов или смене радиоволны, то все мои проблемы исчезнут по щелчку пальцев. Я смотрю на то, как секундная стрелка совершает третий круг, когда Макс выезжает с паркинга.

Три. Четыре. Пять.

Она была не пристегнута.

Шесть. Семь. Восемь.

Это ты виноват.

— Пристегнись, — выдавливаю я, задыхаясь.

Думаю, мне нужно сменить психотерапевта.

— Спасибо, инспектор. Выпишут ли мне штраф? — спрашивает Макс, отрывая руки от руля, чтобы пристегнуть ремень безопасности.

— Твою мать, Макс. Может ты будешь держать руль? — рычу я, хватаясь за него с пассажирского сиденья.

Голова раскалывается от напряжения, и мне кажется, что сосуды вот-вот лопнут. Можно сколько угодно менять психотерапевтов, считать круги секундной стрелки, очищать свой разум и производить прочие манипуляции, но все это бесполезно, когда рядом со мной есть кто-то еще. Я могу справиться с этим только в одиночестве в своей машине. Один в квартире. Один в кабинете на работе. Одиночество — мой лучший союзник. Хотя нет, есть одна сожительница, которая не платит арендную плату за каждый день, что мы проводим вместе, — вина. Мы с ней чертовы лучшие друзья.

— Так ты возишь на своей машине только тайного друга?

— Он не тайный. И нет, я его тоже не вожу. Он может сам о себе позаботиться.

— Почему ты нас с ним не знакомишь? За все шесть лет, что мы тебя знаем, ты ни разу не пригласил его с нами куда-нибудь. — Макс все не может успокоиться. — Леви, серьезно, если ты гей и он твоя половинка, то все в порядке. Мы примем его.

Я стону и откидываюсь на спинку сиденья. Макс и Нейт меня изводят, постоянно, каждый день, каждый час. Каждую гребаную секунду. Но я все еще с ними дружу, потому что они — единственное, что не напоминает мне о прошлом. Потому что они хорошие друзья, несмотря на свое надоедливое поведение. Я благодарен им, но в данную секунду мне хочется вернуться в тот первый день в колледже и отказать Нейту заселяться со мной в комнату. Хотя не думаю, что это его остановило бы. Серьезно, этот парень был неумолим в желании со мной дружить и таскать меня с собой по пятам. Слово «нет» звучало из моих уст чаще, чем за всю жизнь. На разных языках. Потому что в какой-то момент я начал думать, что Нейт не понимает родного языка.

У меня был один друг, который по какой-то причине все еще оставался рядом. Но потом появились эти двое парней, который сами пригласили себя в мою жизнь.

— Я не гей, — в сотый раз повторяю я.

— А твой друг? Может, ты просто не хочешь принимать этот факт?

— Он тоже не гей. Успокойся уже, черт возьми! — срываюсь я. — Если тебе станет легче, то сегодня ты с ним увидишься в том месте, в которое мы направляемся.

Макс присвистывает и чуть не подпрыгивает на месте от восторга.

— Господи, мне сегодня на заправке вручили бонусную карту и сказали, что я смогу выиграть что-то там. Не знаю что, но это неважно. Похоже, я выиграл знакомство со второй половинкой моего мальчика. Мне так приятно, мы так долго этого ждали.

Он театрально прикладывает руку к сердцу.

— Выкинь ее, обычно эти карты оказываются дерьмовыми предвестниками.

***

Уже час мы сидим на этой встрече, где директор организации не сказал ни одного полезного предложения. Все сводится к деньгам и благотворительному вечеру, хотя я до сих пор так и не понял, почему он «благотворительный». За все время ни разу не упоминалось, куда именно будут направлены средства, и мы не обсудили ни одной детали реконструкции этого здания. Меня начинает это раздражать, поэтому я сижу и щелкаю ручкой. Макс выхватывает у меня ее, посылая раздраженный взгляд.

— Извините, мистер Тейлор, — начинаю я, и все взгляды устремляются на меня. — А вы не хотите обсудить более насущные вопросы, которые касаются тендера объекта. Вы просмотрели проект нашей компании или любой другой, которая здесь присутствует?

Директор откашливается и отодвигает ворот рубашки, которая словно резко становится ему мала.

— Мистер…

Он даже не знает моего имени. Прекрасно.